Висковатов
Может быть, мы в силах
Еще спасти его.
Митьков
Спасем, друзья!
Чего б ни стоило, казны моей
Иль головы, спасем! и не допустим,
Чтоб именитого боярина сын честный
В позорный плен кромешников попал.
Нет, этот грех не ляжет на душе
Моей. Я от невесты отступаюсь.
Родных нет кровных у меня: Андрей
Морозов мне крестный сын: хочу
Его своей копейкой наделить,
И за него сам сватом буду. Едем
Сейчас мы в слободу, и на пороге
Кромешной тьмы ему заставим путь.
Но прежде слово: от кого ж узнали,
Что он в опричники идет?
Висковатов
Василий Грязный,
Советник слободской, везде звонил.
Федоров
У Расстани [1] я видел сам, как он
В толпе опричников стоял, печален
Один в толпе веселой; с похорон,
Казалось, только что пришел. Рукою
Я сделал знак ему, что б подошел
Ко мне; но гневно он отворотился.
Тут подлетел ко мне опричник с криком:
«Эй! убирайся прочь! не ваш он боле!»
Не наш, я повторил, на узника взглянув;
И слезы горькие меня пришибли.
Митьков
(утирая глаза рукою)
Федоров
Митьков
Ведь молодцы, которых принимают
В опричники, живут и по неделе
В слободке, что Неволею слывет?
Они там ходят под искусом строгим.
Федоров
Морозов поскакал с любимцем царским,
Басмановым: так диво ли, когда
Могучею и удалой рукою
Тотчас перемахнет его к царю?
И если он в опричники уж принят?
Митьков
Так мы возьмем с собой старушку мать
Морозова и с нею в ноги упадем
Царю, и вымолим ей честь и сына.
Висковатов
Мы и без того с приятелем сбирались
От града стольного царю челом
Ударить: горько, горько на святую Русь,
Как на вдовицу сирую, смотреть,
Покинул, видно, нас совсем Державный!
Федоров
Мы правду выскажем царю-отцу,
Как верные сыны; а там... готовы
За край родной и голову сложить!
Митьков
Так в путь, друзья, скорее!
Федоров
Прежде
Сподобимся Святых Тайн приобщиться:
Кто едет в слободу, тот к смерти будь готов.
(Лишь только хотят они идти, слышны редкие удары в колокол; они останавливаются и взглядывают друг на друга.)
Висковатов
Федоров
(печально)
(Крестятся.)
Явление IV
Трапеза в царских хоромах, в Александровской слободе. В одной стороне стол, покрытый скатертью и уставленный разными серебряными сосудами; в другой, кресла, и перед ними столик, на котором лежит книга. Слышны редкие удары колокола. Служители, поставив блюда на стол, удаляются.
Грозный, Афанасий Вяземский, Малюта Скуратов, Алексей Басманов, князь Осип Гвоздев и несколько других опричников входят поодиночке, опустив голову и скрестивши руки на груди. Когда Грозный останавливается посреди трапезной, опричники становятся перед ним в ряд.
Грозный
Довольно, братья, потрудились Богу,
Мы человеки: созданы из духа
И плоти. Духом поработали;
Молитвами и тяжким воздыханьем
И пеньем сокрушили грудь свою;
Поклонами земными без числа
Смели мы прах церковного помоста;
Довольно изнурили плоть: пора
И пишу ей. Садитесь и вкушайте.
Алексей Басманов
А ты, отец? Ты боле всех трудился;
Усердья тяжкого ты на челе
Несешь печать: тебе и подобает
Вкусить всех прежде от плодов земных.
Грозный
Как мне? Поставленный всех выше вас,
Всех более приявший власть от Бога
Добро и зло творить здесь на земле,
И потому всех боле согрешивший,
Не наравне же с вами должен бремя
Раскаянья нести. Хочу еще
Работать Богу духом сокрушенья;
А вы за трапезу садитесь, братья!
Все опричники, сделав поясной поклон Грозному, садятся за стол и потом усердно едят и бражничают.
Грозный берет книгу со столика и, стоя, читает с благоговением про себя, ударяя себя по временам в грудь. Слезы мешают ему читать далее; он садится в кресла и, облокотясь на столе, закрывает глаза руками.
Алексей Басманов
(Вяземскому)
Вяземский
(тихо, указывая на Грозного)
Смотри... гроза нагрянет!
Гвоздев
Не в первый раз вам с головы своей
Да на чужую отводить удары.
Вяземский
(Шепчется с Басмановым и потом говорит громко.)
Из этих стоп лукавый
Меня все дразнит.
