Кориолан

А вот три голоса еще. —

Я ваших голосов прошу. Я дрался

Лишь ради них; лишь ради них ночами

Не спал; лишь ради них раз двадцать пять

Был ранен в восемнадцати сраженьях.

Свершил я много дел больших и малых

Лишь ради них. Давайте ж голоса:

Я впрямь быть консулом хочу.

А ведь он доблестно сражался. Ни один честный человек не откажет ему в голосе.

Что ж, пускай будет консулом. Да пошлют ему боги счастья и да превратят его в истинного друга народа.

Аминь. Пусть боги консула хранят!

Горожане уходят.

О, как почетны эти голоса!

Входит Менений с Брутом и Сицинием.

Твой искус кончен. Голоса народа

Несут тебе трибуны. Остается

Тебе в одежду консула облечься,

Чтоб в ней предстать народу.

Это все?

Ты выполнил обряд. Народ согласен,

Чтоб консульство ты получил. Но прежде

Твое избранье нужно утвердить.

В сенате?

Да, Кориолан, в сенате.

Так можно мне переодеться?

Можно.

Пойду сменю одежду и отправлюсь,

Вновь став самим собой, в сенат.

И я с тобой. — А вы куда, трибуны?

С народом мы побудем.

В добрый час!

Кориолан и Менений уходят.

Достиг он цели, хоть взбешен изрядно.

Надев наряд смиренья, он все так же

Остался горд. Ты что, народ распустишь?

Входят горожане.

Ну как, друзья? Избрали вы его?

Ему мы дали голоса.

О небо,

Да не обманет он любви народной.

Аминь. А все ж спроста мне показалось,

Что нас о них с издевкой он просил.

Конечно, он в насмешку это делал.

Нет-нет, уж просто так он говорит.

Мы все, за исключением тебя,

Нашли, что проявил он к нам презренье.

Он был обязан показать нам раны —

Следы своих заслуг перед отчизной.

Он, несомненно, их и показал!

(отдельные голоса)

Да кто их видел! Нет! И не подумал!

Сказал он нам, махнув с презреньем тапкой:

"Наедине я покажу вам раны.

Не позволяет мне обычай старый

Стать консулом без ваших голосов.

Поэтому вы их должны мне дать".

Когда ж мы согласились, он прибавил:

"Благодарю. Я ваши голоса

Весьма ценю, но больше делать вместе

Нам нечего". Ну не насмешка ль это?

Но как могли вы быть настолько глупы,

Чтоб не понять его, и так по-детски

Доверчивы, чтоб голоса отдать,

Коль поняли его?

Что ж не смогли вы

Ему ответить так, как вас учили, —

Что в дни, когда он не стоял у власти,

А был еще слугой безвестным Рима,

Он к вам уже питал вражду и речи

Держал в собраньях против вас, пытаясь

Лишить плебеев вольностей и прав;

И что теперь, когда он приобрел

Влияние и силу в государстве,

Оставшись, как и встарь, врагом народа,

Беду накличут ваши голоса

На вас самих. Сказать вам было надо,

Что, хоть довольно у него заслуг

Для назначенья консулом, он все же

Вам должен благодарен быть за выбор

И, позабыв вражду былую, стать

Вам другом и защитником.

Вот если б

Ему вы наши речи повторили,

Он тут же, вспыхнув, выложил бы душу

И вы могли б добиться обещаний,

Чтобы о них при случае напомнить,

Иль, распалив его строптивый нрав,

Который не выносит принужденья,

Найти в его неистовстве предлог,

Чтоб отменить избранье.

Иль не ясно,

Что, даже в вас нуждаясь, он открыто

Вас презирал? Иль не понятно вам,

Что вас своим презреньем он раздавит,

Когда получит власть давить? Иль сердце

У вас в груди не бьется? Иль язык

Вам дан лишь для того, чтоб восставать

На разум?

Или не случалось вам

Ни разу отказать тому, кто просит?

Зачем же вы отдали голоса

Тому, кто не просил вас, а смеялся

Над вами?

Он еще не утвержден.

Его отвергнуть можно.

И отвергнем!

Я сам уговорю пять сотен граждан!

Я — тысячу, и с ними их друзей.