Лебедянская ярмарка

Михаил Николаевич Загоскин

Лебедянская ярмарка

(интермедия-дивертисемент)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Гур Филатыч.

Фекла Тарасьевна, жена его.

Любушка.

Еремеевна, сваха.

Надоедалов, друг Гура.

Затейкин.

Простофилин } женихи Любушки.

Танцуют: по-цыгански -русски -венгерски и с флагами.

Театр представляет ярмарку; впереди сцены крестьяне пьют около стола и поют хором круговую; по окончании хора выходят с правой стороны: Затейкин и Простофилин.

Простофилин. Ах, Боже мой! Да что это вы ко мне привязались?

Затейкин. Как что? Послушай, брат, я тебе говорю: не отбивай у меня невесты, а то быть худу. Ведь я не даром же служил сержантом — я человек горячий.

Простофилин. Ах, батюшки светы! да почему же мне не свататься за Любушку?

Затейкин. А потому, что я хочу на ней жениться — ну, понимаешь ли ты, дурацкая чучела! (Приступает к нему).

Простофилин. Прошу подальше — не так чтоб очень, так-с — я горло-то драть и сам умею.

Затейкин. Ах ты, образина! — ну тебе ли недорослю хвататься с гвардейским сержантом.

Простофилин. То-то же, — прошу не лаяться.

Затейкин. Прошу покорно! да он никак хорохорится. Послушай, брат: не знаю, много ли тебя в земле-то, а на земле немного: ведь я разом...

Простофилин (остервенясь). Ну, что — что! Ан лих не боюсь тебя! давай что ль, хоть за святые.

Затейкин. Постой, постой, — вот я тебя, конопляник.

(Хотят драться. Еремеевна подходит сзади и разнимает их.)

Еремеевна. Что вы, что вы, господа честные, в уме ли, драться. (К Затейкину). И, батюшка Николай Назарыч, человек ты, отец мой, военный, а связываешься с недорослем.

Затейкин. Правда твоя, Еремеевна, — нашему брату нечего тут и рук марать.

Еремеевна (к Простофилину). Ну, подумай сам, родной, — человек ты смирный, а связываешься с таким сорванцом, — рассуди сам, что скажут добрые люди?

Простофилин. Дело, бабушка! Мне стыдно и говорить с таким буяном.

Затейкин. Послушай-ка, Еремеевна, — что ж, когда моя свадьба с Любушкою?

Еремеевна. Положись на меня, отец мой, — все будет хорошо.

Простофилин. Ну что ж, бабушка, — ты хотела за меня посватать Любовь Гурьевну.

Еремеевна. Небось, мой родимый, — уж половина дела сделана, — послушайте-ка, господа: чем вам ссориться, вы бы лучше повеселили вашу невесту, — дело праздничное, позвали б песенников да плясунов — да и потешили бы всю честную компанию.

Затейкин. И то дело! Посмотрим-ка, Простофилин, кто из нас лучше позабавит Любовь Гурьевну.

Простофилин. А вот увидим: я и сам лицом в грязь не ударю, у меня есть на примите заморские плясуны почище твоих цыган.

Затейкин. Посмотрим, посмотрим. (Уходит).

Простофилин. Да вот никак сюда идет Гур Филатыч со всей фамилиею, — Прощай, Еремеевна. Побегу и зараз опять явлюсь со своими плясунами.

(Гур Филатыч, Фекла Тарасьевна, Надоедалов и Любушка выходят с противной стороны).

Надоедалов. Ну, брат Гур, что ни говори, а что правда, то правда, ведь Награждай-то знатная собака! — как я онамеднись, знаешь ты, запустил в остров гончих-то...

Гур. И, брат, да ты уж десять раз мне это рассказывал.

Надоедалов. Не хочешь слушать, так я расскажу Любови Гурьевне. Вот изволите видеть, мать моя, как я запустил в остров гончих...

Любушка. Ай, да какие вы скучные! все говорите о собаках да о себе.

Надоедалов. Да об чем же и говорить нашему брату, как не о собаках? По мне, пожалуй, не слушайте, — я расскажу Фекле Тарасовне. Вот изволишь ведать, матушка сударыня, как я запустил гончих...

Фекла. И, мой отец, — да помолчишь ли ты когда-нибудь: тебе бы все говорить, да говорить; уж как это у тебя язык не примелится, дай нам посмотреть товаров, ведь ярмарка-то у нас не десять раз в году бывает.

(Простофилин и Затейкин подходят).

Затейкин. Что хорошенького вы поделываете, Гур Филатьич?

Гур. Да так, батюшка, пришел себя показать, да людей посмотреть.

Затейкин (Любушке). Коман ву портеву, мамзель?

Любушка. Ах, Бог мой! как вы скверно говорите по-французски!

Затейкин. Помилуйте, матушка Любовь Гурьевна, зачем такая немилость, чем хуже мы других здесь; в целом околотке никто и заикнуться не умеет по-французски, а мы, так что угодно! И коман ву портеву, и бон-жур моншер, — да и мало ли чего другого прочего. — Извольте-ка только поразговориться.

Гур. Ну, да что ж мы здесь остановились, пойдемте дальше.

Затейкин. Нет, сударь, просим покорно пообождать: я хочу вас кой чем позабавить.

Простофилин. И я также...

Гур. Что это вы затеваете? Уж не сюрприз ли?

Простофилин. Я хочу...

Затейкин. Небольшую потешку.

Простофилин. Вас повеселить.

Фекла. Посмотрим, посмотрим. Вот мы здесь присядем.

Затейкин. Эй вы, любезные.

(№ 1. Цыганская пляска).

Все. Прекрасно! хорошо.

Простофилин. Послушай-ка моей Дуняши.

(№ 2. Песня г-жи Самойловой).

Гур. Что твоя пава.

Простофилин. Посмотрите-ка моего мусью.

(№3, с флагом).

Надоедалов. Ах, злодей, какие он штуки строил, — ну уж знатно.

Затейкин. Извольте-ка послушать и моего певуна-то, — нечего сказать, матушка Любовь Гурьевна, — что ваши петербургские итальянцы, — трель ли пустить, другое ли что; ну-ка, брат, развернись.

(№ 4. Шувалов поет).

Простофилин. Ну, это все ничего перед моими крестьянами. Ну-ка на последнем просим покорно.

(№ 5. Русская пляска).