Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии

Попп заложил краеугольный камень для осуществления фантазии Конан Дойла и помыслов Гросса. В том же году он выступил с докладами на собрании союза химиков Германии и перед почтенной аудиторией общества Зенкенберга. В обстоятельных докладах Попп говорил о возможностях химии, минералогии и ботаники и об использовании их в криминалистике. Теперь, когда к нему за помощью обратился прокурор Зон, у Поппа был свой собственный криминалистический музей, которому могла бы позавидовать полиция большого города. Но этот музей не был похож на полицейские музеи ужасов, потому что картины на стенах, фотографии и объекты микроскопических исследований рассказывали о тех делах, раскрытию которых способствовала работа естествоиспытателя Поппа.

На запрос прокурора Попп сообщил, что волосы на перчатках принадлежали женщине и могли быть волосами Маргариты Филберт. Волосы на кусочке кожи — это волосы животного, вероятно крота. Попп полагал, что эта находка вообще не имеет отношения к убийству. Отпечатков пальцев он не нашел, зато обнаружил много конских волос. Когда прокурор получил ответ Поппа, то написал на полях (как признание точности выводов Поппа), что волосы — с конской попоны, которой был накрыт труп Маргариты Филберт в первую ночь после обнаружения. Так началось участие Поппа в деле Филберт.

Письмо находилось на пути в Кайзерслаутерн, когда Зон получил через окружной суд в Винвейлере анонимное послание из Фалькенштейна. Его язык не выдерживал никакой критики. Содержание было приблизительно таким: „Глубокоуважаемый суд Винвейлера, хочу попросить отнестись со всей серьезностью к Андреасу Шлихеру из Фалькенштейна в связи с убийством и ограблением, так как он замешан в этом деле. Когда Андреас Шлихер пришел к месту, где лежала девушка, он очень побледнел… не решался подойти к трупу, и можно было подумать, прочитать по его лицу… Вчера Шлихер говорил, что его потащат к следователю… Но о нем ни один человек ничего не скажет… Итак, вся община подозревает Шлихера.. Многие люди в Фалькенштейне не хотят говорить, потому что он опасный человек и его очень боятся… Уже три дня он не ходит на работу, чтобы жандармы не арестовали его там… "

4 июня Зон приказал арестовать Шлихера и доставить его в винвейлерскую тюрьму. Одновременно судья Хофбауер получил указание произвести повторный обыск на хуторе Шлихера. Жандармы появились в Фалькенштейне до зубов вооруженными, но Шлихер, не оказывая сопротивления, пошел с ними, сказав при этом:, Я спокойно могу пойти с вами, я не убивал Филберт". Хофбауер и Шмидт обыскали весь дом, лазили из кухни в подвал, перевернули все вверх дном, поднялись по крутой лестнице в спальню. Там Хофбауер лично осмотрел одежду, которую несколько дней тому назад держал в руках Шмидт. Ничего необычного ему не бросилось в глаза. Это касалось и воскресных ботинок Шлихера; они стояли начищенные на сундуке. Итак, Хофбауер еще раз подтвердил то, что констатировал 31 мая вице-вахмистр: „При тщательном обыске не удалось обнаружить никаких следов преступления".

В Кайзерслаутерне следователь Зеебергер, допрашивавший Шлихера 5 июня, услышал то же, что и ранее Шмидт. Шлихер еще раз повторил, что в день убийства ходил на свои участки в районах Драйморген, Шиндерборн, Херценталь и Хинтерм Хан между часом и четырьмя часами дня. Он утверждал, что не был на своем поле в районе государственного леса Шельменкопф, никогда не видел Маргариту Филберт и после шестнадцати часов не выходил из дома. Допрос не дал ничего нового. Черноволосый смуглый мужчина вновь и вновь повторял один и тот же рассказ, заверяя, что не имеет отношения к убийству Маргариты Филберт из Роккенхаузен а. Он отрицал также, что когда-либо занимался браконьерством… Зеебергер колебался. После обеда он поехал в Фалькенштейн, чтобы еще раз произвести обыск в доме Шлихера. Каролина Шлихер встретила его с неприветливостью. В отчете Зеебергер сообщил: „Жена обвиняемого не давала серьезных ответов на поставленные вопросы". Одежда Шлихера в третий раз подверглась осмотру. Зеебергер тоже пришел к убеждению, что на ней нет ничего подозрительного. Что же касается ботинок, то они показались ему не совсем чистыми, т. е. на подошве была земля. Но так как он не увидел следов крови, а земля не привлекла его внимания, то он поставил ботинки на место. Он взял с собой только рваный рабочий халат, потому что на его спине отчетливо были видны бурые пятна, похожие на кровь.

Тем временем Попп завершил свои исследования кусочка кожи. Она принадлежала животному. Ответ, полученный в результате этого исследования, и потребность в уликах для следствия подхлестнули его и без того деятельную натуру. Прочитав 6 июня об аресте Шлихера в газете, он активно подключился к расследованию, внеся свои собственные предложения. Он написал в Кайзерслаутерн, чтобы ему прислали одежду Шлихера, на которой он попытается отыскать следы. Далее он просил постричь Шлихеру ногти или прислать ему по крайней мере грязь из-под ногтей. Зон тотчас передал письмо Поппа Зеебергеру. Но тот в отличие от Зона не придавал большого значения идеям Ганса Гросса. Он-де видел все, что нужно, собственными глазами, и было принято решение о ненадобности других исследований одежды Шлихера. Лишь предложение исследовать грязь из-под ногтей Шлихера, где могли быть обнаружены следы его борьбы с жертвой, понравилось Зеебергеру.

9 июня Попп, сообщая, что под ногтями им обнаружены следы человеческой крови, еще раз вернулся к вопросу об одежде подозреваемого и во второй раз предложил свои услуги для ее обследования. Но Зеебергер убедил Зона, что одежда уже достаточно тщательно обследована. Обнаружение же человеческой крови под ногтями Шлихера побудило его еще раз поехать в Фаль- кенштейн вместе со следователем, лесником Гуммелем и десятью жандармами. В поисках головы и исчезнувших вещей Маргариты Филберт 10 июня были прочесаны все леса юго-западнее Шельменкопфа-Хер- центаля. Поздно вечером еще ничего не было найдено, а начавшийся проливной дождь смыл последние надежды на успех. Тут леснику Гуммелю пришла в голову мысль отвести комиссию на развалины замка Фалькенштейн. Браконьеры часто использовали эти руины как укрытие. Может быть, там удастся найти голову. Сначала осмотрели кусты и нагромождения камней вокруг крепости. Уже наступили сумерки, когда поисковая группа с фонарями в руках спустилась в подземелье замка. Но и там сначала ничего не удалось обнаружить, хотя жандармы разгребали каждую кучу мусора. Лишь проникнув через бойницу северной стены в подземный погреб и поработав в нем лопатой, они увидели кожаный ремень от заржавевшего охотничьего ружья, лежавшего тут же. Были найдены коробка с патронами и мокрые коричневые мужские брюки, завернутые в черную женскую блузку.

С чувством некоторого удовлетворения они возвратились в Кайзерслаутерн. Блуза могла и не принадлежать Маргарите Филберт. Поэтому находку еще не связывали с расследуемым убийством. Но была надежда найти по крайней мере доказательства того, что Шлихер занимался браконьерством. Утром 11 июня блузка и брюки были осмотрены. Поскольку на них не было никаких следов, вещи были отосланы в Роккенхаузен, в жандармерию. При этом было дано задание установить их принадлежность Шлихеру и его жене. При обследовании ружья Зон снова воспользовался советами из книги Гросса. Так как он не знал ни одного эксперта по огнестрельному оружию, то он обратился к Поппу. Тот, сгорая от нетерпения, сел в полдень 11 июня в первый же поезд на Кайзерслаутерн. К несчастью, Попп застал только следователя Зеебергера. Свое главное внимание Попп уделил патронам и дробовику. Пыжи патронов состояли из кусочков бумаги, отрезанной, по всей видимости, от исписанной открытки. Попп попросил показать ему подпись Шлихера на актах протоколов, и у него создалось впечатление, что почерк на открытке совпадает с почерком Шлихера. Тогда он попросил поискать почтовые открытки в доме Шлихера. Он надеялся, что удастся найти остатки открытки, из которой вырезаны пыжи. Зеебергер немедленно поручил это жандармерии. Попп вновь затронул вопрос о следах на одежде Шлихера и спросил о найденных брюках и блузке. Зеебергер ответил, что он лично убедился в отсутствии следов крови и каких-либо других следов. В ответ на возражение Поппа, что бывают следы, которые может обнаружить только специалист с помощью микроскопа, Зеебергер обиделся, как будто это замечание ставило под сомнение его криминалистические способности. Он резко сказал Поппу, что блузка и брюки не могут быть предоставлены в его распоряжение, поскольку находятся в Роккен- хаузене. Следователь дал лишь халат, казавшийся ему подозрительным. Его неприязнь к Поппу еще больше возросла, когда ученый установил, что красное пятно, которое Зеебергер принял за кровь, является пятном ржавчины. Зеебергер даже не стал информировать Поппа о подробностях уже произведенных следственных действий.