Судебные речи известных русских юристов

   Нам скажут: нужно охранять каждую человеческую жизнь, даже такую. Прекрасное, но бесполезное правило. Пускай повторится подобная жизнь, и она дойдет до тех рук, которые ее истребят. Оно и понятно: если явно сумасшедший, которого почему-нибудь не возьмут в больницу, станет убивать кого-нибудь на улице, всякий вправе убить его в свою очередь, защищая свою жизнь. Если менее явная сумасшедшая, как например Чарнецкая, будет безнаказанно делать всевозможные гадости и начнет, в припадке своей дикости, царапать своими когтями чью-нибудь душу, то и такую сумасшедшую убьют. Правосудие тут бессильно.

   Наумов был осужден к лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы.

III. Арсеньев Константин Константинович

   Арсеньев Константин Константинович (1837--1919 гг.) -- один из виднейших организаторов дореволюционной русской адвокатуры. Родился 24 января 1837 г. в семье известного русского статистика, географа и историка, академика К. И. Арсеньева (1789--1865 гг.). В 1849 году он поступает в Училище правоведения и в 1855 году по окончании училища определяется на службу в департамент Министерства юстиции. В отличие от других известных дореволюционных русских судебных ораторов, К. К. Арсеньев не был профессиональным адвокатом, хотя работе в адвокатуре он посвятил около десяти лет жизни. Диапазон общественной деятельности К. К. Арсеньева весьма широк -- он проявил себя и как публицист, и как критик, крупный теоретик в области права и общественный деятель. К. К. Арсеньев известен как один из редакторов "Энциклопедического словаря" Брокгауза и Ефрона, ряд лет является председателем Литературного фонда. Опубликовав несколько работ о творчестве М. Е. Салтыкова-Щедрина, б. Н. Плещеева, В. Г. Короленко, А. П. Чехова и др., он был избран почетным академиком по разряду изящной словесности.

   В 1858--1863 гг. он занимает пост редактора "Журнала Министерства юстиции". С 1864 года он оставляет службу и посвящает себя литературной деятельности: сотрудничает в "Отечественных записках" и "С.-Петербургских ведомостях" и в этом же году отправляется за границу в Боннский университет для пополнения своего образования. По возвращении из-за границы Арсеньев поступает в присяжные поверенные петербургской Судебной Палаты, где вскоре избирается председателем Совета. На этом посту он пробыл около восьми лет. К этому периоду жизни и относится по преимуществу его деятельность на поприще адвоката. В дальнейшем (с 1874 г.) он вновь служил в Министерстве юстиции, был товарищем обер-прокурора гражданского кассационного департамента правительствующего сената, а затем (примерно с 1880 г;) он окончательно оставляет службу и всецело отдается литературной работе. Лишь в 1884 году он вновь на короткое время вступает в присяжные поверенные с той лишь целью, чтобы принять на себя защиту в Петербургской судебной палате интересов Петербурга по известному в то время делу об отказе общества водопроводов в устройстве водоочистительных фильтров.

   Современники Арсеньева очень высоко ценили его деятельность в адвокатуре, особенно в период нахождения его на посту председателя Совета, отмечая его бескорыстие, стремление к организационному укреплению адвокатуры и внедрению в адвокатскую практику высокоэтических и нравственных принципов. "Избранный в председатели Петербургского совета присяжных поверенных в 1867 году,-- писал о нем Л. Д. Ляховецкий,-- он все время состояния своего в корпорации руководил ею как глава с большим тактом и достоинством. Чуткий к вопросам профессиональной этики, исполненный глубокого уважения к адвокатской деятельности, в которой он видел одну из форм общественного служения на скользком, усеянном соблазном быстрой и легкой наживы, поприще, К. К. Арсеньев более всех других содействовал и личным примером, и влиянием на дисциплинарную деятельность Совета, выработке симпатичного -типа адвоката. Он был одним из самых деятельных и энергичных организаторов адвокатуры в. жизни" { Л. Д. Ляховецкий, Характеристика известных русских судебных ораторов, СПб., 1897, стр. 77.}. Конечно, в условиях царской России нельзя было создать из адвокатуры достойной, по выражению А. Ф. Кони, "общественной силы" {См. А. Ф. Кони, Отцы и дети судебной реформы (к пятидесятилетию судебных уставов), Издание т-ва И. Д. Сытина, 1914, стр. 241.}, так как она призвана была осуществлять определенные классовые цели, однако деятельность К. К. Арсеньева, несомненно, хотя, правда, только на некоторое время, сыграла положительную роль в ее организационном укреплении.

   В своих многочисленных теоретических работах, посвященных русской адвокатуре, К. К. Арсеньев также неустанно проповедовал те высокие идеалы" которые он практической деятельностью стремился воплотить в организационные начала адвокатской корпорации. Особенно в этом отношении заслуживает внимания его книга "Заметки о русской адвокатуре" (СПб., 1875; конечно, устаревшая в значительной своей части сейчас), в которой он наиболее полно и всесторонне осветил вопрос о нравственных принципах и адвокатской этике. Его перу принадлежит также ряд работ об, иностранной адвокатуре ("О современном состоянии французской адвокатуры", "Французская адвокатура, ее сильные и слабые стороны"; "Преобразование Германской адвокатуры" и др.). Характерно, однако, что и. эти его работы он подчиняет своей основной идее -- необходимости внедрения в адвокатскую деятельность высоких моральных- устоев, высоких нравственных и этических начал.

   Талант и самобытность К. К. Арсеньева как адвоката-практика проявились в ряде его защитительных речей по ряду крупных процессов. Ему не были свойственны эффектные тирады, красивые фразы и пламенное красноречие. Ег" речь отличалась скупостью красок и художественных образов. Он старался убедить суд скупыми, но четкими суждениями, точными характеристиками и доводами, построенными на анализе даже самых мелких фактов и обстоятельств. Он, по его образному выражению, старался "низвести дело с той высоты, на которую возносил его предшественник". К. К. Арсеньев, выступая в процессах" выше всего ставил свое убеждение, ничто не могло на него повлиять. Это придавало его речам высокий темперамент, большую силу. Стиль его речей, так же как и печатных произведений, -- ровный, деловой, спокойный, лишенный нервных порывов и резкостей. Как отмечают современники К. К. Арсеньева, он говорил плавно, но быстро. Быстрота речи не позволяла детально стенографировать его выступления, вследствие чего многие из его опубликованных речей в той или иной мере, нередко в значительной, отличаются от произнесенных перед судом. Тем не менее, это не умаляет их достоинств.

   В настоящем Сборнике помещены две его речи: по делу Мясниковых (в защиту Александра Мясникова) и по делу Рыбаковской. Обе речи довольно отчетливо характеризуют его как судебного оратора. Глубокий и последовательный анализ доказательств, внимательный и всесторонний разбор доводов обвинителя при сравнительно простой структуре речей, убедительность доводов и отсутствие излишнего полемического задора -- свойственны и той и другой его речам. С точки зрения их восприимчивости, они по сравнению с речами ряда других ораторов (Андреевский, Плевако, Карабчевский) представляются несколько скучноватыми, однако это ни в какой мере не отражается на их ценности и богатстве как с_у_д_е_б_н_ы_х речей.

Дело Мясниковых

   Настоящее дело было рассмотрено Петербургским окружным судом с участием присяжных заседателей 17--22 февраля 1872 г. По обвинению в подлоге завещания от имени купца Козьмы Васильевича Беляева суду были преданы Мясниковы--Александр и Иван и Караганов. Суть дела состояла в следующем.