Cosa Nostra история сицилийской мафии

Итальянские политики испытывали непреодолимую моральную потребность доказывать свою непричастность к совершенному в Капачи убийству Джованни Фальконе. Что уж говорить о простых людях! Буквально на следующий же день после похорон многие из тех, кто, несмотря на проливной дождь, заполнили улицы, прилегающие к церкви Святого Доминика (святой смотрел в заплаканные глаза своих сограждан и видел в них такую же, как у него самого, отчаянную решимость), решили перейти от молчаливого сочувствия к активной поддержке. По всему центру города из окон свешивались лозунги, нанесенные аэрозолем на простыни: «Фальконе жив». «Палермо желает правосудия». «Вышвырните мафию из правительства». «Прекратите убивать наш город». «Комитет простыней» стал одной из многочисленных организаций, объявивших своей целью борьбу с мафией. Слова Розарии Шифани — «Мафиози: на колени» — были напечатаны на футболках людей, которые спустя месяц после трагедии выстроились в живую цепочку, протянувшуюся через весь город. Дерево у дома Фальконе, который, по злой иронии судьбы, жил на улице, носившей имя Эмануэле Нотарбартоло, превратилось в место поклонения и было усыпано цветами, фотографиями и посланиями.

Невероятно, но 19 июля 1992 года Коза Ностра продемонстрировала, что государство не может защитить даже человека, который шел по стопам Фальконе. Этого человека звали Паоло Борселлино. Взрыв, погубивший его самого и пятерых охранников, можно было услышать на другом конце города. Спустя три дня после гибели Борселлино выбросилась с балкона конспиративной квартиры в Риме девушка по имени Рита Атриа. Дочь мафиози, она, после того как были убиты ее отец и брат, стала давать свидетельские показания. В своей предсмертной записке она написала, что ее больше некому защитить. Как заметил один из участников кампании по борьбе с мафией, то, что творилось тем летом в Палермо, напоминало кровавую трагедию в дурном вкусе: «Мы хотели уйти из театра, но оказалось, что двери заперты».

Несмотря на устроенную мафией бойню, многие палермцы находили в себе силы протестовать. Среди бесчисленных и незабываемых образов, оставшихся в памяти после массовой сидячей забастовки и многочисленных шествий того времени, — маленький мальчик, принимавший участие в демонстрации, которая прошла от центра города до места гибели Борселлино. Он нес крошечную коробочку для бутербродов, на передней части которой было написано: «Я хочу быть достойным Фальконе», а на задней: «Я хочу быть достойным Борселлино». Всего за несколько месяцев активное меньшинство завладело Палермо и убедило большую часть населения города в необходимости борьбы с мафией.

На Сицилии было введено чрезвычайное положение. Чтобы полиция могла вернуться к выполнению более привычных для нее обязанностей, на остров направили семитысячный воинский контингент. Солдаты и стали участниками грандиозной облавы на Риину и подчинявшихся ему мафиози. Лишились своих постов чиновники, призванные следить за соблюдением законов и не сумевшие защитить двух погибших судей. Попросили перейти на другую работу главного прокурора Палермо, который неоднократно вступал в перебранки с Фальконе. Исключительное личное мужество проявил судья Джан-карло Казелли из северного города Турина, добровольно согласившийся занять вакантную должность в Палермо и сразу после прибытия на остров взявшийся за дело. Последовали десятки арестов. Был принят закон о защите pentiti, которым чуть позже разрешили менять личность. Заработали созданные Фальконе антимафиозные структуры DIA и DNA. Полиция получила широкие полномочия, в том числе возможность действовать без санкции прокурора. Важнейшей из всех мер стали новые, более суровые условия тюремного заключения для мафиози, которые лишились привычного удобства и более не могли править своими империями из-за решетки.

Но, как это часто бывало в истории Коза Ностры, успехи оказались весьма противоречивыми. Политическую систему, которая в 1992–1993 годах, казалось, сумела организовать борьбу с мафией, потряс очередной скандал, связанный с коррупцией. Этот скандал начался в феврале 1992 года, когда в Милане был арестован с поличным политик-социалист, пытавшийся при аресте спустить в унитаз взятку в размере 30 миллионов лир. Стремительно проведенная операция «Чистые руки» затронула другие партии и другие города, следователи раскрыли укоренившуюся систему распределения должностей и предоставления политических услуг, охватывавшую бизнес, управление и политику. Искоренялась «партократия». К исходу 1993 года треть членов итальянского парламента находилась под следствием по обвинению в коррупции, а обе главные правящие партии — ХД и социалисты — прекратили свое существование. Сбитые с толку итальянцы наблюдали, не веря собственным глазам, как на экранах их телевизоров происходит настоящая революция.

В Коза Ностре революции произойти не могло, однако и преступный синдикат охватил «ветер перемен». Предчувствуя неприятности, «люди чести» стали сдаваться полиции еще до террористического акта в Капачи. Ничего подобного в прошлом не случалось. Убедившись же в том, что Риина, даже после убийств Фальконе и Борселлино, не намерен отступать от своей тактики, многие мафиози подались в свидетели обвинения. Среди них был и Гаспаре Мутоло, которого в 1973 году принимал в члены мафии сам Риина и который впоследствии стал крупным наркодилером. Именно он в октябре 1992 года поведал судьям, что Коза Ностра недооценила тот урон, который Фальконе мог нанести ей из министерства юстиции, и что именно вердикт кассационного Суда подтолкнул мафию к убийству Фальконе и Борселлино. Теперь судьи очень четко представляли себе логику рассуждений Риины.

Именно сведения, полученные от мафиози, спасавшегося от мести Риины, позволили в январе 1993 года арестовать самого «босса боссов». Главной проблемой было опознание Риины: имевшаяся в распоряжении полиции фотография главаря была сделана в 1969 году. Но когда задержанному мафиозо по имени Балдуччо Ди Маджио показали оперативный видеоматериал, он опознал садовника Риины, его сына и жену. На этой видеопленке была запечатлена вилла, находившаяся под наблюдением карабинеров, так как ее часто посещал один из членов мафиозной Комиссии. Группа захвата находилась в полной боевой готовности. Ранним утром следующего дня Риина отправился в ничем не примечательный бар. Когда машина остановилась у светофора на Пьяцца Эйнстейн, на босса и его водителя набросились четверо. Риина не оказал сопротивления, он явно запаниковал и немного оправился от страха, только когда узнал, что засаду устроили карабинеры, а не враждебные ему мафиози. На следующий день в тюрьме на острове Сардиния умер от сердечного приступа наставник и крестный отец Риины Лучано Леджио.

Италия наконец увидела истинное лицо ужасного Тото Риины. Один журнал поместил на обложке его фотографию с краткой подписью: «Дьявол». Сам Коротышка притворно удивлялся тому, что общественное мнение наделило его сатанинскими чертами. Когда на суде Риина столкнулся лицом к лицу с Томмазо Бушеттой, он отказался говорить с человеком, запятнавшим себя супружеской неверностью: «У нас в Корлеоне живут люди благочестивые».

В большей степени, нежели кривляние Риины, следствие сбивали с толку вопросы, остававшиеся без ответа и после его ареста. С конца 1960-х годов Риина скрывался от правосудия. За это время он успел жениться, обзавестись детьми, подлечить диабет и отправить детишек в школу, одновременно руководя огромной преступной организацией. Вилла, на которой Риина провел последние пять лет подпольной жизни, находилась в Удиторе — той же самой mafiosissimabor-gata, которая в 70-е годы девятнадцатого века была вотчиной клана Антонино Джаммоны. Как оказалось возможным, что Риина так долго избегал ареста? Тревожные сомнения омрачили результаты операции, благодаря которой Риина наконец был схвачен: после ареста его вокруг виллы в Палермо почему-то не выставили оцепление, и мафиози, разумеется, ее обчистили. Пропали деньги, документы, счета и шубы жены Коротышки… Судьи, прибывшие наконец произвести опись имущества, обнаружили, что на вилле успели даже сделать косметический ремонт. Как такое могло случиться — просто непонятно.