-->

Непереводимое в переводе

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Непереводимое в переводе, Влахов Сергей-- . Жанр: Языкознание. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Непереводимое в переводе
Название: Непереводимое в переводе
Дата добавления: 16 январь 2020
Количество просмотров: 258
Читать онлайн

Непереводимое в переводе читать книгу онлайн

Непереводимое в переводе - читать бесплатно онлайн , автор Влахов Сергей

Кто мог бы стать Рембо? Никто из нас. И даже сам Рембо не мог бы лично Опять родиться, стать собой вторично         И вновь создать уж созданное раз.

А переводчик — может!  Те  слова, Что раз дались, но больше не дадутся Бодлеру — диво! — вновь   на   стол   кладутся, Та  минута хрупкая жива?

И хрупкостью пробила срок столетий? Пришла опять? К другому? Не к тому? Та муза, чей приход (всегда — последний) Был   предназначен   только   одному?!

Чу!   Дальний   звон .   Сверхтайное   творится: Сейчас неповторимость — повторится

Новелла Матвеева

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

Перейти на страницу:

тельное число публикаций строго в области рассматри­

ваемого нами предмета2, существует обширная литера­

тура по вопросам металингвистики, в том числе и очень

интересные работы А. Д. -Швейцера, затрагивающие мно­

гие из тем, связанных с внеязыковьши элементами в деле

'перевода. '           :' ' . :

'В сайтом начале нашей работы (ч. I, конец гл. 1) мы

отмечали, что «реалия не может отразить данный отрезок

действительности в' целом», что многие элементы фона

передаются, с одной сторону, не отдельными лексически­

ми или фразеологическими единицами, а описаниями,

целыми кусками текста,-и с Другой — содержащимися в

отдельных словах намеками и .аллюзиями;" такие «еди­

ницы отражения действительности» мы предлагали на­

звать «ситуативными реалиями». ;          '

; „'Термин не особенно точен, так как отражает не только

''Данные о нем можно найти в 'нескольких;" статьях Е. М. Вере:-~ тщатин'а^и др<; см.,: например; РЯзР,-1977, №4, с. 7.4—77."'!. ' -Л Gp.j ^например, тезисы доклада. А; • А.,-,С т-р иж"е н,к>о;, ТПНОПП, ^ я, Ц„ с.-86—90; О б.р л е,в $з.„В. Б,., Родь „науяныд,знаний .в твор,-fr практике переводчика'."-—ТКП, с. 161—167:

331

I

элементы определенного положения, но и целый комплекс других моментов, связанных с жизнью и культурой соот­ветствующего народа или страны; тем не менее мы будем пользоваться им за неимением более подходящего.

Прежде всего, самым важным для распознавания вне-языковых элементов и работы с ними является точное знание того, что стоит за словом, даже самым повседневным. Известно, что жизнь отражена в языке, в совокупности слов, но беда в том (а может быть, и не беда?), что каждый народ вкладывает в слова свои поня­тия. Так что независимо от общности законов человече­ского мышления, одни и те же с виду слова отражают неодинаковые представления. Не будь этого, не будь, кроме того, национальных особенностей жизни народов, соответственно отраженных в словах (и между словами), не существовало бы и теории перевода. Таким образом, в вопросе о том, что стоит за словом, сплетается тугой клубок проблем — от простого понимания значения слова и умения различать оттенки недифференцированной лек­сики, отбирать единственно уместные варианты, до зна­ния обычаев, привычек, тонкостей отношений и психоло­гии народа — носителя языка. Когда русский называет оленя «зверем» или зайца «зверьком», переводчик дол­жен знать, что это слово для болгарина прозвучит дис­сонансом, несмотря на отсутствие в словарях разграни­чительных признаков. Встретив в болгарском тексте сло­во подлез, русский переводчик спокойно пишет обнаруженное в словаре путепровод; но тем же словом можно перевести и болг. надлез, понятие в некоторой степени антонимическое — «виадук». Болг. добър ден соответствует скорее рус. здравствуй(те), которое, в свою очередь не равно болг. здравей(те), а не «добрый день», это уже вопрос оттенков в зависимости от привычности, употребительности в быту. В языке народа, в стране ко­торого, по словам Лермонтова, «разливы р ек.. (разрядка наша — авт.), подобные морям», слово речка, например, «проворная речка Друйка несет нашу лодку» — отнюдь не соответствует болг. рекичка: русский мерит реки на свой лот — по русской речке ходят лодки, а то и суда покрупнее, в ней утопиться можно запросто, русский и Волгу-то может речкой назвать, а болгарская рекичка и курице будет по колено. А с горами дело обстоит наобо­рот. Для Ленинских гор, например, никак не подойдет болг. планина. Вместе с тем гора может быть и синони­мом вершины, чего в болгарском языке нет. Сравните

332

обозначение цветов в русском и болгарском языках: для русского голубой — такой же цвет, как и «зеленый» или «синий», в то время как болгарин под влиянием этимо­логии может в первую очередь подумать о гълъбов, что значит «сизый», «светлосерый», а затем уже — светлосин, что обычно правильно, но не всегда возможно (ср. «тем-ноголубые цветочки на светлоголубом фоне»). Не так просто, как кажется, обстоит дело и с коричневым цве­том: болг. кафяв может быть и карий, и бурый, а послед­ний употребляется еще в терминологических сочетаниях, что не всегда отражено в переводе.

Во всем, приведенном выше, нет ничего необычного с точки зрения референтов; просто нужно твердо знать, ка­кое значение вкладывает в слово носитель того и другого языков. Хуже, когда дело касается реалий, о чем уже говорено немало: только точное знание их значений, т. е. внеязыковой действительности, связанной с жизнью и культурой носителя ИЯ, а также умение пользоваться словарями позволит переводчику довести их до восприя­тия читателя. То же с ситуативными реалиями; только словарь здесь редко помогает.

В переводимой книге говорится об археологических раскопках в «городе на Волхове»; русскому ясно, что речь идет о Новгороде, но для иностранца дословный перевод может оказаться не больше чем деталью кроссворда. Еще пример: «Сундукова, — ..закричали из канцелярии. — Вам письмо. Пляшите!»1 (Разрядка наша — авт.) Для читателя подлинника связь между письмом и пляской яс­на: письмо — это радость, от радости пляшут. Но по-види­мому, здесь мало обычной логики причины и следствия, необходима и привычность, при отсутствии кото­рой — а она отсутствует практически почти у любого чи­тателя перевода — причинно-следственная цепочка обры­вается; перевод непонятен. В аналогичном положении болгарин, например, сказал бы: «ште черпиш», т. е. «с тебя магарыч»; но переводчик должен хорошенько поду­мать, допускает ли данный контекст такую болгаризацию.

Буквальный перевод в таких случаях вызывает недо­умение читателя, который либо вообще ничего не пони­мает, либо удивляется странным обычаям, непонятным действиям персонажей. В сказке Туманяна злая жена «взобралась на крышу (разрядка наша —авт.),

1 «Неделя», 1974, № 32.

333

скрестила руки, дожидается супруга», а читателю невдо­мек, что «речь идет о плоской земляной кровле восточного дома»1, куда «взбираться», собственно, не нужно. Впро­чем, для русского это еще не так необычно: он подготов­лен к восприятию особенностей восточного быта описа­ниями его во многих произведениях классиков, но болга­рину при переводе нужно как-то подсказать, о чем идет речь, как некоторой осторожности все еще требует введе­ние обыденного для русской деревни лежания на печи — ведь в Болгарии русских печей не существует.

И еще из области непонятного. Компания останавли­вает такси, и «шоферу, что называется, сразу соленого огурца захотелось»2; читателю подлинника ясно, что речь идет о пьяных, но одного соленого огурца явно не­достаточно, чтобы это понял иностранец. «И загрустил оболваненный под нуль и с метлою в руках., хулиган»3. И здесь все непонятно; зарубежному читателю не скажет ничего ни стрижка, ни метла (кстати, в болгарском языке и нет точного соответствия, а метла значит «веник»), если не знать обычного для Советского Союза возмездия за мелкое хулиганство.

Внеязыковым элементом является и язык жестов, или жестовый язык4. У разных народов один и тот же жест может обладать неодинаковым, а иногда и прямо противоположным значением, а это характерный при­знак реалий, в данном случае — ситуативных. Так, при приветствиях испанцы и латиноамериканцы похлопывают друг друга по спине; англичане ограничиваются обычно "легким кивком; более южные народы трясут руку, иной раз обеими руками, как бы стараясь оторвать; японцы низко кланяются; французы, принимая у себя знакомого, нередко целуются, даже троекратно и т. д. —что ни город, то норов... Русский кивком выражает согласие, а при несогласии покачивает головой; болгарин покачивает го­ловой, соглашаясь, а отказывая, откидывает голову на­зад (что иногда принимают за кивок). У нас одобрение выражают аплодисментами, а у американцев — свистом -и топотом.

Перейти на страницу:
Комментариев (0)
название