Эхо в Крови (Эхо прошлого) - 2(СИ)

"Спасибо, Перкинс. Свободен,"- добавил он быстро, пока Перкинс не успел удрать сам. Он еще понаблюдал, как рядовой исчезает в зыбкой массе тумана и тел, затем покачал головой и отправился в роту, передать бразды правления капралу Эвансу.

***

МЕРИНУ ТУМАН НЕ НРАВИЛСЯ. Уильяму он не нравился тоже.

Туман оставлял у него странное чувство неловкости, как будто кто-то дышал ему в шею.

Правда, туман был морской: тяжелый, промозглый и холодный, но не душный. Он то рассеивался, то сгущался, и все время находился в движении.

Тропинку Уильям видел всего на несколько футов вперед, и мог разглядеть лишь смутные очертания холмика, указанного ему Перкинсом, хотя его вершина продолжала то появляться, то исчезать, словно по какому-то фантастическому заклинанию из волшебной сказки.

Чего мог хотеть от него сэр Генри? - подумал он. Был ли он единственным, за кем послали, или целью встречи было проинформировать офицеров колонны о некоторых изменениях в стратегии?

А может, люди Патнэма наконец сдались. Они должны были это сделать, разумеется; в нынешних обстоятельствах у них не было никакой надежды на победу, им самим это должно быть ясно.

Однако он полагал, что Патнэму, вероятней всего, потребуется провести консультации с Вашингтоном. В ходе сражения, в старом каменном доме, он заметил на гребне отдаленного холма небольшую группу всадников, над которыми развевался незнакомый флаг; кто-то указал ему на одного и воскликнул: "Вот он, Вашингтон! Позор, что у нас нет двадцати четырех мест - уж мы бы его научили, как надобно на такое глазеть/из кустов!" И расхохотался.

Некое чувство подсказывало ему, что те еще сдадутся.

Но у него оставалось неприятное ощущение, что с туманом они ничего поделать не смогут.

Во время того месяца, проведенного им в дороге, он имел возможность наслушаться мнений от многих американцев. Большинство из них пребывали в затруднении, не желая конфликта с Англией, и особенно они не желали оказаться где-нибудь поблизости от места военных действий - точка зрения вполне разумная.

Но те, кто решился на восстание... были действительно настроены решительно.

Возможно, Рэмси передал часть этих соображений генералам; правда, казалось, ничто из информации, представленной Уильямом, не произвело на него решительно никакого впечатления, не говоря уж о его личных мнениях, но все же...

Лошадь споткнулась, и он покачнулся в седле, случайно дернув поводья. Мерин, раздраженный, повернул голову и укусил его за ногу, большие зубы скрежетнули по сапогу.

"Ублюдок!" Он ударил коня по носу концами вожжей и с силой оттянул голову мерина назад, пока тот не выкатил глаза и не вывернул губу чуть не до колен. Затем, добившись своего, он медленно ослабил давление. Гнедой зафыркал, яростно встряхнул гривой, но все же возобновил продвижение вперед, уже без возражений.

Ему казалось, что ехали они довольно долго. Но время, а также расстояние в тумане обманчивы.

Он взглянул на пригорок, который был его целью, и обнаружил, что тот снова исчез. Что ж, несомненно, скоро ему все равно придется вернуться на прежнее место.

Только этого не случилось.

Туман вокруг него продолжал тихо скользить и перемещаться, он слышал, как с листьев деревьев капает влага, да и сами деревья, казалось, вдруг наступали на него из тумана и так же внезапно отступали снова.

Но пятнистый холмик упорно оставался невидимым.

Ему пришло в голову, что он давно уже не слышал никаких звуков, издаваемых мужчинами.

А должен был.

Если бы он приближался к штабу Клинтона, он должен был не только слышать привычные звуки лагеря, он давно уже должен был столкнуться хоть с кем-то из бойцов, лошадей, костров, фургонов, палаток...

Но рядом не было слышно никакого шума, только журчание бегущей воды. Он проехал мимо чертова лагеря.

"Будь ты проклят, Перкинс,"- сказал он себе под нос.

Он встрепенулся и наскоро проверил, заряжен ли пистолет, принюхался к пороху в пороховнице; если бы тот отсырел, он и пах бы иначе. Тем не менее все было в порядке, подумал он; пахло остро и едко, даже нос защипало, никакой вони, как от тухлого яйца или запаха серы, какими обычно несло из пороховницы, если порох был влажным.

Пистолет он держал в руке, хотя до сих пор не видел ничего угрожающего. Туман был слишком тяжел, чтобы видеть дальше, чем на несколько футов вперед, но кто-то мог выйти из него внезапно, и тогда он должен принять решение мгновенно - стрелять в них, или нет.

Было совсем тихо; их артиллерия молчала; никаких случайных мушкетных выстрелов, как накануне. Враг отступил, сомнений у него уже не было.

Но если он все же наткнется на каких-нибудь шальных Континенталов, потерявшихся в тумане, как и он сам, должен он будет в них стрелять? От одной этой мысли руки у него вспотели, и он решил, что должен; Континенталы, скорее всего, не колеблясь откроют по нему стрельбу, как только увидят красную униформу.

Сейчас его как-то больше беспокоила унизительная возможность быть застреленным собственными войсками, чем реальная перспектива смерти - но о ней он тоже не забывал.

Между тем проклятый туман становился все гуще. Он тщетно искал солнце, чтобы иметь хоть некоторое представление о направлении, но даже неба не было видно.

Уильям с трудом подавил паническую дрожь, щекотавшую ему копчик.

Правильно, сейчас на этом чертовом острове были сосредоточены 34 тысячи британских солдат; и в данный момент он мог находиться на расстоянии пистолетного выстрела от любого из них.

Черт, да тебе достаточно быть в пистолетном выстреле от одного единственного американца, напомнил он себе, мрачно продираясь сквозь заросли лиственниц.

Он услышал поблизости какие-то шорохи и треск ветвей; чаща была обитаема, никаких сомнений. Но кем?

Британские войска ни за что не станут передвигаться в таком тумане, это во-первых. Проклятый Перкинс!

Если он вдруг услышит движение, как от человеческих тел, он тут же остановится и постарается остаться незамеченным. А иначе... все, на что он мог еще надеяться, это припуститься в обход, к своим войскам, да и то, если услышит что-нибудь, носящее безошибочно военный характер - например, как выкрикивают приказы...

Некоторое время он медленно продвигался вперед, и наконец отложил пистолет в сторону, найдя его вес утомительным.

Боже, как долго он уже отсутствует? Час? Или два? Может, пора повернуть назад? Но ведь он даже не имел возможности узнать, где находится это "назад" - все это время он вполне мог ездить кругами; земля везде выглядела одинаково, мутным серым пятном деревьев, и скал, и травы...

А ведь еще вчера, в поле, он каждую секунду был лихорадочно взвинчен и готов к атаке.

Сегодня его боевой энтузиазм существенно поубавился.

Кто-то выступил из тумана прямо перед ним, и лошадь взвилась на дыбы, да так резко, что Уильям успел только смутно понять - человек.

Но даже этого оказалось достаточно, чтобы заметить - британской формы на нем нет, - и он успел бы выхватить пистолет, не будь обе его руки заняты, в попытке хоть как-то справиться с лошадью.

Мерин, поддавшись истерике, запрыгал вороной, вертясь на месте безумными кругами и с каждым новым приземлением сотрясая Уильяму позвоночник до самого основания. Все вокруг завертелось, слившись в одно серо-зеленое пятно, но он, чуть не теряя сознания, успел услышать голоса, что-то ему кричавшие, то ли насмешливо, то ли поощрительно.

Уильяму казалось, прошло столетие, а на самом деле, должно быть, всего с пол-минуты, или около того, когда ему наконец удалось заставить мерзкое создание встать, задыхаясь и раздувая ноздри, по-прежнему вращая головой и выкатив белки глаз, мокро блестевших в полумраке.