Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски
Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски читать книгу онлайн
Задача этой книги — показать, что русская герменевтика, которую для автора образуют «металингвистика» Михаила Бахтина и «транс-семантика» Владимира Топорова, возможна как самостоятельная гуманитарная наука. Вся книга состоит из примечаний разных порядков к пяти ответам на вопрос, что значит слово сказалодной сказки. Сквозная тема книги — иное, инакость по данным русского языка и фольклора и продолжающей фольклор литературы. Толкуя слово, мы говорим, что оно значит, а значимо иное, особенное, исключительное; слово «думать» значит прежде всего «говорить с самим собою», а «я сам» — иной по отношению к другим для меня людям; но дурак тоже образцовый иной; сверхполное число, следующее за круглым, — число иного, остров его место, красный его цвет. А иной это один, но и другой, он единственный и не как все, некто или никто, причем есть три инакости: самость каждого «я», другость всех своих как одного и чужесть чужого.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Достойно наблюдения, что во всех языках большая часть выражений перенесена на вещи неодушевленные с человеческого тела, с его частей, с человеческих чувств и с человеческих страстей. Например:ЙЙЙ: и все другие метафоры, которые в неисчислимом множестве можно собрать во всех языках. Всё это является следствием из той Аксиомы, что человек незнающий делает самого себя правилом вселенной; так в приведенных примерах он из самого себя сделал целый мир. Как рациональная метафизика учит, что homo intelligendo fit omnia, так и наша фантастическая метафизика показывает, что homo non intelligendo fit omnia; и второе может быть даже правильнее первого, так как человек посредством понимания проясняет свой ум и постигает вещи, а посредством непонимания он делает эти вещи из самого себя и, превращаясь в них, становится ими самими. [140]
Здесь Вико напомнил первую аксиому Новой науки (1.2.1/120, ее «частица» — аксиома.32/180). Ср. запись Ухтомского ( ЗС , с. 419) «Люди сами в значительной мере творцы того, чтó они видят, ибо они — его интерполяторы, толкователи.ЙЙЙ»
Розанов, автор книги О понимании и статьи Как хорошо иногда «не понимать»…. в Уединенном замечает: «Судишь всегда „по себе“ (и иначе невозможно).» Еще раз: «Ктó же судит не „по себе“. Весь мир судит по себе („мир есть мое представление“)…» — Мимолетное , 23.4.1915. Сюда же из Ухтомского «Твое поведение создает в тебе то, что ты есть; а по тому, что ты есть, тысудишь и о всём прочем вокруг себя!» ( ЗС , с. 414 = ДД, с. 251) или «Всякий видит вещи, как того заслужил… и восприятие отражает одинаково и то, что воспринимается, и того, кто воспринимает!» ( ДД , с. 272) и из Узнай себя (с. 466) Бибихина «Мы сначала пред-полагаем в другом свое и только после этого начинаем понимать другого. Во всёживое мы проецируем свою жизнь.» В другой статье Розанов объясняет дарвинову теорию, чтобы ее опровергнуть. «из личности ее автора»: «Неуловимо для него самого, скрыто от всего цивилизованного мира — черты его духа и судьбы, все отразились на его теории. Он в ней не мир обрисовал, еще менее — объяснил его: он в ней себя выразил.» ( Теория Дарв … 4); это герменевтический прием — взять чье-то высказывание и применить к самому сказавшему. А двусмысленные, мнимо эротические загадки с невинной действительной отгадкой это маленькие уроки того, что «Каждый понимает», то есть не понимает, «в меру своей испорченности». по лукавой приговорке ( Сл. разг. выраж ., с. 69). И бессмыслица, заумь хороша тем, что она как проективный тест Роршаха вызывает у не понимающего читателя проекцию, невольное самораскрытие, без которого не будет самопознания. К недопониманию ср. К. Моррисон о «герменевтическом зазоре (gap)» — «Я это ты», с. 34.
Жуковский:
( Невыразимое ): но тютчевское
— вероятно, перед зеркалом.
Из писем, тоже старческих, Бориса Кузина к А. Гурвич ( ВФ , 1992, № 5) от 9 и 28.8.1971 и 18.2.73:
Я думаю, что решительно всякий человек, что бы он в жизни ни делал, в конце концов занят единственной работой. ЙЙЙ Он создает свой автопортрет. ЙЙЙ Но сам никто не может оценить, какой он смастерил свой портрет. А в нем итог и оценка всей прожитой жизни. ЙЙЙ Как всегда, конечное решение вопроса уходит в метафизику.ЙЙЙ
Вы правильно поняли один из выводов, вытекающих из моего представления об автопортрете. Но я, видимо, недостаточно объяснил самую его сущность. Она, пожалуй, лучше всего вскрывается через сравнение с нерукотворным отчетом человека за всю его прожитую жизнь на последнем суде. ЙЙЙ За всю деятельность, за всё поведение, за реализацию возможностей, какие он получил при рождении и через воспитание. Этот отчет нельзя сфальсифицировать, потому что всякая ложь неизбежно сама войдет в сделанный человеком, но сделанный без сознания, свой портрет. В нем одна только правда.ЙЙЙ
ЙЙЙ И всё чаще приходят на ум парадоксальные слова Радля, что самое интересное в науке — биографии ученых. Я бы только вместо «биографии» сказал «автопортреты».
Художник-человечество пишет естественнонаучную картину мира, а получается гуманитарный автопортрет. «Сомнений нет: исследование человека делает только первые шаги. А он между тем видит уже свой предел.» [141]— Канетти, запись 1980.
«Достоевский, подобно гётевскому Прометею», сказал Бахтин ( Поэт. Дост ., с. 7), «создает не безгласных рабов (как Зевс), а свободныхлюдей, способных стать рядомсо своим творцом, не соглашаться с ним и даже восставать на него.» Этой знакомой многим писателям независимости героя от автора Набоков никогда не чувствовал: «Я совершенный диктатор в собственном мире ЙЙЙ»;он возражает своему критику, цитируя его: «как я могу „умалять“ до степени нулей, и прочее, вымышленных мною же персонажей?ЙЙЙ» «Мои персонажи — галерные рабы.» — из шестого и седьмого интервью в Твердых мнениях (с. 69 и 94 сл.). Достоевский «создает» героя, но не «выдумывает», согласно Бахтину (см. Поэт. Дост ., с. 110 сл.), а Набоков именно выдумал Германа, этого нового Передонова, причем сделал антигероя рассказчиком не для исповеди, как в Записках из подполья , но чтобы верней его умалить. Подпольный антигерой это сам Достоевский, а Герман это Набоков наоборот. У Достоевского по Автору и герою «кризис автора», то есть самости, а у Набокова, можно сказать, кризис героя, другости. (↓1: Герой, антигерой и персонаж.)
Из-за полной «противности» героя Отчаяния его автору узнаёшь про автора слишком многое. Этот пошляк Герман не устает любоваться своим лицом, а такой особенный Владимир Набоков, судя по Герману, не выносил себя в зеркале или на снимках. Неужели вон тот—это я? (Ходасевич) — так у Набокова и с произнесением своего имени, в силу параллельности имени лицу: «ЙЙЙесть Петры и Иваны, которые не могут без чувства фальши произнести Петя, Ваня, меж тем как есть другие, которые, передавая вам длинный разговор, раз двадцать просмакуют свое имя и отчество, или еще хуже — прозвище.» — Подвиг (3). Я не могу без чувства фальши поглядеться в зеркало (ср. Бахтин), меж тем как Герман смакует свое отражение. В Уединенном Розанова, запись Удивительно противна мне моя фамилияЙЙЙ , насчет «я для другого» то же самое, но юродски, а не скрытно. Бахтин сказал: «Большинство людей живет не своей исключительностью», то есть инакостью-самостью, «а своей другостью.» ( К вопросам самосознания и самооценкиЙЙЙ в БСС 5. с. 73): Набоков жил, конечно, своей избалованной самостью и свысока отчуждал другого в себе. Он увидел в зеркале, что он как все, но примириться с этой заурядной наружностью не смог и взялся под именем волшебной птицы Сирин в сочинениях на тему иного, или потусторонности,говоря его же словом вслед за Верой Набоковой (в предисловии к его Стихам ; ср. В. Александров. Наб. потуст .), искусно убеждать других, что он иной. А между Розановым и Набоковым встал Д. Галковский-Одиноков с 72-ым примечанием Бесконечного тупика — «ЙЙЙСвою же телесную субстанцию я всегда расценивал как хамство какое-то. ЙЙЙНо этот вот хамски сопящий хомо сапиенс — это я? Наглая ложь! Я существую, но в виде лжи. ЙЙЙ Истина изрекается в реальность и становится ложью. А я, моё „я“ — оно неизреченноЙЙЙ», «Мне стыдно, что у меня есть телоЙЙЙ» — и примечаниями к нему. (↓1: Самолюбование. — 2: Набоков о личности художника.)
