Непереводимое в переводе
Непереводимое в переводе читать книгу онлайн
Кто мог бы стать Рембо? Никто из нас. И даже сам Рембо не мог бы лично Опять родиться, стать собой вторично И вновь создать уж созданное раз.
А переводчик — может! Те слова, Что раз дались, но больше не дадутся Бодлеру — диво! — вновь на стол кладутся, Та минута хрупкая жива?
И хрупкостью пробила срок столетий? Пришла опять? К другому? Не к тому? Та муза, чей приход (всегда — последний) Был предназначен только одному?!
Чу! Дальний звон . Сверхтайное творится: Сейчас неповторимость — повторится
Новелла Матвеева
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
К транскрипции встреченного в тексте имени собственного переводчик подходит по-разному в зависимости от того, 1) имеет ли оно уже утвердившийся в ПЯ графический облик, или же 2) его только предстоит транскрибировать. В первом случае имя обычно берется в уже готовом виде, который в принципе не подлежит изменению даже в тех случаях, когда приобретший гражданство фонетический облик не соответствует современным требованиям ].
1 Изменение утвержденных в данном языке привычных транскрипций имен собственных — особый вопрос, которого в специальной литературе касаются всегда с опаской: менять традиционное написание и произношение, в самом деле, очень трудно, но не невозможно. Мы присоединяемся здесь к высказанной более 15 лет тому назад мысли Вл. Россельса о необходимости более последовательного транскрибирования (Подспорья и преграды — МП, 1962,
209
Во втором—переводчик транскрибирует имя, стараясь максимально приблизить его произношение к оригинальному, не насилуя вместе с тем фонетики и графики ПЯ.
Нужно особо подчеркнуть важность и трудность о б-наружения уже существующих транскрипций, а в связи с этим — и упорядочения практической работы над переводом. Между прочим, эта работа требует немало настойчивости, сообразительности, культуры: ведь речь идет о множестве разных по характеру и национальной принадлежности собственных имен, относящихся к разным эпохам, претерпевших с годами у тех или иных народов те или иные изменения, дошедших до переводимого текста, может быть, через несколько языков, иногда в результате многих изменившихся до неузнаваемости транскрипций. И переводчику не раз приходится прослеживать этот путь имени, стараясь выяснить, к какой национальности принадлежит его действительный носитель.
Это одно из основных правил современной транскрипции: имя передается с учетом национальной принадлежности его референта — человека, географического объекта и т. д. У героя «Летучей мыши» Штрауса и у крупного советского кинорежиссера — с виду одинаковая немецкая фамилия: Эйзенштейн. Но, транскрибируя ее, болгарский переводчик должен выяснить, о ком идет речь: если это Сергей Михайлович, то нужно сохранить русское звучание (болг. Ейзенщейн), а если австриец или немец — немецкое (болг. Лйзенщайн). Несколько сложнее обстоит дело с транскрипцией имени и отчества такого персонажа, как Марья Генриховна, эпизодическая героиня из «Войны и мира» — «полная белокурая немочка», которую, однако, величают по имени и отчеству, привычным только для русской жизни; поэтому онемечивание ее имени в болгарском переводе внесло бы фальшивую нотку в описание этой жизни.
2, с. 173), но хотелось бы несколько острее поставить вопрос о необходимости постепенного изменения самых неудачных транскрипций; хотелось бы, например, чтобы по-русски Гейне и Гюго получили свои собственные фамилии — Хайне и Юго, чтобы различной национальности короли — английские, французские, немецкие, шведские и т. д. — не подводились под общий латинский знаменатель
Карлов, а были бы Чарлз, Шарль, Карл, Карлос, Карло и т. д., чтобы хоть современные Уильямы не превращались по-русски в Вильямов, Хельмуты — в Гельмутов. Намеки на такой процесс заметны, но очень уж они робки И непоследовательны.
210
Ответ на основной вопрос — транскрибировать или переводить — зависит от самого имени, от связанной с ним и его референтом традиции и от контекста.
«Для имени собственного основное — это соотнесенность с предметом», — пишет А. В. Суперанская ', подсказывая, таким образом, с чего нужно начинать. В лингвистических классификациях референты имен собственных рассмотрены главным образом в двух разрезах: а) как одушевленные и неодушевленные и в рамках этих разделов— б) по существу самого предмета: к одушевленным относятся, например, имена людей и клички животных, а к неодушевленным — названия географических и космических объектов, названия средств передвижения, фирменные названия и т. п. По существу, неодушевленными являются и имена комплексных объектов 2, таких как органы печати, предприятия и учреждения, произведения литературы и искусства и т. п.
С точки зрения теории перевода, т. е. для решения вопроса «транскрибировать или переводить?», эта классификация не так удобна хотя бы уже потому, что в рамках того или иного деления есть имена, которые преимущественно транскрибируются, а есть имена, которые переводятся. Таково, например, положение с антропонимами — именами (отчествами, фамилиями, прозвищами людей), входящими в группу одушевленных объектов: если имя, отчество и фамилия обычно транскрибируются, то прозвище, напротив, мы стремимся перевести или передать иным путем с учетом его смыслового содержания; да и фамилии приходится иной раз переводить («говорящие имена».).
Так как основные требования к языковым единицам при переводе сводятся, за редкими исключениями, к передаче плана содержания, то и деление имен собственных следует вести в первую очередь по линии их семантики. Это позволяет рассматривать 1) имена-знаки, имена-метки, не обладающие собственным содержанием, а только называющие объект, 2) имена, обладающие определенным семантическим содержанием, и 3) имена, которые в зависимости от контекста меняют свою отнесенность к одной из первых двух групп.
'Суперанская А. В. Общая теория имени собственного. М.:
Наука, 1973, с. 263. 2 Термин этот не особенно удачен, а само по себе выделение этих
объектов — важно и нужно, только не как противопоставление
одушевленным и неодушевленным объектам.
211
Единицы первой группы «в чистом виде» всегда транскрибируются; вопрос об их передаче при переводе— это вопрос знания правил транскрипции. Как исключение, имя собственное, точная транскрипция которого почему-либо неудобна (например, омонимия со смешным, непечатным и т. п. нарицательным ПЯ), передается с некоторыми фонетическими отклонениями, приобретающими со временем традиционный, связанный с данным именем
облик.
Единицы второй группы обладают определенным содержанием, которое обусловливает возможность их перевода. Однако среди них намечаются имена, которые по традиции а) только транскрибируются, и другие, б) которые только переводятся. К первым относятся названия периодических изданий, органов печати и т. п. (фр. «Юманше», «Ви увриер», англ. «Тайме», «Файнэн-шал джорнал», нем. «Нойе цайт», порт. «Нотисиаш», кит. «Жэньминь жибао»). Не меняют своего оригинального звучания даже совсем близкие к переводному названия: болг. «Литературен фронт» при переводе на русский не должен превращаться в «Литературный фронт»: первое— название болгарской газеты, а второе — два слова, имеющих только нарицательное значение.
Логику и целесообразность этого традиционного приема нельзя считать бесспорной. Даже если принять объяснение А. В. Федорова, что таким образом «подчеркивается их связь с определенной страной»1, т. е. что они выступают в роли своеобразных реалий с точки зрения перевода, значения имен, совершенно ясные для читателя оригинала, желательно довести и до сознания читателя перевода; иначе вся информация, которую он получает, заключается лишь в том, что перед ним газета или журнал. А ведь досадно, когда иностранец читает «Pravda», не понимая смысла слова «правда». В названии любого периодического издания содержатся данные о его идеологии, тематике, политической окраске и многое другое, что небезразлично для читателя. Это особенно важно в тех случаях, когда имя, которое может оказаться и вымышленным (например, названия органов печати в романе Э. Синклера «Нефть»), тесно связано с текстом художественного произведения. Поэтому, нам кажется, добавление в скобках перевода соответствующего названия (или даже прямой перевод его в случае надобности)