Русская драматургия ХХ века: хрестоматия

Премьера спектакля состоялась 11 сентября 1909 года в театре Корша.

«Дни нашей жизни» оказалась самой популярной пьесой Андреева, сценическая история которой получила развитие также и на европейской сцене: в 1910 году пьеса была поставлена в «Резиденц-театре» в Вене, в 1911 году – в «Малом театре» Берлина. Сюжет пьесы лег в основу оперы «Оль-Оль» композитора Н.Н. Черепнина (1928).

Андреев Л. Н. Собрание сочинений: В 6 т. М., 1994.

Леонид Андреев: Материалы и исследования / Ред. В. А. Келдыш, М. В. Козьменко; РАН. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М., 2000.

Бугров Б. С. Леонид Андреев: Проза и драматургия: В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. М., 2000.

Старосельская Н. Драматургия Леонида Андреева: Модерн 100 лет спустя // Вопросы литературы. 2000.

Русская литература XX века, 1890–1910: В 2 кн. Кн. 2 / Под ред. С.А. Венгерова. М., 2000.

Дни нашей жизни

Пьеса в четырех действиях

Евдокия Антоновна.

Ольга Николаевна, ее дочь.

студенты и курсистки

Глуховцев Николай.

Онуфрий.

Мишка.

Блохин.

Физик.

Архангельский.

Анна Ивановна.

Зинаида Васильевна.,

Эдуард фон-Ранкен, врач.

Миронов Григорий Иванович, подпоручик.

бульварная публика

Парень Гриша.

Торговец.

Отставной генерал с дочерью.

Военные писаря.

Аннушка и Петр, служащие в номерах.

Место действия – Москва; время – вторая половина девяностых годов.

Воробьевы горы. Начало сентября; уже начинается золотая осень. Погожий солнечный день.

К краю обрыва подходят двое: Николай Глуховцев и Ольга Николаевна, девушка лет восемнадцати. Глуховцев в красной русской рубахе, поверх которой накинута серая студенческая тужурка, и в летней фуражке с белым верхом; девушка в легкой летней блузе с открытой шеей; верхнюю драповую кофту держит на руке ее спутник.

Останавливаются и восхищенно смотрят на далекую Москву.

Ольга Николаевна (прижимаясь плечом к Глуховцеву). Как хорошо, Коля! Я и не воображала, что здесь может быть так хорошо.

Глуховцев. Да. Воистину красота! День очень хорош. Ты погляди, как блестит купол у храма Спасителя. А Иван-то Великий!

Ольга Николаевна (прищурив глаза). Где, где? Я не вижу.

Глуховцев. Да вот же, направо… еще, еще немножко правей. (Берет руками ее голову и поворачивает.) Видишь?

Ольга Николаевна. Какая прелесть! Колечка, а что это за маленькая церковка внизу, точно игрушечная?

Глуховцев. Не знаю. Так, какая-нибудь. Нет, положительно красота. И подумать, что отсюда смотрели Грозный, Наполеон.

Ольга Николаевна. А вот теперь – мы. А где мы живем, Колечка, ты можешь найти?

Глуховцев. Конечно, могу. Вот. вот. вот видишь церковку, их там еще несколько, кучкою – так вот немного по-левее от них и наши номера. Как странно: неужели мы там действительно живем, в этом каменном хаосе? И неужели это – Москва?

Ольга Николаевна. Когда я смотрю отсюда, то я вижу как будто нас, как мы там живем; а оба мы такие маленькие, словно две козявочки… Как я тебя люблю, Колечка!

Глуховцев (рычит). Ррр-ррр-ррр…

Ольга Николаевна. Что ты?

Глуховцев. Хорошо очень. Черт возьми!.. Зачем все это так красиво: и солнце, и березы, и ты? Какая ты ослепительная! Ольга Николаевна. Разве?

Глуховцев. Я съем тебя, Оль-Оль. (Кричит.) Оль-Оль-Оль-Оль!

[Показываются отставшие от Ольги Николаевны и Глуховцева Онуфрий, Мишка, Блохин, Физик, Архангельский, Анна Ивановна, Зинаида Васильевна. Все располагаются на траве под березами, закусывают, пьют, спорят, дурачатся.]

Заходит солнце, заливая пурпуром стволы берез и золотистую листву. Над Москвою гудит и медленно расплывается в воздухе колокольный звон: звонят ко всенощной.

Архангельский. Зазвонила Москва. До чего ж я люблю ее, братцы!

Онуфрий. По какому случаю трезвон?

Архангельский. Завтра же воскресенье. Ко всенощной.

Мишка. Молчи, молчи! Слушайте! (Издает грудью певучий, глубокий звук в тон поющим колоколам.) Гууууу, гууууу…

Глуховцев (вскакивает). Нет, я не могу! Это такая красота, что можно с ума сойти. Оля, Ольга Николаевна, пойдемте к обрыву.

<…> Все встают на край обрыва, Мишка со стаканом пива, Онуфрий держит бутылку и время от времени пьет прямо из горлышка. Слушают. <…>

Глуховцев (горячо). Это такая красота! Это такая красота!

Ольга Николаевна (тихо). Мне захотелось молиться. Глуховцев. Молчи, Оль-Оль. Тут и молитвы мало.

<…> Все уходят, на обрыве остаются только Глуховцев и Ольга Николаевна.

Глуховцев. Что загрустила, Оль-Оль? Что затуманилась, зоренька ясная?

Ольга Николаевна (вздыхая). Так. Мне очень нравятся твои товарищи, Коля. И этот твой Онуфрий. как его, очень милый. Правда, что его отовсюду выгоняют?

Глуховцев. Тыеще не знаешь, какой он хороший. Он последнюю копейку отдает товарищам, но только ужасный скандалист!

Ольга Николаевна. А этой Зинаиды Васильевны я боюсь. Мне все кажется, что она меня презирает.

Глуховцев. Какая чепуха! Кто же может тебя презирать? Ты такая прелесть, такое очарование, что вот хочешь – сейчас при всех возьму и стану на колени.

Ольга Николаевна (испуганно). Нет, нет, Коля. Ступай, миленький, к твоим, а я тут побуду одна. Немножко погрустить захотелось.

Глуховцев. Очем, Оль-Оль?

Ольга Николаевна. Так, о жизни. Ты очень меня любишь, Коля?

Глуховцев. Очень, Оль-Оль.

Ольга Николаевна. Нет, скажи – очень? Мне нужно, чтобы ты очень любил меня.

Глуховцев. Сильнее нельзя любить. Видишь ли, настоящую любовь можно узнать по тому, насколько от нее человек становится лучше, и еще по тому, Оль-Оль, насколько от нее в душе светлеет. А у меня так светло теперь, что я удивляюсь. Ведь ты знаешь, Олечка, как мучили меня всякие проклятые вопросы, а теперь ничего: только радость, только свет, только любовь. И петь хочется. как Блохину.

Ольга Николаевна. Ну иди, миленький, пой. (Тихонько целует его руку.) Спасибо тебе.

Глухарев (отвечая таким же поцелуем). Я только на минутку. Не забывай меня!

Ольга Николаевна. Иты меня не забывай.

Остается одна. Некоторое время молчит, потом тихонько напевает.

Ольга Николаевна.

Онуфрий (кричит). За ваше здоровье, Ольга Николаевна! Ольга Николаевна (тихо). Спасибо. (Продолжает петь.)

Что были дни светлого счастья. И этого счастья не стало.

Глуховцев (кричит). Петь идите, Ольга Николаевна!

Мишка. Идите петь. Одного голоса не хватает.

Ольга Николаевна. Нет, я тут побуду… что были дни светлого счастья, и этого счастья не стало. Да. Милый мой Колечка, бедный мой Колечка.

Студенты (поют).