Возвращение к звездам: фантастика и эвология

Чудом было то, что зародыш новой «автокаталитической» экономики удалось создать вовремя. Ситуация к середине XXI века вышла из-под контроля. Экономика Ойкумены держалась лишь за счет предельно интенсивной эксплуатации Солнечной системы. Но возможности повышать норму этой эксплуатации были исчерпаны. Война с Окраиной, генетическое вырождение, экология, грандиозный и спасительный проект сети самодвижущихся дорог — все это требовало ресурсов, которых не было. Мировой совет обсуждал проблему полного прекращения всех НИОКР — за отсутствием средств — и остановки (выражались туманнее: приостановки) «австралийской» педагогической программы.

Автокаталитическая экономика вела себя в полном соответствии с общей теорией систем. Первые двадцать лет ее существование в недрах обычной — полугосударственной/полурыночной системы — не ощущалось вовсе или ощущалось как нечто отрицательное. Следующие двадцать лет планета вошла в состояние неустойчивого равновесия: вклад автокаталитических механизмов позволял лишь компенсировать ускоряющееся сползание экономики к пропасти.

А потом «эпоха реконструкции» кончилась и экономические проблемы просто исчезли из числа вопросов, беспокоящих людей Земли.

«Возвращение» — парадный портрет XXII века — эпохи, которую и поныне многие считают лучшим временем в истории человечества. Трудные, безнадежные, вечные, старые как мир проблемы неожиданно оказались решенными. Мировое единство. Полное — без всякой Окраины. Экономическое изобилие. Абсолютная открытость Д-цивилизации. И еще не скоро придет пора расплачиваться за обретенные возможности.

«Золотой век» никогда не бывает в настоящем. Он — или в легендарных «кроновых временах» или в неизбывно «светлом будущем». Это нормально, потому что по самой

семантике развития

 эпоха всеобщего счастья не может — не должна! — наступить.

Конечно, XXII век не был исключением (даже если забыть о тяжелых и мрачных событиях второй его половины). Но, повторяю, А. и Б. Стругацкие писали парадный портрет эпохи. И поэтому мир «Полдня…» выглядит абсолютно счастливым, в меру помпезным и чуточку безжизненным.

Впрочем, у Кондратьева и Славина и должен был возникнуть мираж золотого века. Оба они родились в конце XX века, и юность их совпала с распадом Атлантического пакта. Они работали в Дальнем Космосе и на внеземных станциях, и проблемы «смутного времени» почти не задевали их, но всегда были в памяти. Путчи, убийства и самоубийства, наркотики, болезни, коллективное бессознательное с садо-мазохистским уклоном… Катастрофа «Таймыра» швырнула их в мир, где ничего этого не было. (По крайней мере, если специально, долго и старательно не искать.) Они увидели «свои» проблемы решенными, а специфические болевые точки нового времени они не могли воспринять. Могли узнавать, изучать, могли писать о них книги, как это и делал Славин, но не были в состоянии их почувствовать, осознать частью своей личности. В общем-то, довольно очевидно, что человеку, видевшему Окраинные войны, трудно понять причину психоспазма у незадачливого прогрессора и уж совсем невозможно представить себе, что этот психоспазм может явиться глобальной социальной проблемой, обсуждаемой в Мировом совете и около.

И уже на котором круге Хаос поймал человека в лапки «неопределенности», в которых малое возмущение может привести к глобальным последствиям. И с этим надо было научиться считаться.

Детектив по-арканарски

Третий том «Хроник…» охватывает пятнадцатилетний промежуток между открытием Саулы (2141) и катастрофой на Радуге (2156). Середина столетия — время, когда начали завязываться узлы событий, отношений и судеб, которые в семидесятые — девяностые годы привели к «смене вех» в земной истории.

Создание в 2114 г. Группы свободного поиска (ГСП) стимулировало производство легких звездолетов среднего радиуса действия. С 2025 по 2048 г. были запущены три крупные серии космических кораблей с массой покоя от 12 («Турист») до 35 («Искра») тонн и развернулось массовое любительское освоение Галактики.

Процедура была упрощена донельзя. Лишь один из членов экипажа корабля должен был иметь пилотские права. От остальных — пассажиров — не требовалось даже совершеннолетия. Рейс регистрировался в региональном управлении ГСП. Теоретически, это делалось для того, чтобы в случае серьезного ЧП организовать поиски. Практически затея искать десятиметровый звездолет, исчезнувший где-то между Землей и Бетельгейзе и не подающий сигналов бедствия, не выглядит здравой, так что, разумеется, никто и никогда за это не брался. Регистрация существовала, скорее, как пережиток некогда существовавшей громоздкой социалистической системы тотального контроля. Смысла даже с точки зрения бюрократии в ней не было никакого: никто не мог помешать (и не мешал) пилоту уже после регистрации изменить утвержденный состав экипажа или объявленную цель полета.

Большинство людей, уходящих в Свободный Поиск, имели о Галактике смутное представление и цель выбирали случайно. Научная и практическая ценность рейса обычно была строго равна нулю. Никого это не волновало: Земля тогда считала себя богатой, легкие эмбриомеханические звездолеты, равно как и потребляемая ими энергия, почти ничего не стоили, а в «сухом остатке» значились удовольствие от полета да опыт, пусть крайне медленно, но все-таки приобретаемый экипажами.

К тому же индивидуальные «среднерейсовики» заметно повышали связность формирующегося космического сообщества Земля — Периферия.

История повторялась. Если когда-то универсальные крейсера создали Британскую империю, то теперь «Туристы» и «Призраки» конструировали Империю галактическую.

По различным оценкам от половины до семидесяти процентов межзвездных перелетов приходилось во второй четверти XXII столетия на долю ГСП. Не приходится удивляться тому, что именно «туристы-поисковики» впервые столкнулись с внеземными цивилизациями, находящимися на ранних ветвях исторической последовательности.

Две повести — «Попытка к бегству» и «Трудно быть богом» — посвящены проблеме контакта землян с феодальным миром.

«Базисная модель феодализма» И. Дьяконова связывает наступление Средневековья с совершенствованием оружия в крупных государствах Древнего мира. Когда один господин получил возможность контролировать любые массы рабов, экономическая потребность в свободных земледельцах-производителях отпала. Но разорение этого слоя подрывало основу существования армии: непобедимые римские легионы комплектовались именно из свободных крестьян.

Тем самым неизбежной становилась «варваризация» армии, а вслед за ней — всего государственного аппарата Империи. Постепенно государственный организм терял способность к эффективным «иммунным реакциям».

Итогом медленной и мучительной дегенерации всегда оказывалось взрывное разрушение социальной ткани и наступление долгих Темных веков.

Для классического феодализма характерен распад мира на малые самообеспечивающиеся структуры —

 номы,

 или

 домены,

 и резкое падение транспортной (равно как и информационной) связности между этими доменами. Границы обжитого мира сжимались практически до пределов видимости. Непосредственно за околицей начинались другие вселенные: чужие и чуждые, населенные чудовищами и демонами.

Океан абсолютного хаоса окружал феод, и это не могло не привести к столь же абсолютному господству порядка, традиции, внутри огороженного пространства. Будах не напрасно говорит о «кристалле, вышедшем из рук небесного ювелира». Строгая социальная пирамида, в основе которой масса совершенно бесправного закрепощенного населения. (И. Дьяконов первым заметил, что при феодализме исчезают не рабы, исчезают свободные.) Лестница вассалитета. Странное равноправие в «тонком мире»: три силы — «сражающиеся», «трудящиеся» и «молящиеся» —

 вместе

 охраняют целостность мироздания.

Отсюда колоссальное значение религии или иногда ее заменителя — идеологии — в жизни средневекового общества: именно она ткала из нитей людских судеб прочнейшую социальную ткань. Религия породила обслуживающую ее науку и особенный, почти забытый с тех времен способ мышления. Пожалуй, лишь современная математика достигла в своих построениях той степени абстрактности, которая соответствует уровню обыденных рассуждений заурядного средневекового теолога.