Возвращение к звездам: фантастика и эвология

После 2011 г. фокус исторических событий вновь смещается из Внеземелья на Землю. Распад Атлантического пакта для многих миллионов американцев обозначил конец света. Вообще, диссипативные процессы благополучия в мир, как правило, не приносят…

Смена социальной структуры чревата тем, что определенный процент людей выбрасывается из общества. Они перестают быть нужны. Экономически развитое государство будет их содержать, даже обеспечит приемлемый «среднестатистический» уровень жизни, но это будет лишь благотворительностью.

Десятилетием-двумя раньше эти люди, или по крайней мере наиболее пассионарная их часть, могли влиться в очередную волну космической экспансии. Но ирония судьбы в том и заключалась, что распад капиталистической системы пришелся на период, когда Космос перестал быть фронтиром и Мир, в известной степени, снова стал замкнутым.

Полилась кровь.

Первая четверть XXI столетия — время путчей: «…Уголовники, озверелое от безделья офицерье, всякая сволочь из бывших разведок и контрразведок…» Время гангстерских войн: «города захватывались бандами хулиганов, музеи горели как свечи…». Время, когда появился и встал во весь рост призрак Окраины.

На этом не слишком благополучном фоне развертывается действие «Хищных вещей века», четвертой повести «Хроник…» 2019 г. Испания.

В конце XX столетия рядом западных социологов была выдвинута концепция «постиндустриального общества» [55]: интересная попытка отыскать «третий путь» в вековом конфликте.

«Навязанное нам противоречие между "обществом познания" и "обществом потребления" существует только в воображении кабинетных теоретиков. В коммунистической Европе люди отнюдь не собираются умирать от голода ради космических рекордов. С другой стороны, тихий буржуазный Стрэнфорд строит третий ускоритель заряженных частиц вовсе не с целью извлечь из вакуума очередную пригоршню долларов и не ради набора мифических "очков" в сомнительной гонке за открытиями, заменившей военное противостояние.

Все мы — по обе стороны Атлантики — граждане индустриального мира. Мы носим одну и ту же стереосинтетику, живем в похожих квартирах, приобретаем одинаковые телевизоры, ужасаемся и восхищаемся одним и тем же новостям. Прежде всего мы — люди, а уже потом — капиталисты, коммунисты, фашисты.

Мы должны наконец понять, что общество познания и есть общество потребления. Или, точнее говоря, общество познания создает общество потребления. Две трети изготавливаемого в мире мезовещества применяется сейчас в бытовой технике. Мезопокрытие наносится на внутреннюю поверхность термосов, используется в кастрюлях- скороварках, при изготовлении кинескопов, проекционных цветомузыкальных систем, модной одежды, значков. Приходится согласиться с тем, что без фотонной ракеты и созданных ради нее технологий миры потребления были бы существенно беднее.

То, что верно для индустриального общества, вдвойне верно для постиндустриального, когда развитие науки и технологии окончательно снимет противоречие между потребностями и возможностями и важнейшей задачей познания станет изобретение все новых и новых потребностей» [56].

Ко времени действия «Хищных вещей века» постиндустриализм выродился в «философию неооптимизма», с одним из создателей которой — доктором Опиром — Жилин имел удовольствие беседовать («Хищные вещи века»).

Вечно нейтральная Испания продвинулась на пути создания общества потребления значительно дальше, чем постоянно озабоченные борьбой за лидерство Соединенные Штаты. После мятежа Зуна Паданы и принудительного разоружения уровень жизни в Испании (и раньше достаточно высокий) возрос в несколько раз. По сути, эта страна — первая и единственная — вступила в конце десятых годов в постиндустриальную стадию.

В этот период Испания устойчиво держит первое место в мире по развитию «индустрии развлечений» [57]. В повести описана лишь малая толика законных, полузаконных и совсем незаконных удовольствий, которые предоставляла отдыхающим курортная Барселона на рубеже десятых — двадцатых годов.

Жилин, скорее инстинктивно, воспринимает этот благополучный и мирный город как угрозу коммунистической Ойкумене. Угрозу эту он пытается найти в «рыбарях», «меценатах», наконец, в психоволновой технике. Дрожка, позднее слег — выдающееся достижение человечества на пути создания «альтернативной реальности».

Термин этот появляется в конце XX столетия в фантастическом романе Мела Гибсона. Описывается будущее, в котором удалось создать дешевые вычислительные системы с большим быстродействием. Появившись в «обществе потребления», такие системы совершили переворот не в науке или технике, а прежде всего в индустрии игр. ЭВМ становится важнейшим элементом досуга. Игры усложняются, информация о событиях передается уже не на телеэкран, а непосредственно в глаза, затем — прямо в зрительный центр. Постепенно добавляются запахи, тактильные ощущения… играющий оказывается полностью изолированным от реальности: он живет в искусственном «альтернативном», или «виртуальном», мире [58].

Легко понять, что слег собственно и представлял собой гибсоновский «генератор вторичной реальности», правда биохимический, а не электронный.

Жилин никогда не рассказывал, что именно он пережил под действием слега. Вообще описаний «погружения» удивительно мало, и все они производят впечатление выдуманных [59].

Строго говоря, слег не нарушал никаких законов. Скорее, он был полезен, предлагая изгоям новую «внутреннюю» эмиграцию. Все лучше, нежели путчи или окраинные войны.

Что-то очень испугало (или слишком обрадовало?) Ивана Жилина в его индивидуальной «альтернативной реальности». Испугало настолько, что он сумел добиться полного прекращения всех исследований по волновым психотехникам. Как оказалось, навсегда.

Между 2019 и 2022 гг. человечество сделало выбор.

Экспансия вовне вместо внутренней экспансии.

Это был окончательный приговор «обществу потребления».

Принимаются долгосрочные программы ООН. Образовательная (она же «Австралийская») — 2021 г. «Конкретно я предлагаю программу воспитания человеческого мировоззрения в этой стране», — говорит Жилин. И Объединительная — 2022 г. Тремя годами позже ООН преобразовывается в Мировой совет, что можно считать подведением окончательных итогов векового конфликта.

За этими глобальными событиями почти незамеченной прошла оккупация Испании международными полицейскими силами (2023).

5

С уничтожением «Барселонского гнойника» существенных изменений к лучшему в мире не произошло. В последующие десятилетия росла статистика самоубийств и немотивированных преступлений, резко участились психические заболевания [60]. Географически указанные «негативные явления» тяготели к Америке, больше — к Южной, однако наблюдались они и в Москве. Во Внеземелье до опасных значений возросла текучесть кадров [61]. Все искусство того времени пронизано ощущением скрытого неблагополучия.

Две катастрофы в Пространстве («Ибис» — 2014 г., «Таймыр» — 2017 г.) существенно затормозили осуществление звездной программы. (Краюхин умер, а его преемники не обладали его убежденностью или фанатизмом.)

В 2028 г. была опубликована интересная статья молодого ленинградского психолога Н. Ильина, в которой впервые был поставлен вопрос о значении фактора риска в коммунистическом строительстве [62]. Работа прозрачно намекала на то, что оккупация Испании и разрушение ее постиндустриальной гедонистической культуры привели к созданию замкнутой моноцивилизации, об опасности которой предупреждал еще И. Ефремов [63]. Ставилась проблема «сужения пространства выбора» и вызванного этим упрощения внутреннего мира жителя коммунистической Ойкумены.