Универсальная хрестоматия. 1 класс

Весна в окно стучится

И гонит со двора.

И всё засуетилось,

Всё нудит Зиму вон —

И жаворонки в небе

Уж подняли трезвон.

Зима ещё хлопочет

И на Весну ворчит.

Та ей в глаза хохочет

И пуще лишь шумит…

Взбесилась ведьма злая

И, снегу захватя,

Пустила, убегая,В

прекрасное дитя…

Весне и горя мало:

Умылася в снегу

И лишь румяней стала

Наперекор врагу.

«Чародейкою Зимою…»

Чародейкою Зимою

Околдован, лес стоит —

И под снежной бахромою,

Неподвижною, немою,

Чудной жизнью он блестит.

И стоит он, околдован, —

Не мертвец и не живой —

Сном волшебным очарован,

Весь опутан, весь окован

Лёгкой цепью пуховой…

Солнце зимнее ли мещет

На него свой луч косой —

В нём ничто не затрепещет,

Он весь вспыхнет и заблещет

Ослепительной красой.

Афанасий Афанасьевич Фет (1820–1892)

Афанасий Афанасьевич Фет родился в селе Новоселки Орловской губернии. Его отцом был богатый помещик А. Шеншин, мать — Каролина Шарлотта Фет, приехавшая из Германии. Родители не состояли в браке. Мальчик был записан сыном Шеншина. Но в возрасте 14 лет мальчик был признан незаконнорожденным и лишён всех дворянских привилегий. Отныне он должен был носить фамилию Фет. Это событие, превратившее сына богатого русского помещика в безродного иностранца, оказало глубокое влияние на всю последующую жизнь Фета. Вернуть утраченное положение стало навязчивой идеей.

Первые стихотворения Фет написал, будучи студентом историко-филологического отделения философского факультета Московского университета. Ради достижения своей цели — вернуть дворянское звание — в 1845 году он покинул Москву и поступил на военную службу в один из провинциальных полков на юге. Продолжал писать стихи. В 1850 году в журнале «Современник», хозяином которого стал Некрасов, публикуются стихотворения Фета, которые вызывают восхищение критиков всех направлений.«Кот поёт, глаза прищуря…»

Кот поёт, глаза прищуря,

Мальчик дремлет на ковре,

На дворе играет буря,

Ветер свищет на дворе.

«Полно тут тебе валяться,

Спрячь игрушки да вставай!

Подойди ко мне прощаться,

Да и спать себе ступай».

Мальчик встал. А кот глазами

Поводил и всё поёт;

В окна снег валит клоками,

Буря свищет у ворот.

«Мама! глянь-ка из окошка…»

Мама! глянь-ка из окошка — З

нать, вчера недаром кошка

Умывала нос:

Грязи нет, весь двор одело,

Посветлело, побелело —

Видно, есть мороз.

Неколючий, светло-синий

По ветвям развешен иней —

Погляди хоть ты!

Словно кто-то тороватый [32]

Свежей, белой, пухлой ватой

Все убрал кусты.

Уж теперь не будет спору:

За салазки [33] да и в гору

Весело бежать!

Правда, мама? Не откажешь,

А сама, наверно, скажешь:

«Ну, скорей гулять!»

«Чудная картина…»

Чудная картина,

Как ты мне родна:

Белая равнина,

Полная луна,

Свет небес высоких,

И блестящий снег,

И саней далёких

Одинокий бег.

«Ласточки пропали…»

Ласточки пропали,

А вчера зарёй

Всё грачи летали

Да, как сеть, мелькали

Вон над той горой.

С вечера всё спится,

На дворе темно.

Лист сухой валится,

Ночью ветер злится

Да стучит в окно.

Лучше б снег да вьюгу

Встретить грудью рад!

Словно как с испугу

Раскричавшись, к югу

Журавли летят.

Выйдешь — поневоле

Тяжело — хоть плачь!

Смотришь — через поле

Перекати-поле [34]

Прыгает, как мяч.

«Прошла весна, — темнеет лес…»

Прошла весна, — темнеет лес,

Скудней ручьи, грустнее ивы,

И солнце с высоты небес

Томит безветренные нивы.

На плуг знакомый налегли

Все, кем владеет труд упорный,

Опять сухую грудь земли

Взрезает конь и вол покорный;

Но в свежем тайнике куста

Один певец проснулся вешний,

И так же песнь его чиста

И дышит полночью нездешней.

Как сладко труженик смущён,

Весны заслыша зов единый,

Как улыбнулся он сквозь сон

Под яркий посвист соловьиный.

«Печальная берёза…»

Печальная берёза

У моего окна,

И прихотью мороза

Разубрана она.

Как гроздья винограда,

Ветвей концы висят, —

И радостен для взгляда

Весь траурный наряд.

Люблю игру денницы

Я замечать на ней,

И жаль мне, если птицы

Стряхнут красу ветвей.

Русская литература XX века

Проза

Нина Михайловна Артюхова (1901–1990)

Нина Артюхова родилась в 1901 году в Москве, в семье известного книжного издателя М.В. Сабашникова. С детства она всегда мечтала писать, одновременно с этим девушка увлекалась химией и астрономией, поэтому и поступила в МГУ на агрохимическое отделение физико-математического факультета.

Все произведения Нины Михайловны учат детей добру, справедливости, честности и верности своему слову. В них есть особая мягкая и дружелюбная назидательность, которая советует, но не поучает насильно. Среди героев Артюховой много хороших людей, поэтому читатель, ставя себя на их место, видит мир их глазами, укрепляя таким образом своё собственное светлое начало. Ведь человек от природы устроен так, что ему необходимо кого-нибудь любить!

Подружки

Галя Серебрякова и Маруся Ильина встретились, как всегда, у ворот и вместе пошли в школу. Синее безоблачное небо над широкой улицей. В садах и в скверах — осеннее золото листьев. Девочки шли, крепко держась за руки; поэтому Маруся Ильина несла портфель в левой руке, а Галя Серебрякова — в правой. А портфели были твёрдые, блестящие, с необмятыми краями — казалось, что их долго и старательно утюжили мамы вместе с коричневыми платьями, белыми воротничками и чёрными фартуками девочек.

Галя Серебрякова громко читала вывески и надписи, которые попадались навстречу:

— «Бу-лоч-ная»… «Стой-те»… «Ки-но»… «Мо-ло-ко»… «Ре-монт о-бу-ви»…

Прошуршал по серому асфальту голубой блестящий троллейбус. Быстро промчался, а всё-таки Галя успела прочесть:

— «Са-до-во-е-Б-коль-цо».

— Как ты хорошо читаешь! — сказала Маруся.

Галя ответила с гордостью:

— Я ещё в прошлом году научилась!

Маруся вздохнула:

— А я не умею такое трудное…

Все классы в школе были одинаковые, но самым лучшим, разумеется, был первый «А». Все учительницы в школе были разные. Самой лучшей, разумеется, была Ольга Андреевна.

Вот она вошла в класс, весёлая, молодая, приветливая, и сразу захотелось ответить ей как можно лучше.

Ольга Андреевна заглянула в журнал и сказала:

— Читай, Ильина.

Маруся покраснела, раскрыла букварь и начала читать, старательно, по буквам выговаривая каждое слово.

На пятой строчке запнулась и покраснела ещё больше.

Галя подняла руку. Тёмные глаза стали совсем круглыми, как будто выпрыгнуть хотели, и умоляли учительницу: «Меня, меня спросите!»

Ольга Андреевна улыбнулась:

— Серебрякова, дальше читай.

Захлёбываясь от удовольствия, Галя прочла всю страницу, от начала до конца, даже то, что ещё не было задано сегодня.

Ольга Андреевна опять улыбнулась и сказала:

— Хорошо.

Галя села за парту и радостно подумала: «Пятёрку поставит!»

На следующем уроке девочки писали.

Ольга Андреевна ходила по рядам и заглядывала в тетради.

— Ольга Андреевна, — сказала Галя, — вот у неё здесь ошибка. — Она ткнула пальцем в Марусину тетрадь. — Нужно «о», а она написала «а».

Ольга Андреевна посмотрела на Галю, но почему-то не улыбнулась на этот раз.

— Конечно, «о», — сказала она. — Поправь, Маруся.

Маруся стала поправлять и от волнения посадила на трудном слове большую расплывчатую кляксу.