Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

В общем, при такой макароналии все может случиться.

— Знаешь, у нас в Кашперских горах

Должно быть: у нас в Кашперской Горе. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 334.

С. 90

На крышке каждой коробочки был нарисован венгерский гонвед, пожимающий руку австрийскому ополченцу.

Здесь впервые в оригинале ополченец – это ополченец, landšturmák (tiskne ruku rakouskému landšturmákovi). См. комм., ч. 2, гл. 1, с. 270.

В каждой коробочке содержалось восемьдесят таблеток, так что на трех человек приходилось приблизительно по пяти таблеток.

На одного получается 5/3 = 1.6 в периоде. С учетом ранее указанного общего количества – 20 коробочек, выходит, что на эту минуту 20 х 80 / 1.666 = 960 солдат в составе маршевого батальона капитана Сагнера. Кстати, у Гашека так и сказано: на три солдата (nа tři muže), поскольку личный состав – это mužstvo.

листовок с двумя молитвами, сочиненными будапештским архиепископом Гезой из Сатмар-Будафала

По всем признакам это выдуманная Гашеком персона, и не только потому, что человека с именем Геза (Géza) нет в историческом списке венгерских архида и просто епископов. Для начала, Будапешт просто никогда не был местом пребывания архиепископа в венгерских землях. А во-вторых, города или местечка с названием Szatmár-Budafalu также в Венгрии не было. Был отдельно на востоке город Сатмар-Немети (Szatmár-Németi), ныне румынский Сату-Маре (Sátu Mare), и местечко Будафал (Budafalus), что на самом юго-западе современной Венгрии. Расстояние по прямой почти 600 километров.

Возможно, эти всего лишь венгерские топонимы, запавшие в голову автора «Швейка» еще со времен бродяжничества и позднее в этой голове слившиеся в пару. Будафалу упоминается в рукописи рассказа «Археологические труды Бабама» («Babámový archeologické snahy», предп. 1920–1922), а Szatmár (Szatmár Sigetu) в рассказике «Венгерская рабочая партия» («Maďarská strana práce» – «Karikatury», 1911).

а над ними – сияющая корона святого Стефана.

Корона венгерского короля, см. комм., ч. 2, гл. 4, с. 421.

Молитвы были пронизаны такой страстью, что им не хватало только крепкого венгерского ругательства «Baszom а Kristusmarját».

Буквально, «…твою бога душу мать». Весьма ходовое ругательство, во всяком случае в устах гашековских венгров. Смотри сентенции возмущенного господина Каконь, комм., ч. 2, гл. 3, с. 414.

С. 91

которых она называла не иначе как «unsere braven Feldgrauen» /Наши бравые серые шинели (нем.)/

И в самом деле, чудовищно претенциозное выражение и прекрасный перевод. Вместе с тем, нужно отметить, что использованное дамочкой определение еще смешнее и нелепее, чем кажется на первый взгляд. По одной простой причине: Feldgrau – серый – полевой цвет формы германской, а вовсе не австрийской пехоты. Введенная в 1908-м взамен темно-синей (Dunkelblau) единообразная австрийская армейская форма имела серо-голубой, так называемый щучий цвет – Hechtgrau. Время германского цвета Feldgrau для австрийцев пришло несколько позже описываемой середины 1915 года, случилось это на фоне все большего и большего подчинения северному союзнику в конце 1915 – начале 1916 года.

С. 92

Боснийцы целых два дня не получали обеда и ходили в Новый Пешт христарадничать.

Новый Пешт (венгерское Újpest) – в описываемое время пригородное местечко. Стало частью Большого Будапешта только в 1950 году. В отличие от Новой Буды, мелькающей в предыдущей главе и названной Гашеком без перевода, повенгерски, Уйбуда (Újbuda, см. комм., ч. 3, гл. 1, с. 70), Новый Пешт в оригинале имеет чешское название – Nová Pešť.

То, что солдаты из забытых поездов ходили в Новый Пешт, дало возможность Йомару Хонси (JS 2010) предположить, что место действия – ж/д станция Ракошрендезе (Rákosrendezó) на границе Нового Пешта и Ракошпалоты, см. комм, ниже: ч. 3, гл. 2, с. 112.

Здесь, кроме злобной матерщины возмущенно жестикулирующих, брошенных на произвол судьбы боснийцев, ничего не было слышно

В оригинале приводится и сама матерщина южных славян: «Jeben ti boga – jeben ti dušu, jeben ti májku». (Také nebylo nic jiného slyšet nežli rozčilený hovor ztracených Bosňáků, živě gestikulujících, kteří vyráželi neustále ze sebe: «Jeben ti boga – jeben ti dušu, jeben ti májku».)

Как и в первой части (см. комм., ч. 1, гл. 2, с. 42), удалена по вполне понятным причинам переводчиком или цензурой.

С. 93

Даже наш старший фельдфебель не умеет так выражаться

Фельдфебель в романе у Швейка один (см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 483), и это совсем еще не старый Ванек. В оригинале сказано – zupák (Ani starej zupák): ни один заскорузлый сверхсрочник, или харчок. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 380 и ч. 2, гл. 4, с. 435.

— Вы меня знаете?

— Знаю, господин лейтенант.

Подпоручик Дуб вытаращил глаза и затопал ногами.

— А я вам говорю, что вы меня еще не знаете!

Любимые слова сослуживца Гашека, подпоручика Михалека. См. комм., ч. 3, гл. 1, с. 29.

Любопытно, что в реальной жизни, по свидетельству боевых товарищей Гашека по 91-му полку (JM 1924), эти слова Михалек говорил не реальному денщику реального Лукаса Франтишеку Страшлипке, а заведующему канцелярией старшему фельдфебелю Яну Ванеку. Именно к нему в подлинной боевой обстановке постоянно придирался Эмануэл Михалек и однажды, замещая командира Лукаса, едва было не повесил за отказ подчиниться. А спас Ванека, по его собственным словам, счастливо вывалившийся в самый драматический момент из-за кустов батальонный ординарец Ярослав Гашек. С запиской Ванеку от Лукаса. Подлинной или тут же в кустах накиданной во спасение друга самим Ярдой – мы уже, наверное, никогда не узнаем.

С. 94

договаривались с двумя проститутками

В оригинале грубее и неформальнее: poběhlice (s dvěma poběhlicemi) – потаскушками.

С. 95

Знаете, что Палацкий сказал: если бы не было Австрии, мы должны были бы ее создать!..

Франтишек Палацкий (František Palacký, 1798–1876) – один из отцов нации, историк, политик, журналист, равно опасавшийся как русских, так и германцев (см. также комм., ч. 2, гл. 2, с. 312). Именно он сформулировал основные идеи сторонников Австрии как федеративной семьи народов, вокруг которых образовался круг политиков, позднее получивших прозвание «старочехов». Мечтал о том, чтобы Франц Иосиф короновался чешским королем (см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 32).

Франтишеку Палацкому действительно принадлежат часто повторяемые слова: «Если бы Австрии не существовало, то ее надо было бы выдумать в интересах Европы и ее народов» (Kdyby Rakouska nebylo, museli bychom jej vytvořit v zájmu Evropy i lidstva samotného). Впрочем, индивидуальная национальная гордость равным образом была не чужда этому человеку, так что не реже первого повторяют и другое его вполне провидческое замечание, относящееся непосредственно к чехам, собственному народу Палацкого: «И до Австрии мы были, будем и после нее» (Byli jsme před Rakouskem, budeme i po něm).