Гора родила мышь. Бандеровскую

ІІ. 10. Отношение ОУН(б) к дивизии СС «Галичина»

С. Кульчицкий пишет о «военнослужащих УПА» и боевиках ОУН, которые служили в той дивизии, причем пытается оправдать ОУН Бандеры с целью, чтоб не обременять ветеранов УПА эсесовским прошлым. Правда то, что не ОУН Бандеры организовала дивизию СС Галичина, но правдой есть и то, что ОУН Бандеры планово посылала в ее ряды своих членов, чтоб они становились в ней эсесовцами-солдатами и офицерами. Пусть бы С. Кульчицкий в соответствии с фактами написал — почему ОУН Бандеры в столь большом количестве посылала кадры в эту дивизию, об этом он мог бы узнать со страниц «Вестей комбатанта» и редакционных статей его главного редактора Мирослава Малецкого, бандеровца и одновременно офицера в дивизии СС-Галичина. Стоило б С. Кульчицкому вспомнить и о том, что в июле 1944 года под Бродами имели место совместные действия между украинскими эсесовцами и ОУН-УПА, в ряды которой после поражения дивизии перешло много эсесовцев, о совместном уничтожении полицейским полком дивизии СС-Галичина и отделом УПА польского села Гута Пеняцка за то, что в нем некоторое время пребывали советские партизаны, о передаче немцам оружия для УПА после совместной акции на местность Подкаминь.

С. Кульчицкий пишет неправду, что поляки на Волыни были немцами поставлены в привелигерованное положение. Разве поляки во время оккупации имели хоть одну польскую газету? Или ими создавалось местное, на уровне сел, сельсоветов и районов, управления? Нет, украинские газеты на Волыни (как и в городах на восток от Збруча) сразу после вторжения немцев в Украину выпускали бандеровцы, а с осени 1941 года мельниковцы, а поляки — нет, их же не было в самоуправлениях, зато были в них украинские националисты. Как они вели себя на Волыни, С. Кульчицкий мог бы узнать из возношения могил-курганов, организованного бандеровцами, а в то время польское население сидело, как мышь под веником.

При этом С. Кульчицкий вспоминает соорганизатора дивизии СС-Галичина, др. Владимира Кубийовича — главу (он себя называл «руководителем») Украинского центрального комитета (УЦК) в Генеральном Губернаторстве, но замалчивает факт, что этот Комитет вместе с местными Украинскими вспомогательными комитетами (Українськими допомоговими комітетами — УДК) были на службе у гитлеровцев, помогали им усмирять население. УЦК финансировался из кассы Абвера, об этом писал тот самый В. Кубийович, а что означает такое финансирование — не надо доказывать.

При всем этом С. Кульчицкий пытается оправдать организаторов и добровольцев дивизии СС-Галичина, написав, что агитаторы дивизии убеждали, что абревиатура «СС» означает «Сичевые стрельцы». Пусть бы С. Кульчицкий заглянул в поминаемый в ссылках труд «Доказательства преступлений ОУН и УПА», в котором опубликовано много снимков, которые однозначно доказывают, что никто не мог ошибаться насчет абревиатуры «СС».

С. Кульчицкий пытается доказать, что дивизия СС-Галичина была некой «этнической дивизией», а не именно эсесовской дивизией, потому что она была «Waffen-SS», будто он не знает, что эта дивизия (СС-Галичина) имела номер 14, а перед ней, тоже «Waffen-SS», подобные дивизии имели, например, названия: первая — SS-Panzer-Division Leibstandarte SS Adolf Hitler…, за номером 12 — SS-Panzer Division Hitlerjugend. Такими, а не другими были дивизии «Ваффен-СС». Или об этом не знает С. Кульчицкий?

ІІ. 11. Украинско-польское противостояние

Уже в первом предложении С. Кульчицкий повторяет бандеровскую пропаганду, написав, что наиболее трагической страницей в этих отношениях является вооруженное противостояние украинского и польского подпольно-партизанских формирований — УПА и Армии Крайовой. Уже было сказано тут — на Волыни польская Армия Крайова (АК) была сформирована в конце 1943 года, в декабре того года, а массовая резня (это название — из донесений советских партизан) польского населения на Волыни в основном имело место от апреля до конца августа 1943 года. В 1943 году польская АК действовала в Галичине, но в то время бандеровцы массово не вырезали там польское население, массовое истребление поляков в том регионе ОУН-УПА начала в январе 1944 года. Так причем здесь польская АК? Враньем имеют право оправдываться подозреваемые в совершении преступления, а не ученые, не историки. Разве С. Кульчицкий может указать хотя бы один, авторства ОУН-УПА, документ за период до декабря 1943 года, в котором говорилось бы о польской Армии Крайовой на Волыни?

Оставим байки-сказки С. Кульчицкого о польских и украинских «солтисах и бургомистрах» на Волыни, потому что никто польского бургомистра там не видел. Ими были исключительно украинцы, точнее украинские националисты. Нельзя, однако, обойти очередную бандеровскую пропаганду, повторяемую С. Кульчицким о том, что нельзя недооценивать роль нацистов в розжигании взаимной ненависти между украинцами и поляками на территориях с национально-смешанным населением, а пишет он об этом в контексте «украинско-польского противовстояния». Разве не знает С. Кульчицкий такой, известной даже малограмотным политически, правды о том, что каждому оккупанту, всегда и в любом месте, когда еще идут боевые действия, следует удерживать покой в тылу, чтоб не оттягивать силы с фронта для утихомиривания волнений? Если он этого не знает, то не должен брать слово о событиях на Волыни 1943 года. Тут уже вспоминался разговор епископа Поликара с комиссаром Волыни и Подолья, Шоене (с комиссаром целой Волыни и Подолья, не с каким попало служащим!), в которой Шоене добивался от епископа повлиять на бандеровских командиров, чтоб они не организовывали волнений, потому что их деятельность, которая приобретала черты восстания, является помехой в работе немецкой гражданской администрации, он добивался повлиять — остановить восстание, потому что иначе население не избежит беды. То как такие заявления оккупационной власти оценивает С. Кульчицкий — немцы были за вражду, за взаимные убийства между поляками и украинцами, за хаос на оккупированной территории, или за поддержание спокойствия на ней, чтоб беспрепятственно получать контингенты, чтоб беспрепятственно брать молодежь на работу в Германию. Логика необязательна для пропагандистов, но она обязательна для историков, вообще для людей науки.

С. Кульчицкий упрямо, нелогично твердит, что напряжением в отношениях украинцев с поляками… воспользовались немецкие оккупанты. Когда немцы узнали, что украинская вспомогательная полиция оказалась одной из форм конспиративной сети ОУН(б), они начали ее разоружать… Оккупационная администрация заменила всех украинцев в вспомогательной полиции поляками…Но ведь раньше С. Кульчицкий писал, что украинская полиция с оружием в руках перешла в распоряжение ОУН Бандеры по приказу последней. И не знает ли С. Кульчицкий о существовании отдельных, не подчиненных политически ОУН Бандеры, отделов украинской полиции после мая 1943 года?

И самое главное: С. Кульчицкий, не как ученый, не видит основной проблемы полицейских отделов в немецкой службе, а она сводится к простому: украинская вспомогательная полиция (за небольшими исключениями) была создана ОУН Бандеры и ей политически подчинена, вместе с тем польская полиция в службе немецкому оккупанту была создана в июне 1943 года, без разрешения и вопреки запрету польских политических факторов — не поступать на службу немцам. А практически причиной создания польской полиции было желание отомстить за резню польского населения, эта полиция была создана из поляков, которым удалось убежать из-под бандеровского топора.

К жанру баек следует также зачислить утверждение С. Кульчицкого о том, что напряженностью между поляками и украинцами(какое деликатное слово «напряженность», хотя имела место резня!) воспользовались советские партизаны … они мобилизовали в свои отряды не менее 5 тыс. бойцов из числа местных поляков. Какой же вывод делает С. Кульчицкий из этой констатации? Выглядит, что командование советских партизан воспользовалось резней польского населения боевиками ОУН-УПА. Но хвала ему, он, вопреки бандеровской историографии, не твердит, что «советы» разжигали украинско-польскую вражду. Однако из приведенного выше факта С. Кульчицкий неспособен сделать логический вывод, а получается, что во время резни боевиками ОУН-УПА польского населения не существовали на Волыни польские вооруженные формирования, никакая польская АК там не существовала, потому что тогда там не было ее, иначе польское население присоединилось бы к ней, а не к советским партизанам. После опыта большевистской власти в Западной Украине в 1939–1941 годах, там, среди местного польского населения, не было сознательных сторонников советской власти. Однако, остатки того населения, которое спаслось от резни, не имея иного выхода, нашли в советском партизанском движении, которое боролась с бандеровцами, своего союзника. Именно поэтому, а не из симпатий к советской власти, на Волыни создались в рамках советской партизанщины даже отдельные польские партизанские отряды. Только чтоб к такому выводу прийти, нужно логическое мышление, а не упрямое оправдание преступных формирований, которыми были ОУН-УПА.