Маршал Конев

В целом можно отметить, что командующий 2-й отдельной Краснознаменной армией шел в ногу со временем, принимая меры по повышению качества боевой подготовки. На полковых и дивизионных учениях, состоявшихся в марте — апреле 1940 г., были отработаны следующие темы: «Наступление и бой на окружении в горно-лесистой местности», «Оборона и бой в окружении в горно-лесистой местности», «Атака укрепрайона», «Оборона побережья и отражение десанта» ^{37}. Инспекция Наркомата обороны, проверявшая армию, признала подготовку ее войск положительной ^{38}.

Еще одной сферой деятельности командующего 2-й отдельной Краснознаменной армией было оказание помощи партизанскому движению в Маньчжурии. 16 апреля 1939 г. из Москвы в адрес начальников управлений НКВД Хабаровского, Приморского краев и Читинской области, начальников пограничных войск Хабаровского, Приморского и Читинского округов поступила шифротелеграмма № 7770. Она была подписана наркомом обороны К.Е. Ворошиловым и наркомом внутренних дел Л.П. Берией. В шифротелеграмме говорилось: «В целях более полного использования китайского партизанского движения в Маньчжурии и его дальнейшего организационного укрепления Военным Советам 1-й и 2-й ОКА разрешается в случаях обращения руководства китайских партизанских отрядов оказывать партизанам помощь оружием, боеприпасами, продовольствием и медикаментами иностранного происхождения или в обезличенном виде, а также руководить их работой. Проверенных людей из числа интернированных партизан небольшими группами перебрасывать обратно в Маньчжурию в разведывательных целях и в целях оказания помощи партизанскому движению. Работа с партизанами должна проводиться только Военными Советами» ^{39}.

В соответствии с этим решением Военному совету 2-й отдельной Краснознаменной армии были переданы интернированные руководители партизанских отрядов Чжао Шанчжи и Дай Хунбин. После соответствующего инструктажа их надлежало перебросить на территорию Маньчжурии для руководства действующими партизанскими отрядами.

30 мая 1938 г. И.С. Конев и член Военного совета армии Н.И. Бирюков приняли в Хабаровске Чжао Шанчжи, Дай Хун-бина, а также командира 11-го партизанского отряда Ци Цзид-жуна. На встрече присутствовали начальник разведывательного отдела штаба армии майор Алешин и его заместитель майор Бодров ^{40}.

Во время беседы Чжао Шанчжи было предложено связаться с партизанскими отрядами, действующими в бассейне р. Сунгари, объединить управление этими отрядами и создать крепкий штаб, очистить отряды от неустойчивых, разложившихся элементов и японских шпионов. Дальнейшая задача состояла в том, чтобы укрепить и расширить партизанское движение в Маньчжурии. Руководителям партизанских отрядов рекомендовалось организовать несколько крупных налетов на японские базы, создать секретные базы партизан в труднодоступных районах Малого Хингана для накопления оружия, боеприпасов и снаряжения. Одновременно следовало связаться с местной партийной организацией для развертывания политработы среди населения и проведения мероприятий по разложению частей маньчжурской армии и снабжению партизан через эти части оружием и боеприпасами.

В случае возможной войны между Японией и Советским Союзом китайские партизаны должны были «вести разрушительную работу в японском тылу, разрушать важнейшие объекты по заданию советского командования, поддерживать тесную связь и взаимодействие с советским командованием». При этом Конев и Бирюков особо подчеркнули, что успех действий объединенных партизанских отрядов «зависит в большой степени от постановки борьбы со шпионской разлагательской деятельностью японцев в среде партизан». С этой целью рекомендовалось создать при политотделе штаба партизанского движения орган по борьбе с японскими шпионами и провокаторами. Внимание Чжао Шанчжи было обращено на то, что «армия Маньчжоу-Го не крепка, японцы ей не доверяют». Партизаны должны использовать данное обстоятельство и принять меры по разложению этой армии. Руководителям партизанских отрядов было сообщено, что они получат оружие, боеприпасы, продукты, медикаменты и деньги из расчета на 100 человек. С целью обеспечения устойчивой связи штаба партизанского движения с командованием Красной Армии было решено подобрать 10 грамотных и преданных делу революции партизан, которых прислать в СССР для обучения радиоделу. В конце беседы Конев сказал Чжао Шанчжи: — Вас мы считаем главным руководителем партизанского движения в Маньчжурии и через Вас будем давать указания по всем вопросам. Одновременно будем поддерживать связь с отрядами, действующими территориально близко к советской границе. Вы идете выполнять волю партии и никакой ответственности за возможные конфликты не несете. При переходе примите все от Вас зависящие меры предосторожности. Никто из партизан ни в коем случае не должен говорить, что он был в Советском Союзе. Разглашение тайны перехода затруднит дальнейшие связи с партизанами, затруднит возможности передачи оружия, патронов, медикаментов.

Как и было обещано, через несколько месяцев Чжао Шанчжи вместе со своим отрядом был благополучно переправлен через Амур. Он, установив связь с другими партизанскими отрядами, начал боевые действия против японо-маньчжурских войск. В разведотдел штаба 2-й отдельной Краснознаменной армии Чжао Шанчжи через связных присылал документы и образцы новых прицелов и дальномеров, захваченные у японцев, а также сообщения о ходе боев. Они тщательно изучались командующим армией и членом Военного совета. 25 августа Конев и новый член Военного совета армии дивизионный комиссар А.Я. Фоминых направили письмо-директиву командующему партизанами Северной Маньчжурии Чжао Шанчжи. Им предстояло решить следующие задачи: укрепить и увеличить численность отрядов, добывать оружие, боеприпасы и продовольствие, создавать секретные базы, запасы продовольствия и одежды, проводить операции с целью нападения на железнодорожные поезда, золотые прииски, склады, шахты, полицейские участки. Партизанам обещали прислать динамит и подготовленных инструкторов для его применения, а также продовольствие, пропагандистскую литературу и топографические карты ^{41}.

Как мы уже отмечали, 17 ноября 1938 г. ЦК ВКП (б) и СНК СССР приняли постановление, касающееся деятельности органов НКВД и Прокуратуры. Опираясь на него, временно исполняющий обязанности военного прокурора 2-й отдельной Краснознаменной армии военный юрист 1-го ранга Чебоненко в середине февраля 1940 г. направил докладную записку главному военному прокурору Красной Армии. В ней он привел факты грубой фальсификации следственных дел работниками особого отдела ОКДВА (Дальневосточного фронта), в том числе в отношении комдива Я.З. Покус, начальников штаба армии комкора С.Н. Богомягкова и комдива В.К. Васенцовича, начальника политического управления дивизионного комиссара И.И. Кропачева и др. «Я убежден, что большинство из этих дел должны быть прекращены, как созданные провокационно, — пишет Чебоненко. — Доводя об этом до Вашего сведения, считал бы необходимым дела, направленные в Военную коллегию, снять с рассмотрения и возвратить в Особый отдел 2 ОКА для пересмотра в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Здесь, на месте, зная, кто из ведших следствие по конкретному делу разоблачен как вредитель по уничтожению партийных кадров, можно будет сразу же невинных освободить, тем самым наиболее эффективно выполнив постановление ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 17-го ноября 1938 года» ^{42}.

Записка Чебоненко была рассмотрена весьма оперативно. 16 февраля он получает ответ главного военного прокурора Н.П. Афанасьева: «Дело Особого отдела армии HP 11954 на обвиняемых Покуса Якова Захаровича, Стельмах Григория Давидовича, Васенцовича Владислава Константиновича, Григорьева Николая Ивановича, Седова Сергея Дмитриевича, Агафонова Николая Михайловича, Касаткина Петра Степановича, Шталь Юлис Мартыновича и Волынина Евгения Алексеевича мной в уголовном порядке прекращено. Предлагаю своим постановлением перечисленных выше лиц из тюрьмы освободить. Документы почтой. Исполнение телеграфьте» ^{43}.