Маршал Конев

Летом 1937 г. в истории Красной Армии началась черная полоса. Репрессии значительно подорвали ее боевую мощь. Аресту и расстрелу по обвинению в мифическом «военном заговоре в Красной Армии» были подвергнуты глубоко почитаемые И.С. Коневым Маршал Советского Союза М.Н. Тухачевский и командарм 1-го ранга И.П. Уборевич. Однако в то время не было принято проявлять свои чувства, ибо легко можно было попасть в число «врагов народа». Более того, в своей автобиографии, написанной 31 октября 1947 г., Конев подчеркнул: «Принимал активное участие в борьбе против троцкистско-бухаринских врагов народа, агентов германо-японского фашизма, особенно на Украине в 1923 г[оду] против бандита Примакова и др.». Возможно, память подвела Ивана Степановича, так как в том году он еще находился на Дальнем Востоке.

Уже после суда над «заговорщиками» И.С. Конева в июле 1937 г. неожиданно вызвали в Москву к наркому обороны К.Е. Ворошилову. Вызов мог означать что угодно, в том числе и арест, ибо «железный» Клим нередко прибегал к такому подлому приему. Но опасаться было нечего. Руководству Наркомата обороны требовался опытный командир Особого корпуса и советник при Монгольской народной армии. Выбор пал на Ивана Степановича, который хорошо знал условия Забайкальского театра военных действий. В Кремле его принял И.В. Сталин (Джугашвили). Он, ознакомив Конева с обстановкой, сложившейся в Монголии, сказал:

— В связи с наступлением японцев в Маньчжурии у них подготовлен и план захвата Монгольской Народной Республики, а задача Красной Армии — не допустить захвата Монголии японскими войсками, не допустить выхода японцев к границам Советского Союза в районе озера Байкал и не дать им перерезать нашу дальневосточную магистраль.

Слово вождя — закон. И.С. Конев, сдав дела, выехал к новому месту службы. Семья пока оставалась в Минске. Здесь в ноябре 1937 г. после тяжелой болезни умер его отец.

Обстановка на границе Советского Союза с Китаем была весьма напряженной. В январе 1935 г. японские войска вторглись на территорию Монгольской Народной Республики и захватили часть восточного выступа территории этой страны. 12 марта 1936 г. между Советским Союзом и МНР был подписан Протокол о взаимопомощи сроком на 10 лет. Агрессия, предпринятая японской армией против Китая в июле 1937 г., потребовала усиления советского присутствия в Монголии.

Но была еще одна причина ввода войск Красной Армии. Правительство МНР во главе с П. Гэндэном не проявляло особой активности в борьбе с «реакционным духовенством», на чем настаивал И.В. Сталин. Поэтому в марте 1936 г. под нажимом из Москвы пленум ЦК Монгольской народно-революционной партии вывел Гэндэна из состава ЦК и снял его с должности премьер-министра. Тогда же Государственная внутренняя охрана была преобразована в министерство внутренних дел, которое возглавил протеже Сталина X. Чойбалсан. Одновременно состоялись показательные судебные процессы против ламского духовенства. 5 августа 1937 г. был арестован посол СССР в Монголии В.Х. Таиров, из которого следователи выбили показания о связях с японской разведкой. В числе своих сообщников он назвал Гэндэна, проживавшего с семьей в доме отдыха «Форос» в Крыму под наблюдением сотрудников Наркомата внутренних дел СССР.

Ситуация на Дальнем Востоке была рассмотрена 13 и 14 августа на совещаниях у И.В. Сталина с участием председателя СНК СССР В.М. Молотова (Скрябин), наркома обороны Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова, наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова и др. В Монголию направляется правительственная делегация СССР во главе с первым заместителем наркома внутренних дел М.П. Фриновским [6] и начальником Политуправления Красной Армии П.А. Смирновым [7].22 августа скончался министр обороны МНР маршал Г. Демид, якобы, отравившись консервами. 27 августа принимается решение о немедленном вводе советских войск на территорию МНР. В директиве командующему войсками Забайкальского военного округа Сталин писал:

«Первое. Пакт о взаимной помощи гарантирует нас от внезапного появления японских войск через МНР в районе Байкала, повторяю, Байкала, от перерыва железнодорожной линии у Верхнеудинска (ныне — Улан-Удэ. — Авт.) и от выхода японцев в тыл дальневосточным войскам.

Второе. Вводя войска в МНР, мы преследуем не цели захвата Монголии и не цели вторжения в Маньчжурию или Китай, а лишь цели обороны МНР от японского вторжения, а значит, и цели обороны Забайкалья от японского вторжения через МНР» ^{21}.

20 августа по старинному тракту Верхнеудинск — Кяхта начали марш в сторону монгольской границы части 35-й моторизованной дивизии и 32-й механизированной бригады. 27 августа на монгольский аэродром в Баин-Тумене приземлились 52 советских самолета. На следующий день части Красной Армии пересекли монгольскую границу. «Известно, что опоздание с вводом войск РККА в МНР на 8–10 дней могло изменить обстановку не в нашу пользу, — сообщал Конев в июне 1938 г. в Москву, — так как банда шпионов и японских агентов Гендун, Демид, Даризап готовит переворот в МНР 9 сентября, в этот же день должен был состояться переход границы японскими войсками» ^{22}. С.Е. Михеенков, автор книги о маршале Коневе, «позабыл» привести окончание этого донесения. А оно гласило: «5 этой спешке орудовавшая в Забайкальском военном округе банда врагов народа, сидевшая во главе руководства округом, заслала части и соединения без должной проверки, засоренные вражескими элементами» [8].

Марш частей и соединений Особого корпуса осуществлялся в сложных условиях безводной гористой пустыни Гоби при нехватке воды и отсутствии дорог. 29 августа комдив Конев докладывает первому заместителю наркома внутренних дел Фриновскому: «К западу в 3 километрах от Чойрина — Чойрин-хид (монастырь), где имеется колодец. Больше воды в районе Чойрина нет. Монастырь Чойрин-хид имеет около ста отдельных построек, где проживает до трех тысяч лам (монахов). При выселении лам можно разместить стрелковый полк» ^{23}.

4 сентября Особый корпус приказом № 0037 Маршала Советского Союза Ворошилова был переименован в 57-й особый стрелковый корпус с оперативным подчинением наркому обороны ^{24}. К 9 сентября, к началу мифического заговора в Монголии, он вышел в указанный район сосредоточения. Всего корпус насчитывал более 30 тыс. человек, 280 бронемашин, 265 танков и 107 самолетов ^{25}. Он включал 36-ю моторизованную дивизию, одну механизированную, две мотоброневые, кавалерийскую и авиационную бригады, мотоброневой полк, части и подразделения связи, инженерных и автомобильных войск.

В Монголии же продолжалась чистка. 2 сентября министром обороны МНР назначается Чойбалсан, которому Фриновский передал копию показаний Гэндэна, а также список на 115 человек, подозреваемых в заговорщицкой деятельности и шпионаже в пользу японцев. 26 ноября Военная коллегия Верховного суда СССР по обвинению в шпионаже и подготовке государственного переворота в Монголии приговорила Гэндэна к смертной казни. К апрелю 1938 г. в Монголии было арестовано 10 728 человек, в том числе 7814 лам, 180 человек высшего и старшего начсостава монгольской армии, из них 6311 человек расстреляно ^{26}.

Наряду с репрессиями, затронувшими монгольскую армию, «чистке» подвергся и 57-й особый стрелковый корпус. 18 сентября И.С. Конев на основании приказа наркома обороны подписал приказ об освобождении от должности командира мотоброневой бригады комбрига В.Ф. Шипова и командира мотоброневого полка полковника А.П. Пакална. Оба более года прослужили в Монголии и хорошо знали местный театр военных действий. В январе 1938 г. аресту подвергся комиссар корпуса корпусный комиссар А.Д. Прокофьев [9]. Всего в 1937–1938 гг. было арестовано 170 человек, из которых 126 были осуждены.