Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческ

Эти броненосцы должны были составить боевое ядро новой эскадры, но летом 1904 года в готовности находился только «Император Александр III». Остальные корабли либо достраивались, либо в лихорадочной спешке проходили подобие сдаточных испытаний.

Так что не от хорошей жизни в дополнение к четырем новым броненосцам назначались во 2-ю эскадру корабли, казалось бы, уже давно отслужившие все сроки боевого использования и уже перечисленные в учебные суда.

На общем фоне уныния, суматохи и неготовности, отсутствия дисциплины и случаев явного саботажа выгодно выделялся гвардейский броненосец «Император Александр III». С момента формирования эскадры он считался ее образцовым кораблем. В труднейших условиях капитану 1-го ранга Н.М. Бухвостову и его старшему офицеру капитану 2-го ранга Владимиру Алексеевичу Племянникову удалось сплотить офицеров и матросов в единый боевой коллектив.

Гвардия

«Броненосец “Александр III” был укомплектован офицерами и матросами Гвардейского Экипажа. Это была самая рослая и стройная команда из экипажей всех кораблей эскадры адмирала Рожественского. Элита русского флота.

При угольных погрузках во время похода “Александр III” первым оканчивал погрузку угля и многократно выигрывал денежные награды за наиболее скорую погрузку.

Матросы остальных броненосцев жаловались: “Где же нам угнаться? Разве на «ём» люди? То ж лошади!”» ^{147} А ведь судя по фотографиям и иным свидетельствам, тоже были ребятки еще те. Сквозь любую нынешнюю толпу прошли бы не заметив ее.

И именно Гвардейский экипаж — «этот физический цвет русской нации оказался и ее моральной элитой в самой жуткой части этого страшного боя, известного под именем Цусимского сражения!» 

Злосчастная недостача

Говоря о призах за погрузку, нельзя не упомянуть факт, не отраженный в официальной истории, но нашедший место в некоторых дневниках и воспоминаниях. Речь идет о случае якобы приписки нескольких сот тонн угля «Александром III», выявившейся обмером угольных ям 30 марта 1905 года, перед приходом эскадры в Камранг.

Капитан 2-го ранга Владимир Семенов вспоминает:

«Около часа пополудни адмирал неожиданно появился на верхнем мостике и приказал потребовать, чтобы все корабли немедленно по точному обмеру угольных ям донесли о наличии угля…

Как и следовало ожидать, все показывали на 100–150 тонн больше, чем в утреннем рапорте. Только “Александр III” что-то медлил с ответом. Сделали ему напоминание. Наконец ответил… Смотрим — ничего не понимаем… Заработал семафор: “Нет ли ошибки в сигнале? Вы показываете на 300 тонн меньше, чем утром!” Увы! — оказалось, что этот сигнал совершенно верен, что ошибки в нем нет…

Мне было тяжело, почти жаль смотреть на адмирала. Он, не раз даже по пустякам выходивший из себя, теперь не проронил ни слова… Как-то сгорбившись, судорожно ухватившись руками за поручень, он стоял на крыле мостика, из-под сдвинутых бровей пристально всматриваясь в сигнал, трепавшийся на ноке фор-марса-реи “Александра”, словно не веря глазам…

Пояснения, данные по семафору, не оставляли места никаким сомнениям. Мы ответили: “Ясно вижу”. “Александр” спустил сигнал. Адмирал точно очнулся, махнул рукой и пошел вниз…

31 марта в бухте Камранг грузили уголь, чем особенно было рекомендовано заняться “Александру”»… ^{148}

Возможно, что у адмирала Рожественского был план идти во Владивосток без остановки, не заходя в бухту Камранг и не ожидая эскадры Небогатова. Срыв этого плана и объясняют традиционно нехваткой угля на «Александре».

Об этом же говорит в своих записках лейтенант Витгефт:

«Подходя к Камрангу, произошел факт крайне важного значения… а именно случай с “Александром III”. Адмирал, как потом говорили, не найдя транспортов и эскадры Небогатова, решил идти прямо во Владивосток, рассчитывая дойти с запасами угля на наших транспортах и на судах. К тому же не пришли зафрахтованные с углем пароходы Гинсбурга, и не было об них никаких известий.

Для всего этого адмирал сигналом потребовал показать точное количество угля на судах и, о ужас: “Александр III” показал на 600 с лишком тонн меньше, чем по утреннему рапорту. После этого ходили слухи, что именно из-за “Александра” и отчасти “Суворова”, у которого тоже неожиданно оказалась нехватка в угле, — меньше, чем на “Александре”, но все же нехватка, — идти прямо во Владивосток не представилось возможности, и Рожественскому поневоле пришлось отказаться от этого. Кто знает, чем бы тогда окончилось дело — неизвестно, но во всяком случае не хуже “Цусимы”, так как это вышло наихудшее, что даже нельзя было и предполагать» ^{149}.

П.К. Худяков в своей книге «Путь к Цусиме», ссылаясь на какого-то анонимного друга, об истории с углем на «Александре» пишет следующее:

«Перед уходом эскадры с Мадагаскара состоялся совет, на котором Рожественский сказал всем командиром:

“Завтра уходим. Если что еще нужно, прошу сказать не стесняясь”…

Бухвостов, командир броненосца “Император Александр III”, чаще всех других бравшего денежные премии за быструю погрузку угля, на это ответил:

“Ваше Превосходительство. Я был введен в заблуждение моими офицерами. У меня не хватает 900 тонн угля”…

Выслушав его спокойно, адмирал не сказал Бухвостову ни одного слова…

Ночью по приказу адмирала “Император Александр III” догрузил недостававшее у него количество угля, не получив на этот раз никакой премии».

Итак, 300 тонн у Семенова, 600 тонн у Витгефта, 900 тонн у Худякова. Витгефт, кстати, упоминает и «Суворова». То есть речь идет о двух лучших кораблях эскадры. Действие происходит, по одним источникам, у Мадагаскара, по другим — на подходе к Камрангу.

У Франка Тисса в его «Походе обреченных» есть даже очень трогательный психологический этюд, объясняющий сверхгероическое поведение «звездного корабля эскадры» в Цусимском бою как искупление им своей вины перед эскадрой в связи с этой злосчастной недогрузкой. 

Отличников не любят

Похоже, однако, как сказал Игорь Бунич в своем «Долгом пути на Голгофу», «Императора Александра III» не любили на некоторых судах эскадры, как не любят отличника в набитом двоечниками классе. Почти злобное раздражение чувствуется в словах В.П. Костенко, который 3 апреля 1905 года по приказу флагманского корабельного инженера Политовского посетил броненосец «Император Александр III», чтобы проверить состояние корабля перед ожидавшимся боем:

«Вчера, согласно выработанной Политовским программе осмотра переборок на кораблях, я отправился на броненосец “Император Александр III”. Вместе с трюмным механиком поручиком Тотвен я обошел всю нижнюю палубу, кочегарки и машины, а также спустился в несколько бортовых коридоров.

Конечно, я нашел все в полной исправности, но было очевидно, что главная опасность связана не с состоянием переборок и непроницаемых дверей: корабль может стать жертвой огня при больших пожарах или опрокинуться при значительном крене и открытой нижней батарее.

После осмотра я в кают-компании заявил свое мнение старшему офицеру и старшему механику. Там же был старший артиллерист и много других офицеров. Указывая на настоятельную необходимость уборки всех горючих материалов из надводного корпуса корабля, я сослался на пример “Орла”, где эти меры уже проведены после ухода с Мадагаскара. На это указание я выслушал ироническую отповедь.

Мне было сказано, что “Орел” давно известен на эскадре “мичманским направлением своей кают-компании” и что там, видимо, нравится “играть в войну”. Но всем подобным мероприятиям нельзя придавать серьезного значения. Пожары в боях, как показал опыт Артурской эскадры, не представляют существенного значения. С ними легко справиться при сильной пожарной системе [170].