Виртуальный меч Сталина (СИ)

«Устаревшие типы танков, оснащенных короткоствольными или же мелкокалиберными пушками, в 1943 г. уже не соответствовали требованиям боя, потому что ведение ими боевых действий было связано с борьбой против вражеских танков, и орудия немецких танков при этом не обеспечивали должного эффекта. Такие устаревшие танки могли использоваться только для охранной службы на оккупированных территориях, для борьбы с партизанами и в учебных целях» [ Мюллер-Г., 11, с.402].

Мюллер — Гиллебранд хоть и указывает их количество, но заключает в скобки. [ Мюллер-Г., 11, с.401]. И правильно, нечего в эпоху броненосцев считать деревянные корабли. Но вот только почему эти танки объявляются устаревшими только в 1943 г? Разве орудия этих танков обеспечивали должный эффект против КВ и Т-34 в июне 1941 г.?

В 1944 г. сложилась зеркальная ситуация, когда наступающая Красная Армия столкнулась с малоуязвимыми танками Вермахта.

«Находясь в укрытиях полевого типа, немецкие «Тигры» и «Пантеры» могли с высокой точностью и на больших дистанциях поражать атакующие советские танки и поддерживающие их САУ, оставаясь практически неуязвимыми от их огня. По сути немецкие танки ПТО являлись ключевыми элементами противотанковой обороны и обеспечивали повышенную устойчивость всей войсковой обороны. В то же время наступающие советские войска для борьбы с немецкими танками и САУ ПТО не имели в своих боевых порядках эффективных огневых средств — орудия ПТО и тяжелая артиллерия обычно не поспевала… Оставалось уничтожать танки ПТО силами самих танкистов и самоходов и нести большие потери» [ 19, с.19].

В 1941 г. Т-34 и КВ имели гораздо большее превосходство над Pz‑III и Pz‑IV, чем в 1944 г. имели «Тигры» и «Пантеры» над ИС‑2 и Т-34–85, если те вообще имели. Дело в том, что в конце войны качество немецкой брони значительно ухудшилось.

«На наши заводы часто привозили для переплавки разбитые фашистские танки. Швы на них были сварены вручную и весьма некачественно. Мы делали анализы, макро– и микрошлифы; они показали, что швы, как и сама броневая сталь, хрупкие и поэтому плохо сопротивлялись советским снарядам. Видимо, немцы меньше считались с качеством брони и сварки, а стремились выпускать побольше танков, чтобы произвести моральное впечатление и запугать нас» [ Патон, 18, с.253].

Проблемы с броней были и нас.

«Есть сведения, что в 1942 году в связи с нехваткой броневой стали, для упрощения и удешевления производства были снижены нормативы на качество брони для Т-34 — отныне на них могла идти обычная котельная сталь. Якобы по указаниям «сверху», толщина брони тоже снижалась до 25–30 мм. Словом, можно предположить, что реальные ТТХ танков Т-34 постройки второй половины 1942 очень сильно отличаются друг от друга и далеко не всегда соответствуют «официальным», приводимым в документах» [ 12, с.476].

Таким образом, в 1941 г. немецкие танки с малокалиберными или короткоствольными орудиями, пригодными лишь «для борьбы с партизанами» одерживали верх над советскими крепостями на гусеницах. В конце 1942 — начале 1943 гг. немецкие танки уже с длинными стволами, а советские с ослабленной броней уже весьма уязвимы, но происходит перелом. В 1944 г. «Тигры» и «Пантеры», хотя с толстой, но плохого качества броней становятся основой противотанковой обороны. Хотя советские танки уже с качественной и более толстой броней и с более мощным вооружением (у ИС‑2 122‑мм пушка и 120‑мм лобовая броня).

Так почему же советские танки 1941 г. не оказались для немцев столь же трудно преодолимой обороной, что и немецкие танки конца войны? Куда делись наши ничем не пробиваемые танки? Выдвигаются версии одна нелепей другой. Например:

«При внезапном ударе советских танкистов перестреляли еще до того, как они добежали до своих танков, а танки сожгли или захватили без экипажей» [ Суворов, 14, с.399].

В общем, диверсанты с пистолетами в руках в ночь на 22 июня проникли перестреляли всех танкистов. Вернее не всех, а только тех, которые на Т-34 и КВ. А зачем немцам танк без экипажа сжигать? А если его захватить, то почему не использовать? Или такой еще пассаж:

«Красная Армия готовила агрессию, и потому дополнительные тысячи танков перебрасывались железнодорожными эшелонами к границам. Война застала эшелоны в пути. Если перебит один рельс и ваш эшелон остановился в поле, пехота попрыгала из вагонов и пошла воевать, но как с платформы снять КВ, который весит 47 тонн?» [ Суворов, 14, с.400].

Это более правдоподобно, но во втором стратегическом эшелоне по архивным данным Т-34 и КВ не было, кроме разве что 1‑й Московской дивизии. И не о «дополнительных тысячах танков» вопрос, а все о тех 1475 танках новых типов, которые были именно в первом стратегическом эшелоне и поэтому в поездах быть не могли. А вот еще:

«Красная Армия готовила внезапный удар на 6 июля 1941 года, и потому, как перед каждым грандиозным предприятием, шла лихорадочная подготовка. В танковых войсках это выглядит так: гусеницы менять или перетягивать, двигатели регулировать, коробки передач перебирать, менять катки, а перед проведением работ — боекомплект из танков выгружать, топливо и масла сливать. (Немцы этот момент проскочили в середине июня.). Внезапный удар по любой армии в такой ситуации смертелен». [ Суворов, 14, с.399].

Вроде логично, но почему–то регламентные работы ведутся только на новых танках. А старые, отслужившие много лет никто не проверяет, гусеницы не перетягивает, топливо не сливает. Да и регламентные работы не проводятся на всей технике одновременно. Даже при подготовке к наступлению.

А может прав Бунич, утверждающий, что Красная Армия сдавалась «целыми соединениями под звуки дивизионных оркестров» [ Бунич, 2, с.651]. Ф. Гальдер свидетельствует об ином.

«Из частей сообщают, что на отдельных участках экипажи танков противника покидают свои машины, но в большинстве случаев запираются в танках и предпочитают сжечь себя вместе с машинами» [ Гальдер , 21, 6.07.41].