Сталинград. 7 решающих дней

«

ППШ-41» конструкции Георгия Шпагина был надежным и простым пистолетом-пулеметом (или автоматом, разработанным под пистолетный патрон) — для его сборки рабочим не требовалась высокая квалификация. Он имел два спусковых крючка

—

один для одиночных выстрелов, другой — для автоматической стрельбы, что облегчало и его использование человеком, имевшим на руках перчатки. У немцев трофейные <•ППШ

»

использовались под наименованием 7,62-мм «МР-717(г)».

ДОМ КОМИССАРА..

Пять штурмовых саперных батальонов прибыли в Сталинград. Имея на вооружении огнеметы, автоматы «МР-40» и взрывчатку, солдаты этих частей считались в немецкой армии мастерами уличных боев. В поезде, перевозившем 336-й саперный батальон в Сталинград, повар Вильгельм Гиблер слушал, как солдаты выражают свое недовольство по поводу нового боевого задания — как и все за всю историю войн. В Сталинграде 336-й батальон был встречен его командиром, майором Йозефом Линденом, и направлен на позиции напротив завода «Баррикады». [На самом деле 336-м саперным батальоном командовал капитан Лунд, а майор Йозеф Линден возглавлял все участвовавшие в операции саперные батальоны, оставаясь при этом в подчинении полковника Херберта Зелле, начальника инженерных войск 6-й армии. — Прим, ред.] Предварительная разведка, проведенная Линденом, показала, что предстоящее поле боя являет собой ужасную картину. «Искореженные листы стали, висящие повсюду, при порывах ветра зловеще звенят, балки, огромные воронки... подвалы, превращенные в опорные пункты... и над всем этим непрерывный, хцезатихающии звук всех типов орудии и бомб». На самом заводе майор Ойген Реттен-майер, только что вернувшийся из отпуска, вновь встал во главе своего собственного батальона [точнее, боевой группы, образованной из уцелевших солдат 578-го пехотного полка 305-й дивизии и эквивалентной одному батальону. — Прим. ред. и обнаружил, что из 400 человек по списку только 37 ответили на перекличке. Все остальные погибли, были ранены или считались пропавшими без вести.

Реттенмайер позвал Линдена и 336-й батальон для усиления своей боевой группы и часть дня потратил на планирование продвижения от завода к Волге. Два основных опорных пункта советских войск условно назывались «Аптека» и «Дом комиссара» (или «Красный дом») — последний, представлявший собой нескладную кирпичную крепость, господствовал над местностью. Линден приказал ликвидировать опорные пункты русских на территории завода, а также освободить прилегающие крупные здания. Предполагалось атаковать участок фронта протяженностью 5 км между Волховстроевской улицей и Банным оврагом. Наступление должно было начаться в 9.00 9 нояб-

ПИСТОЛЕТ-ПУЛЕМЕТ ШПАГИНА ОБРАЗЦА 1941 г.

Главным автоматическим оружием светских войск был пистолет-пулемет Шпагина образца 1941 г., или

«ППШ-41», разработанный конструктором Г. С. Шпа-гиным. Ствол этого надежного и очень эффективного автомата, заимствованный у винтовки Мосина 1891/1930 со скользящим затвором, был хромирован для снижения коррозии и износа. Металлические детали «ППШ» производили методом обыкновенной штамповки, а затем закаляли. Пистолет-пулемет Шпагина стрелял револьверными пулями калибром 7,62 мм, весил 3,52 кг и был снабжен магазином барабанного типа емкостью 71 патрон или коробчатым магазином емкостью 35 патронов. Он делал 900 выстрелов в минуту, и за столь высокую скорость стрельбы позже в Корее американцы прозвали его «ВцгрОцп» («рыгающий пулемет»), К 1945 г. было произведено в общей сложности 5 000 000 единиц этого оружия. В осажденном Ленинграде, где древесина была практически недоступна, но заводы продолжали выпускать продукцию для фронта, А. И. Сударев создал пистолет-пулемет Сударева образца 1943 г., или «ППС-43» — цельнометаллическое оружие с откидным прикладом и коробчатым магазином емкостью 35 патронов. Производство этой усовершенствованной версии продолжалось и после войны.

К ноябрю 1942 г. из-за постоянной нехватки исправной авиатехники Люфтваффе задействовали для выполнения боевых задач все виды самолетов. На фотографии наземная обслуживающая команда готовит к полету устаревший бомбардировщик «Хеншель» Н$-123.

ря и продолжаться до 12 ноября, при этом главными целями его являлись «Дом комиссара», «Аптека» и заводы «Красный Октябрь», «Баррикады» и Сталинградский тракторный. Штурмовые саперы расспросили Реттенмайера по поводу советской оборонительной системы. Однако, когда он начал рассказывать им о тактике советских войск, объясняя, каким образом противник задействует подвальные этажи, они сказали, что уже сталкивались с подобной тактикой в ходе уличных боев в Воронеже. Саперы и пехотинцы получили дополнительные боеприпасы и пайки и начали готовиться к наступлению.

ЛЕД НА РЕКЕ

9 ноября температура в Сталинграде упала до 18 градусов мороза. Наконец пришла настоящая русская зима. Советский писатель Василий Гроссман наблюдал, как Волга покрывается льдом: «Льдины сталкиваются, раскалываются и трутся друг о друга, и их шуршание, похожее на шум песка, слышно далеко от берега».

Зловещий треск льда наводил уныние на войска, а вид замерзающей Волги очень беспокоил Чуйкова. Даже частично замерзшая Волга станет катастрофой для паромов с припасами, которые пересекают эту реку под все более плотным огнем немцев. Как только прибывает очередной паром, начинается активная выгрузка людей и боеприпасов под сильным огнем. «Тупые широкие носы барж медленно рассекают белизну под собой, а за ними черная полоса воды быстро затягивается пленкой льда», — написал Гроссман. Заместитель начальника службы снабжения генерал Виноградов, отвечавший за переправу на восточный берег, доставлял Чуйкову немало проблем. У него были свои представления о том, что в первую очередь необходимо Сталинграду, и он начал переправлять валенки и зимние шапки. Чуйкову пришлось попросить Хрущева вмешаться и отослать исполнительного, но неверно понимающего свою задачу генерала. Подчиненные Чуйкова выпрашивали, брали взаймы или воровали боеприпасы где только было возможно. Ради переправы наибольшего количества грузов в последние оставшиеся дни навигации бывшие волжские матросы и рыбаки, служившие в рядах 62-й армии, были в срочном порядке брошены на строительство лодок и плотов, которыми дополнили уже имевшиеся плавучие средства. Чуйков сосредоточил усилия на стратегическом запасе еды, и его снабженцы скопили 12 200 кг шоколада.

Пока старшие офицеры накапливали высококалорийную пищу, большинство советских солдат продолжали выживать за счет полагавшихся им ежедневно 100 г водки. Водку с нетерпением ожидали и, получив, молча выпивали. Старший лейтенант Иван Бездитко, которого в его батарее 120-мм тяжелых минометов прозвали Иваном Грозным, имел сильнейшую тягу к спиртному. Чтобы обеспечить свое подразделение большим количеством водки, он не сообщал о смерти своих бойцов, и пайки погибших продолжали поступать в батарею. Водку он забирал и хранил в своем бункере. На берегу Волги майор Малыгин, офицер, отвечавший за снабжение, обратил внимание, что, если судить по количеству распределяемых пайков, минометная батарея имела на удивление мало потерь. Но когда он по телефону связался с ее командиром и выяснил, что на самом деле батарея потеряла многих бойцов, он сказал, что об этом преступлении будет доложено в штаб Сталинградского фронта. Но самый большой удар последовал в конце этого разговора:

«С сегодняшнего дня водочный паек отменяется!»

Бездитко проревел в ответ: «Если у меня не будет водки, вам несдобровать!»

Интендант положил трубку полевого телефона и позвонил в штаб, чтобы доложить об обмане и отмене водочного пайка. Старший лейтенант сдержал слово и передал своим минометным расчетам координаты новой огневой цели. Три мины попали в интендантские склады, и майор наблюдал, как водка вытекает из разбитых бутылок. Малыгин снова позвонил в штаб, что предвещало большие неприятности для Ивана Грозного. Однако в ответ на свою жалобу ошеломленный интендант услышал следующую фразу: «В следующий раз дайте ему его водку! Его только что наградили орденом Красной Звезды, так что просто дайте ему водки».