Мемуары генерала барона де Марбо

Глава XXXV

Португальцы срочно покидают Коимбру. —

Марш на Лиссабон. — Расправа над нашими ранеными в Коимбре. —

Линии Синтры и Торриш-Ведраш. — Разногласия между Массеной и его командующими. — Отход к Сантарену

Когда французская армия полностью вышла из дефиле Боялву и собралась на равнине в окрестностях Авелана, маршал Массена повел ее на Коимбру через селения Педрейра, Меальяда, Карку-эу и Форнуш. В последнем пункте состоялся кавалерийский бой, в котором Сент-Круа опрокинул английский арьергард и отбросил его к Коимбре, к которой французы вышли 1 октября.

Несчастные жители этого большого и красивого города, обманутые результатами сражения у Бусаку и заверениями английских офицеров, что французская армия уходит в Испанию, предавались бурной радости. Иллюминации, балы, всяческие праздники еще длились, когда в городе внезапно узнали, что французы, обогнув горы Алкобы, спустились на равнину, идут на Коимбру и им уже остался всего день пути! Трудно описать ошеломление 120 тысяч человек населения этого города, которым англичане долго обеспечивали безопасность, при внезапном известии, что враг приближается и надо немедленно покинуть дома! По признанию самих английских офицеров, этот исход был ужасным зрелищем, и я воздержусь от передачи душераздирающих сцен.

Эта огромная толпа беглецов, состоящая из мужчин, женщин, детей, стариков, монахов и монахинь, городских жителей и солдат, вперемежку с тысячами вьючных животных мешала продвижению армии Веллингтона, которая в беспорядке отходила к Кондейше и Помбалу. Много людей погибло при переправе через Мондегу, хотя на реке было много мест, где можно было перейти ее вброд.

Случай был благоприятен для Массены. Он должен был бы бросить в погоню за неприятелем 8-й корпус Жюно, который не принимал участия в сражении при Бусаку, и внезапной атакой нанести чувствительный удар английской армии. Многие наши солдаты, захваченные при Бусаку, а теперь бежавшие из плена, говорили о большом смятении, царившем у англичан. Но, к нашему большому удивлению, французский главнокомандующий, как будто желая дать неприятелю время восстановить порядок и уйти подальше, дал приказ приостановить преследование, расположил свои войска в Коимбре и соседних деревнях и провел там три полных дня!

Объясняя эту потерю времени, говорили, что надо было реорганизовать сильно пострадавшие у Бусаку 2-й и 6-й корпуса, что надо было устроить госпиталь в Коимбре и дать отдых артиллерийским упряжкам. Но все это можно было сделать, послав 8-й корпус в погоню за англопортугальскими войсками, которые не осмелились бы серьезно сопротивляться, так как находились в большом беспорядке и, кроме того, им предстояло пройти целый ряд дефиле. Истинными причинами стоянки в Коимбре было, с одной стороны, усиление разлада между Массеной и его командующими, а с другой — затруднительное решение, которое должен был принять главнокомандующий: оставлять ли в Коимбре дивизию, чтобы обеспечить тыл и охранять многочисленных больных и раненых, либо покинуть этих несчастных на произвол судьбы и увести всех бойцов, чтобы не ослаблять силы, так как впереди было новое сражение у Лиссабона. Каждое из этих решений имело свои недостатки и преимущества, но все же не надо было тратить три дня, чтобы определиться в выборе правильного.

Массена пришел к выводу, что в Коимбре останется только полурота, задача которой — охранять огромный монастырь Санта-Клара, в котором собрали раненых, чтобы уберечь их от ярости португальских ополченцев, если те ворвутся в город. При появлении же неприятельских офицеров надо было сразу же капитулировать. Если бы это решение было передано командующим корпусами накануне выступления в поход, оно имело бы свои хорошие стороны: в Коимбре оставили бы только тех, кто действительно не мог двигаться дальше. Но из-за отсутствия четких приказов и из-за того, что в армии распространился слух, что на месте остается сильная дивизия, командиры оставили всех своих увечных, больных и раненых в монастыре, превращенном в госпиталь. Очень многие из них могли ходить, они уже дошли из Бусаку в Коимбру и хотели только следовать за своими полками. Число этих несчастных превышало три тысячи, защищать их оставили двух лейтенантов и восемьдесят солдат из морского батальона, входящего в армию.

Я был удивлен, что Массена, которому предстояло подойти к берегам Тежу, где ему обязательно должны были понадобиться моряки, пожертвовал полуротой этих драгоценных людей, которых так трудно заменить, вместо того чтобы оставить в Коимбре пехотинцев, так как легко было предусмотреть, что не пройдет и суток, как партизаны вернутся в город. Действительно, как только французская армия вышла утром 3 октября из Коимбры, португальские ополченцы проникли туда уже вечером, устремились к монастырю, где забаррикадировались наши несчастные раненые, с горечью осознав, что Массена их бросил. Они готовились дорого отдать свои жизни в схватке с вооруженными крестьянами, угрожающими их прирезать. В этой тяжелейшей ситуации лейтенант моряков повел себя превосходно. С помощью офицеров пехоты, находившихся среди раненых, он собрал тех, у кого еще были ружья и кто мог ими пользоваться, и так организовал оборону, что они сражались всю ночь, и португальцы не смогли захватить монастырь. Утром 6-го числа появился генерал Трент, командующий ополченцами этой провинции, с которым наши морские офицеры заключили письменную капитуляцию. Но едва французские раненые сдали то малое количество оружия, которое у них было, как крестьяне бросились на этих несчастных, большая часть которых еле держалась на ногах, и убили более тысячи человек! Остальных безжалостно погнали по дороге на Опорту, и они погибли в пути: тех, кто падал от усталости или не мог больше следовать за колонной, португальцы тут же убивали... Ополченцы, однако, были не одни, они были организованны, их командирами были английские офицеры, а во главе стоял английский генерал Трент. Не остановив эти жестокости, он обесчестил свою страну и свой мундир... Напрасно, стараясь извинить Трента, английский историк Нэйпир утверждает, что так погибло только десять французских пленных, правда в том, что их убили почти всех либо у монастыря в Коимбре, либо по дороге в Опорту, и имя Трента стало позорным даже для англичан.

Когда мы находились в Коимбре, Массена написал императору письмо. Но было трудно доставить эту депешу, пробираясь по восставшей стране. Француз наверняка бы потерпел неудачу. Нужен был человек, хорошо знающий страну и говорящий по-португальски. Послание Мас-сены взялся отвезти ди Машкарегуаш, один из португальских офицеров, последовавших за генералом д’Алорной во Францию и, как и он, поступивших на французскую службу.

Я присутствовал при отправлении ди Машкарегуаша, который переоделся в горного пастуха, взял корзинку со щенком и был уверен, что дойдет так до Альмейды, где французский комендант ему предоставит средства добраться до Парижа. Но Машкарегуаш принадлежал одной из самых благородных семей Португалии, его элегантность и речь придворного его выдали. Он не смог обмануть крестьян, его задержали и препроводили в Лиссабон. Он был приговорен к смерти, и, хотя требовал применить к себе право знатного человека — то есть чтобы ему отрубили голову, его повесили на площади как шпиона.

Три дня, которые французы потеряли в Коимбре, позволили англичанам отойти на значительное расстояние, и нам понадобилось еще три дня, чтобы дойти до их арьергарда в Помбале, маленьком красивом городке, центре владений знаменитого маркиза Помбала. Тело маркиза покоилось в великолепной гробнице, в огромном мавзолее, сооруженном известным архитектором. Памятник был уже ограблен английскими солдатами, отставшими от армии. Они открыли гроб и выбросили кости под ноги лошадей, которых держали там же в просторном мавзолее, сделав из него конюшню. О человеческая бренность! Когда Массена и его штаб прибыли к этой могиле, она была пуста, а останки великого министра, разрушителя ордена иезуитов, валялись в грязи!