Альма

Неизвестно, насколько идеи прусского военного классика были знакомы Меншикову, но то, что Мольтке, посетив в 1857 г. Россию, использовал опыт Крымской войны и, что интересно, Альминского сражения в разработке своей теории искусства войны — это факт. Таким образом, для А.С. Меншикова сражение на подготовленной позиции у Альмы было реальным шансом выиграть не только сражение, но и кампанию в целом в отличие от призрачного шанса победы в морском сражении.

ЗАМЫСЕЛ

Правильность решения Меншикова не вызывает особых сомнений: ввиду явного численного превосходства противника сделать ставку на оборону, выигрывая время, необходимое для подхода подкреплений, и изматывая противника, постепенно наращивать собственные силы. ^{102}

Конечно, Меншиков рисковал. Но предвидение не обмануло его, и мы знаем, что за три дня до сражения он уже не сомневался, что оно состоится именно на Альминской позиции, так как союзники в этой ситуации оказывались связанными важным для них географическим объектом, которым являлся Севастополь. Они вынуждались ввязаться в бой на любых условиях. Победить мог тот, кому удастся эти условия навязать в своей редакции.

Грамотный военный Меншиков понимал — занимать оборону с опорой фланга на побережье без поддержки собственного флота невозможно. Огонь корабельной артиллерии не даст возможности удержаться там пехоте. Но и союзники смертельно рисковали, обходя его правый фланг, удаляясь от морского побережья, при этом лишаясь поддержки флота, растягивая фронт, удлиняя коммуникации и не имея возможности противодействовать многочисленной кавалерии русских, располагая одной лишь Легкой бригадой неполного состава. И вот тут мы, наконец, обнаруживаем краеугольный камень замысла русского главнокомандующего, его зловещий смысл. В такой ситуации целесообразно было оставить союзникам простреливаемый коридор вдоль моря, который они если и рискнут преодолевать, то только ценой больших потерь, а эффективность поддержки с моря будет сведена к минимуму. Ширина этого коридора определялась не столько метрами, сколько техническими характеристиками полевых орудий русской армии и, соответственно, не должна была превышать максимальной дальности стрельбы артиллерии.

Давайте послушаем генерала М.И. Богдановича. Даваемая им характеристика позиции говорит о многом. Без особых усилий мы можем при некотором напряжении ума прочитать, что позиция русских не примыкала к морю, не была доступна по крайней мере прицельному огню корабельной артиллерии союзников. То есть у военного теоретика и историка есть все то, что упорно не замечают современные исследователи. По сути дела, он профессионально сокрушает все те мифы и легенды, сочиненные уже после сражения с единственной целью — оправдаться.

«Левый фланг нашей позиции находился на высоте против селения Алматамак, а правый — на высокой горе, у дороги, ведущей от Тарханларского трактира к реке Каче; на оконечности правого фланга стояли казаки. Эта позиция представляла важные выгоды: во-первых, господство над правым берегом реки; во-вторых, удобство обозревать впереди лежащую местность, что не позволяло неприятелю делать какие-либо скрытые движения, тогда как он мог видеть только нашу первую линию, прочие же войска были от него скрыты и могли быть обозреваемы только с марсов его кораблей, и, наконец, в-третьих, мы были заслонены от неприятельского флота высоким морским берегом, что препятствовало неприятелю вредить нам с моря прицельными выстрелами, а навесная стрельба могла быть производима им только наудачу. [13] Невыгоды же нашей позиции состояли, во-первых, в ее растянутости почти на семь верст, что отчасти вознаграждалось недоступностью левого крыла ее, где для обороны достаточно было небольшого числа войск, и во-вторых, в прикрытии, которое неприятель мог приобрести, заняв на правом берегу Алмы селения с их садами и оградами. Эту невыгоду легко было устранить, разрушив ограды и вырубив сады и виноградники, но наши частные начальники не имели на то разрешения и, боясь навлечь на себя ответственность в разорении мирных жителей, запрещали рубить даже ракитник у садовых оград, чтобы не подать повода к истреблению фруктовых деревьев. Впоследствии войска наций, кичащихся своим просвещением, не выказали такого снисхождения к туземцам и не щадили нисколько их имуществ». ^{103}

Нужно быть слепым или полным дилетантом, читая военную историю, не понимать, как расположение русских войск подтверждает замысел Меншикова дать бой без опоры на побережье. И в этом не слабость замысла, как кажется первоначально, а его сила. Удаленность позиции от побережья «…не позволяла союзникам вести сражение по наиболее выгодному им сценарию: прижимая русскую армию к побережью, охватывая ее своим левым флангом». ^{104} Что касается растянутости позиции, то, к примеру, А. Свечин не считает в отличие от М.И. Богдановича это ошибкой Меншикова.

Очевидно, главнокомандующий уверен в правильности своего замысла и не сомневался в его безупречности. Может быть, именно поэтому и не прислушивался он к мнению собственного начальника штаба Вунша, других штабных офицеров, даже авторитетного капитана Генерального штаба Жолобова — «прекрасного, многообещающего» молодого человека, одного из лучших выпускников Академии, погибшего в сражении. ^{105}

Стержень замысла Меншикова в том, что осмысленно уступая противнику почти два километра побережья, русский главнокомандующий добивался того, что нанося фланговый удар, противник втянется на плато и будет или вынужден двигаться под огнем артиллерии, неся значительные потери, или ему придется превратить эффективные фланговые атаки в сомнительные и жертвенные лобовые, которые «…благодаря действию картечи мало опасны для артиллерии», ^{106} что тоже не совсем приятно.

Тому есть пример из русской военной истории. В сражении при Кульме [14] принц Виртембергский приказал полковнику Вахтену выдвинуть две батареи, поставив их влево от Пристена так, чтобы они, будучи прикрытыми отлогой высотой от неприятельской артиллерии, стоявшей впереди Кульма, обстреливали французские колонны, наступавшие в обход левого фланга русской позиции. Действия этих батарей не только не позволили обойти, но и отвлекли на себя часть сил маршала Вандама. ^{107} Это я к тому, что обходящая позицию неприятельская пехота — не повод для отступления, а задача для артиллерии.

Не укрепляя высоты и не производя вообще никаких фортификационных работ у морского берега, Меншиков явно провоцировал командование союзников на действия вдоль побережья, понимая, что атаки правого фланга им не только невыгодны, но и небезопасны. В подкрепление уверенности Раглана и Сент-Арно в силе правого фланга там были возведены две хорошо заметные за несколько километров батареи.

Возражая критикам, привыкшим к стереотипу осуждения Меншикова за якобы оставленный открытым и незащищенным левый фланг, могу лишь порекомендовать им внимательнее читать работу генерал-адъютанта Э.И. Тотлебена. Он, например, тоже считает, что русские войска не могли занимать позиции, примыкающие к побережью. По его мнению, «…левый фланг не мог быть примкнут к берегу, потому что иначе войска подверглись бы огню с неприятельского флота». ^{108}