Великая Отечественная на Черном море. часть 2 (СИ)

Из истории 22-й немецкой дивизии: «На 17 июня было намечено крупное наступление. Артиллерийским батареям были назначены новые цели, и со стороны фронта можно было наблюдать разрывы снарядов в отдельных очагах вражеского сопротивления. В 7.45 дошла новость, что наша пехота взяла опорный пункт «ГПУ». В 8.30 сообщили, что германскими войсками захвачены форты «Сибирь» и «Волга». После часа ожесточенных боев наша пехота прорвала линию обороны, устроенную между примитивными жилищами возле Бастиона, и в 8.45 форт Бастион (КП 30-й батареи) был взят штурмовыми отрядами. В 10.00 также были вынуждены умолкнуть вражеские батареи, располагавшиеся на позициях возле Бартеньевки. В 12.00 наши передовые штурмовые группы продолжали удерживать Бастион, отражая мощные контратаки противника. В промежуток времени между 12.50 и 13.15 каждая батарея нашего артиллерийского полка выпустила по «Шишковой» по 80 снарядов. И все равно эти позиции стойко защищались советской пехотой, которая отказывалась уступить даже пядь земли. Солдаты-ополченцы, стремясь удержать Бастион, вступали в рукопашный бой. В ходе отчаянных советских контратак, сражение перекатывалось взад-вперед – мы брали позиции, отдавали и вновь отвоевывали. Позиции были устланы телами убитых и умирающих. Ходячие раненые бродили, пошатываясь, ничего не соображая в дыму, охватившего окопы. Отряды противников нераздельно смешались в схватке, стреляя друг в друга, избивая друг друга прикладами и коля штыками. В 14.45 пришло сообщение о том, что форт «Молотов» взят нашими войсками».

Одновременно противник попытался рассечь окруженные части. Удар наносился вдоль долины реки Бельбек с целью выйти к Любимовке, отсекая 161-й полк от основных сил. В долине Бельбека танки противника, попытавшиеся прорваться по дороге, попали на минные поля. Было выведено из строя 4 машины. Одновременно открыли огонь прямой наводкой 76-мм дивизионные пушки 97-го противотанкового артдивизиона. И все же три танка прорвались к противодесантному рву вдоль берега моря. Из воспоминаний немецкого ветерана В. Кенига: «Мы были близки к успеху и почти вышли к берегу моря, но наткнулись на бетонный бункер, из которого открыло огонь скорострельное орудие крупного калибра. Первый же выстрел из замаскированного бункера разбил штурмовое орудие, двигавшееся впереди. Выстрелы орудия из каземата следовали один за другим с интервалом всего 3-5 секунд...». Вероятнее всего, в этих воспоминаниях описан бой с артдотом № 45 (80), располагавшимся в районе современной ул. Федоровского в Любимовке. Из того же источника «... район форта «Максим Горький» и хутора «Шишкова» был буквально нашпигован бетонными укреплениями, каждое из которых приходилось уничтожать в отдельности. Бетонные бункеры огрызались пулеметным и пушечным огнем. Мы были вынуждены просить артиллеристов выкатывать 10,5-см орудия на прямую наводку и уничтожать их. Эффективно действовали и пионеры, вооруженные зарядами взрывчатки и огнеметами...».

Немецкая пехота стала теснить оборонявшиеся подразделения, 161-й полк к вечеру был отсечен от остальных окруженных сил и сражался в районе дер. Любимовка. Лишь ночью нескольким десяткам бойцов вплавь и по противодесантному рву удалось выйти к форту «Шишкова», где оборонялись основные силы окруженных войск. Дот № 45 (80) к концу дня был тоже выведен из строя прямым попаданием в амбразуру 10,5-см снаряда. К этому времени весь боезапас дота был расстрелян, а расчет, кроме двух краснофлотцев, погиб. Остатки 90-го полка, в основном, отошли к 30-й батарее.

Вокруг массива старых батарей оборонялись остатки 241-го полка, остатки батальонов 7-й бригады, несколько десятков бойцов 161-го, артиллеристы 95-й дивизии, зенитчики из штаба 110-го зенитного артполка. Кто возглавлял обороняющиеся окруженные войска, установить не удалось. Называют фамилию комбрига Б.М. Дворкина, командира 241-го полка, но подтвердить это факт пока не удалось. По имеющимся данным Борис Михайлович Дворкин был пленен немцами в ходе контратаки группы Е.И. Жидилова еще 11 июня. Ни о самом Борисе Дворкине, ни о судьбе двух батальнов 241-го полка, участвовавших в атаке «группы Жидилова», после оставления Северной стороны объективной информации не осталось. Что касается батальонов, то большая часть их бойцов погибла, наступая в первой волне атакующих 11-го июня. После ознакомления с немецкими архивами стало известно, что комбриг Б.М. Дворкин был расстрелян в плену в 1944 году.

Так или иначе, окруженные части продолжали сражаться. Оборона Северной стороны теперь проходила по старой кремальерной линии старых укреплений периода Крымской войны, мимо Братского кладбища со взорванным КП 4-го сектора и далее по земляным укреплениям «форт Урал» и «форт Донец». Здесь оборону заняли малочисленные остатки 345-й дивизии, зенитчики, бойцы Местного стрелкового полка, вспомогательных и тыловых подразделений. Советские источники упоминают и 95-ю дивизию, однако, это не совсем правильно. Да, действительно в рядах защитников Северной стороны было около восьмисот бойцов 95-й дивизии, но это были бойцы саперного батальона, связисты и рота охраны штаба. Основной состав полков 95-й дивизии остался в окружении в районе Любимовки и совхоза им Софьи Перовской.

П.А. Моргунов, Г.И. Ванеев в своих работах указывают, что нельзя было вводить в бой 138-ю бригаду, т.к. она являлась последним резервом СОР. Это откровенная дезинформация, запущенная в оборот генералом Моргуновым, с целью оправдать командование СОР, «придерживавшее» резервы с перспективой использования их на рубеже «обеспечения эвакуации». На тот момент еще не вводились в бой батальоны 9-й бригады, стоявшие на охране побережья, три батальона 7-й бригады морской пехоты, находившиеся в районе хутора Николаевка, батальон 775-го стрелкового полка, находившийся в прикрытии 703-й и 706-й береговых батарей в глубине обороны. В резерве на хуторе Голикова стоял 81-й танковый батальон. Это, не считая многочисленных специальных частей, на базе которых в последующие дни будут сформированы несколько батальонов. Командование СОР, не введя эти резервы для сдерживания противника на Северной стороне, совершило первую, роковую ошибку. Вовремя не отведя войска 4-го сектора с Северной стороны – вторую, фотальную для войск сектора ошибку...

Потеря Северной стороны, по сути, была следствием упорного нежелания адмирала Октябрьского реально оценивать обстановку и использовать все возможные ресурсы с целью остановить противника на этом важнейшем для обороны рубеже. С потерей плацдарма на Северной стороне терялся контроль над бухтой, и созревала смертельная опасность для Севастополя. В середине декабря 1941 года обстановка на этом рубеже также складывалась критически, но командование СОР и, прежде всего, контр-адмирал Гавриил Жуков для защиты Северной стороны мобилизовал все резервы: в состав ударных батальонов вошли моряки бригады торпедных катеров, авиационные специалисты, подводники, флотские связисты. И они остановили врага притом, что группы немецких автоматчиков уже хозяйничали на Братском кладбище. Филипп Сергеевич Октябрьский был в это время на Кавказе и на том этапе не участвовал в руководстве обороной. Если, конечно, не считать его прибытия в Севастополь 3-го января во главе кораблей с солидным пополнением, сыгравшим большую роль в закреплении успеха по решительному отражению врага.

Факты – упрямая вещь: приказ о борьбе на Северной стороне только наличными и явно недостаточными силами был подписан лично адмиралом Октябрьским. Здесь просматриваются воинствующая некомпетентность, замешанная на поразительном упрямстве, нежелание и неспособность объективно оценить сложную ситуацию и принять ответственное решение. Это не снимало ответственности с генерала Петрова и его штаба, но командующий армией был обязан выполнить приказ командующего СОР… В этом был основой трагизм положения генерала Петрова, как человека и как военачальника.