Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год

При встрече с представителями «союзников» Краснов объяснял контакты с немцами и получение от них патронов и снарядов обстоятельствами, «и если я сделал спасением Дона преступление, я один и виноват, потому что я ни у кого не искал совета. Не ищу его и теперь»¹⁰¹⁸.

Войска Донской армии ждали союзной помощи. Призванные после кратковременного отдыха казаки Мариинской переписи 1895 года телеграфировали 23 ноября (6 декабря), что «земно кланяются» и «благодарят за честь призвания их в ряды борцов за свободу казачества...», но самое главное — «радуются прибытию союзников и с нетерпением ждут момента действовать совместно с ними, прокладывая путь к свободе граждан ма-тушки-России и к ее восстановлению в прежнем величии»¹⁰¹⁹.

Иностранцы были непреклонны и требовали подчинения «ненадежных» донцов «надежным» «добровольцам», подчинения Краснова Деникину.

Чувствуя за собой столь мощную поддержку, «добровольцы», полные генеральских амбиций, тоже требовали формального признания их главенства, а донцы со всем казачьим упрямством этого фактического главенства формально признать не хотели.

Глава 18

ПОДЧИНЕНИЕ ДЕНИКИНУ И ПОСЛЕДНИЕ ПОБЕДЫ

Практически до Нового года воронежское и лискинское направление оставалось для Донской армии достаточно спокойным. После занятия станции Лиски советское командование

говорило об 1 тысяче пленных и о сдаче двух полков противника. Возможно, это относилось к частям Южной армии. На третий день после боя за Лиски у разъезда Битюг казаки разбили полк имени Карла Маркса, и наступление красных здесь остановилось.

В течение последующего месяца на этом участке фронта активных действий не велось. Советское командование в обстановке секретности стягивало сюда войска (Московская рабочая, Инзенская дивизии), готовило удар против небоеспособной Южной монархической армии в обход левого фланга донцов. Главным операционным направлением предполагалось Воронеж — Миллерово.

На царицынском направлении попытки наступления большевиков тоже были отбиты. 30 ноября (13 декабря) к югу от Карповки бой центральной группы войск Мамонтова «закончился молодецкой атакой нашей конницы полковника Попова». Красные наступали южнее железной дороги, «но, смятые конными полками, обратились в беспорядочное бегство», оставив много пленных¹⁰²⁰.

И в это время, теряясь в буране, замерзая и утопая в снегу, казаки генерала Гуселыцикова пошли в новый поход (как писалось впоследствии, чтобы «вдохнуть дух в хоперских казаков»). Оставив железную дорогу, они двинулись чистым полем по-над Хопром.

3 (16) декабря под Красненьким и Троицким Гуселыциков разбил сунувшуюся наперерез красную бригаду (командир бригады Рачицкий погиб), казаки 38-го полка взяли 3 орудия, 13 пулеметов, 800 пленных и оркестр 4-го Сердобского полка.

7 (20) декабря вечером в 20-градусный мороз по колено в снегу отряд Гуселыцикова атаковал город Борисоглебск и взял его. Не ожидавшие здесь удара большевистские пополнения задирали винтовки прикладами вверх, показывая, что сдаются. 3 тысячи пленных, 5 орудий, 14 поездов и 4 полевых лазарета были взяты в городе.

Успех можно было развить ударом с фронта, но стоявшие в станице Михайловской два конных полка отказались идти в наступление, требуя теплого обмундирования.

В сводках штаба Донской армии от 11 (24) декабря упоминались «донесения о жестоком морозе с вьюгой и глубо-

ким снегом, делающим боевую работу почти сверхчеловеческой»¹⁰²¹ .

От Борисоглебска Гуселыциков повернул на юг и с тыла ударил на узловую станцию Поворино. В буран и в 14-градусный мороз три дня—12—14 (25—27) декабря — штурмовали станцию, сходились в рукопашную с китайцами и латышами (в 14-й дивизии красных был Курземский латышский полк, а в 21 -м Мос-ковском полку — китайский батальон), разбили два польских полка, Люблинский и Варшавский, взяли 4 орудия и 300 пленных. Поворинская операция затянулась до 20 декабря (2 января). Одновременно 15 (28) декабря три сотни гувдоровцев и 38-й полк заняли станцию Калмык. Возвращение отряда Гуселыци-кова в Северо-Западный район было «уважено» 22 декабря (4 января). Возвращаясь, гувдоровцы опять с боем брали Абрамовку и гнали красных на Таловую

Эти успехи уже не могли переломить общего хода событий.

Стремясь на плечах уходящих немцев ворваться в Европу, большевики должны были обезопасить свой левый фланг — разбить казаков и занять порты Черного моря. Главнокомандующий Вооруженными силами Республики И. Вацетис считал: «...осуществление наших государственных задач требует от нас, прежде всего, на юге разбить в ближайшие дни Краснова и Деникина»¹⁰²² .

План Вацетиса был прост: «Деникин и Краснов группируют свои войска в двух направлениях — на Воронежский и Царицынский фронты (такую характеристику можно отнести только к Донской армии, «добровольцы в это время группировались у Ставрополя и на Северном Кавказе. — А.В.), так что их войска представляются нам в двух группах, стоящих одна к другой тылом, что даст нам возможность, разгромив одну из них, ударить в тыл другой»¹⁰²³. Вацетис предполагал разгромить слабую группировку казаков против Воронежа, затем ударом на Богучар — Миллерово выйти в тыл Царицынской группировке. Это должно было ослабить давление на Царицын и дать возможность 10-й Красной армии самой перейти в наступление.

После разгрома казаков и Деникина планировалось «построить фронт на запад и открыть активные действия против Украины»¹⁰²⁴.

Осознавая неизбежность нового мощного наступления большевиков и подчиняясь настояниям союзников, Краснов пошел на объединение и подчинение Деникину.

26 декабря (8 января) в 10.30 на станции Торговой встретились два поезда — Деникина и Краснова. После взаимных приветствий и обхода Деникиным строя почетного караула от Астраханского корпуса Донской армии в 12.10 началось совещание.

Деникин сообщил, что две дивизии союзников должны высадиться в Одессе и Севастополе, затем будет организовано бесперебойное снабжение Донской и Добровольческой армии через Новороссийск, что создан план переброски на Юг России русских дивизий из Солоник, что совместными усилиями можно будет добиться представительства России на мирном конгрессе. И все это при условии объединения и подчинения Дона «добровольцам». Под объединением Деникин понимал единство внешних сношений, объединение железных дорог, почт, телеграфов, банков и денежных систем, общий суд и всероссийские законы (все это при признании Донской автономии). И главное — единое командование. Донская армия сохраняется. Но в оперативном отношении подчиняется главнокомандующему. За Красновым остается право производства до корпусного командира (исключительно), выше — по согласованию с Деникиным. «Добровольцы» требовали право мобилизовать донских крестьян и иногородних и использовать на общих основаниях Воронежский, Саратовский и Астраханский корпуса. Особо Деникин настаивал на объединении в своих руках снабжения и донских денежных свободных средств, «так как иностранцы за каждый пароход требуют уголь и хлеб, а удовлетворение этих требований для одной Добровольческой армии является затруднительным».

Краснов соглашался со всем, но заявил: «Гласное признание единого командования невозможно теперь, ибо вслед за этим уйдут казаки по станицам». Он мотивировал это тем, что «неказачьему командованию казаки не верят», и предлагал либо секретное соглашение, либо осторожную формулировку приказа о едином командовании. Со своей стороны он требовал скорейшего прихода союзников: «Союзники казаков только манят. Их неприход фронт разлагает». Он заявил, что если до 1 февраля Дону не помогут, север области будет потерян.

«Добровольцы», зная о настроениях кадетской оппозиции Краснову, заявили, что председатель Круга Харламов обещал, что Круг единое командование признает. Краснов сказал, что он знает настроения фронта.