История этических учений

754

Экономисты теории благосостояния назвали эту проблему “проблемой интерперсональных сравнений” (the problem of interpersonal comparisons). Такие сравнения были объявлены произвольными, оценочными и “ненаучными”. Однако кроме сугубо сциентистских возражений, субъективность межличностных сравнений полезности порождает и некоторые этические претензии. Если оценки, основанные на сравнениях, произвольны, то это ведет к нарушению ключевого нравственного принципа утилитаризма - бентамовского принципа беспристрастности. Для того чтобы исправить такое положение, традиционные утилитаристские калькуляции можно заменить знаменитым принципом Парето, в соответствии с которым действие оправдано, если в результате хотя бы один человек максимизирует удовлетворение своих предпочтений, а остальные его не минимизируют. Однако явным и неустранимым минусом такой замены является то обстоятельство, что принцип Парето позволяет осуществить выбор лишь в очень небольшом количестве случаев. К счастью для утилитаристов, это не единственный выход. Вопрос об интерперсональном сравнении полезности заметно смягчают, хотя и не устраняют полностью, различные объективистские уточнения понятия “полезность” (например, такие как учет лишь тех предпочтений, которые прошли “когнитивную психотерапию”, у Р. Брандта (1910-1997)) [2].

1 Goodin R.E. Utility and the Good // A Companion to Ethics / ed. by P. Singer. Cambridge, 1993. P. 245.

2 См.: Brandt Я The Theory of the Good and the Right. Oxford, 1979.

Методики подведения баланса страданий и удовольствий, уязвимые с технической точки зрения, часто воспринимаются также как нечувствительные к неравенствам, К угнетению меньшинства и даже к индивидуальному уровню благосостояния представителей большинства общества. Во-первых, они уравнивают между собой такие пути роста общего уровня полезности, как увеличение населения при низком уровне потребления и увеличение уровня потребления при отсутствии роста населения. Во-вторых, они игнорируют тот факт, что наиболее обездоленные члены общества в целях выживания умеют подавлять интенсивность своих страданий, связанных с нехваткой самого необходимого. И если рассматривать их страдания и удовольствия наравне со страданиями и удовольствиями наиболее обеспеченных, то утилитаристская калькуляция одобрит самые вопиющие неравенства.

754

Ответом утилитаризма на эти возражения являются теории “средней” и “убывающей предельной” полезности. Концепция средней полезности (average utility) требует исчислять удовлетворенность предпочтений не совокупно, а на душу населения и тем самым отклоняет экстенсивные стратегии роста удовлетворенности предпочтений (Дж.Дж. Смарт [1]. Концепция “убывания предельной полезности” построена на предположении, что удовлетворение от каждой новой порции некоего блага (т.е. “предельная полезность” (marginal utility) экономистов марджиналистской школы) имеет тенденцию к уменьшению пропорционально уже существующей обеспеченности им реципиента. В соответствии с этим, получение неимущими определенного количества благ дает в целом больший прирост полезности, чем потеря того же количества благ избыточно обеспеченными (Р. Хэар (Richard Mervyn Hare, 1919-2003), Р. Брандт и др.) [2].

1 Smart J.J. An Outline of a System of Utilitarian Ethics // Smart J.J., Williams B.O. Utilitarianism: For and Against. Cambridge, 1973. P. 27-28.

2 См.: Brandt R. The Theory of the Good and the Right. P. 201; Hare R.M. Rights and justice // Moral Thinking. Its Levels, Method, and Point. Oxford, 1981. P. 164.

Значительные трудности утилитаристской этики связаны с ее консеквенциалистским характером. Даже если механизмы измерения и суммирования полезности объявить безупречными, мы все равно окажемся лишены познавательных средств, позволяющих с точностью определять относящиеся к туманной области будущего последствия действий или функционирования нормативных систем. Ни один самый мощный интеллект не способен проанализировать всю необходимую для принятия консеквенциалистского решения информацию. С собственно этической точки зрения наиболее шокирующим следствием консеквенциализма оказывается зависимость, возникающая между сугубо когнитивными свойствами человека, задействованными в процессе предвидения, и его итоговой моральной оценкой.

Утилитаристская этика пытается блокировать все эти возражения. Главным средством является введение в утилитаристский расчет фактора вероятности наступления некоторых последствий. В таком случае каждая альтернатива, являющаяся предметом выбора, должна быть проанализирована не только в свете полезности, порождаемой ее позитивными и негативными результатами, но и в свете вероятности наступления каждого из них. При этом оценка совершаемого выбора не может измениться, если маловероятное следствие резко меняет реальное количество полезности, порожден-

756

ное принятым решением. Поэтому от утилитаристского субъекта, чтобы быть достойным нравственного одобрения, не требуется сверхъестественных познавательных способностей, ему достаточен аккуратный и тщательный анализ предыдущего опыта. Той же цели, но в рамках утилитаризма “реальных последствий” служит разграничение “правильности действий”, всегда зависящей от наличных результатов, и “нравственного достоинства людей”, зависящего только от их стремления к максимизации полезности и удачи в этом деле в достаточно большом количестве случаев (Дж.Дж. Смарт) [1].

Последним вопросом, который остро стоит перед утилитаристской этикой, является вопрос о ее соотношении с живым моральным опытом, с моралью повседневности. По целому ряду аспектов утилитаризм выступает как альтернативная или своего рода эзотерическая мораль. Серьезные расхождения между ним и живым моральным опытом существуют по поводу роли нормативных ограничений поведения, отношения к непосредственности и спонтанности моральных мотиваций, допустимости партикулярных привязанностей, основанных на любви и заботе. И если опора живого морального опыта на общие правила и высокая оценка им спонтанности нравственных переживаний каким-то образом ассимилируются “утилитаризмом правил” и “утилитаризмом мотивов”, то этический партикуляризм всегда остается под вопросом.

Кантианская деонтология и телеологическая этика перфекционизма. Многим современным исследователям самозащита утилитаристской этики по всем упомянутым направлениям кажется не слишком убедительной. Утилитаристское прогнозирование полезности отдаленных последствий воспринимается в качестве неисправимо ненадежного. Суммирование полезности объявляется формой игнорирования наличия множества личностей. Как утверждает Дж. Ролз (John Rawls, 1921-2002), утилитаризм переносит без достаточных объяснений принцип рационального выбора, свойственный для индивидуальных жизненных планов, на общество в целом. Распределение удовлетворения среди различных индивидов рассматривается в таком случае по той же модели, что и распределение удовлетворения одного индивида во времени. Это неизбежно превращает некоторых людей в простое средство реализации интересов других членов общества или же общества в целом [2]. Именно так выглядит вполне оправданное с утилитаристской точки зрения причинение страдания или даже смерти одному или нескольким людям ради спасения либо улучшения положения многих.

1 Smart ].]. An Outline of a System of Utilitarian Ethics. P. 48.

2 Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995. С. 37. Оригинальное издание: Rawls). ATheory ofjustice. Oxford, 1971.

757

Ответом на неустранимые недостатки утилитаризма является попытка построить неутилитаристскую модель нормативной этики, получившую название деонтологической (от греч. deon - должное и logos). Ее основной чертой является утверждение о том, что некоторые действия (иногда мотивы, состояния сознания и т.д.) являются нравственно неприемлемыми не в силу того, что они ведут к минимизации определенного блага, а в силу своей субстанциональной неправильности. Эти действия формально не соответствуют определенным принципам и нормам. Выполнение нормативных положений в таком случае не является вторичным и инструментальным. Оно не требует какого-то дополнительного оправдания, связанного со ссылкой на благотворные последствия. Дж. Ролз терминологически обозначил эту особенность деонтологии как “приоритет правильности (right) над благом (good)” [1]. В рамках подобного подхода этические соображения теряют значение ведущего мотива всей человеческой практики. Они не задают подробного “дорожного маршрута” человеческой жизни. Их роль - ставить жесткие границы для преследования других, внеморальных целей, служить своеобразным тестом на допустимость различных поступков и жизненных проектов. Не удивительно, что основным историко-философским героем этой традиции в современной этике стал И. Кант.