Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи

Спустя много лет А.И. узнал, что после ХХ съезда этот следователь покончил с собой. «Видно много на нем было загубленных душ, а вот со мной обошлось», – заключил Александр Иванович свой рассказ об этом случае.

Работа продолжалась. Ее напряженность еще более усилилась после Финской кампании, проявившей слабые места армии и флота. Руководящие работники оборонных отраслей знали, что война не за горами. Правда, началась она много ранее того 1943 года, на который рассчитывали, строя планы создания новой техники и мощностей для ее производства. Несмотря на несомненные достижения в разработке ПУС и ПУАЗО и других приборов, их производство для нужд флота и армии оставалось узким местом. В приемном акте и заключительном протоколе испытаний по головному эсминцу проекта 7 «Гневному», подписанном 30.10.38, в качестве «крупнейших недостатков, понижающих тактико-технические качества корабля», отмечались непоставка МПУАЗО «Союз» для 76-мм орудий, торпедного автомата стрельбы, гидрофонов и другой спецаппаратуры, неудовлетворительная работа звукоподводной связи.

По сходным причинам вновь не удалось в мае 1940 года выдержать уже неоднократно переносившийся срок сдачи крейсера «Максим Горький» – задержали поставщики и наладчики новых систем управления артиллерийским огнем. Когда 25 октября 1940 года государственные испытания крейсера все же завершились, то в приемном акте и дополнительном протоколе среди основных недостатков признавались «неотработанность схем ПУС и МПУАЗО». Довести автоматику наводки зенитных орудий мешало то, что создатели пушек не справились с задачей управления ими с помощью силовых синхронно-следящих систем, т. е. сами орудия можно было наводить только вручную, по старинке совмещая стрелки на циферблатах [164].

Не оставлялись попытки использовать зарубежный опыт. В.П. Терентьев в составе уже упоминавшейся комиссии адмирала Исакова был командирован в США, но в части артиллерии зенитного калибра и приборов управления стрельбой переговоры оказались безуспешными. Хотя возможность вести огонь, как по морским, так и по воздушным целям, у американских корабельных артиллерийских систем со 127-мм пушками позволяла кардинально разрешить проблему борьбы с самолетами. Важность, сложность и охраняемость этой системы была в то время такова, что на попытку разместить в США заказ на проектирование и постройку для нашего флота эсминцев с универсальной артиллерией, Морское министерство США ответило отказом.

В 1939—40 гг. появилась возможность ознакомиться с германским опытом, теперь в составе комиссии Тевосяна. Германия предложила купить недостроенный тяжелый крейсер «Лютцов», а также поставить вооружение с системами управления для советского легкого крейсера проекта-68 и тяжелого – проекта-69, находившихся в постройке.

Немецкие конструкторы добились впечатляющих результатов в борьбе с качкой, широко применяя гироскопическую технику для стабилизации постов наводки и самих орудийных платформ. Для усиления работ по гироскопии, проводившихся в ОКБ завода-212 под руководством первого главного конструктора морских артиллерийских гироскопических систем, навигационных приборов и синхронных следящих систем, главк подключил к ним НИИ-10 и завод-205. В Москву был переведен один из лучших уже тогда специалистов В.И. Кузнецов. Его уговаривал переехать сам Тевосян, который к этому моменту уже почти покинул судостроительную промышленность, чтобы возглавить Наркомат черной металлургии. Еще один центр создания гироскопов позднее появился в Саратове, куда в 1941 г. был эвакуирован завод-205.

Стало меняться к лучшему положение с гидроакустикой. За счет унификации число типов гидроакустической аппаратуры, выпускаемых на заводе № 206, было сокращено с 15 до 8, наиболее отвечающих требованиям флота. Вкупе с другими упоминавшимися мероприятиями по совершенствованию организации конструкторских и технологических служб, усилению контроля качества это позволило заводу в 1939 году впервые выполнить плановое задание, а в 1940 году только за 9 месяцев выпустить 53 комплекта аппаратуры звукоподводной связи (ЗПС) и 64 шумопеленгатора. Улучшилось качество продукции: корабли стали получать доброкачественную аппаратуру.

Наконец в 1940 году здесь начался выпуск первых отечественных гидроакустических станций «Тамир-1» для малых противолодочных кораблей. Правда, по параметрам они сильно уступали английским и американским гидролокаторам, да и выпуск их был очень ограничен, но все же это было лучше, чем ничего. Была также создана система ЗПС для линкоров «Арктур M-VII» с дальностью действия до 70 кабельтовых.

Принципиально новой аппаратурой для вооружения кораблей, которой в предвоенный период было уделено много внимания, была инфракрасная техника: прожекторы и теплопеленгаторы. Основные разработки велись в НИИ-10. Среди этих разработок были образцы береговых и корабельных теплопеленгаторов: для ночных артиллерийских стрельб «Гелий», приборов ночного опознавания на инфракрасных лучах, пеленгации самолетов и береговой связи на инфракрасных лучах. В 1939 г. на флотах было установлено 9 береговых теплопеленгаторных станций (БТП-36). В эксплуатации они показали хорошие результаты, обнаруживая корабли на расстоянии от 4 до 14 миль при отсутствии видимости. В октябре 1939 года успешно прошел испытания на Черном море лабораторный макет уже автоматического теплопеленгатора (АТП-40), созданный в НИИ-10, и на 1940 год заводу № 205 был выдан заказ на его корабельный образец.

В следующем году на Черном море были проведены испытания первых образцов аппаратуры «Фрегат» для взаимного опознавания надводных кораблей ночью, также разработанной НИИ-10.

Производство принятых на вооружение образцов было организовано на заводе № 192, хотя и в малых количествах. В 1938 г. здесь выпустили только 4 комплекта БТП-36, в 1939-м – всего лишь 3, на 1940 г. из-за ограниченности кредитов было заказано 8 комплектов. Перегруженный другими заказами завод № 192, не смог принять в 1940 году заказ на 5 заводских образцов «Фрегата» для проведения государственных испытаний, почему и пришлось ждать 1941 года. Монтаж заказанных на 1941 год 9 комплектов опытной партии на надводных кораблях, подводных лодках и торпедных катерах можно было ожидать только в 1942 году. Задерживалось изготовление берегового теплопеленгатора в автомобильном варианте. Таким образом, к началу войны флоты получили только ограниченное количество БТП-36.

На предприятиях 4-го главка проводились также лабораторные исследования и экспериментальные работы по созданию аппаратуры самонаведения торпед, которые вплоть до самой войны пользовались пристальным вниманием руководства наркомата. Так, 6 мая 1941 года приказом наркома И.И. Носенко обращалось внимание конструкторских бюро и некоторых заводов на необходимость ускорения работ по созданию аппаратуры самонаведения, которая «существенно повысит эффективность оружия», и намечались меры по обеспечению работ. А.И. Шокин вспоминал, что как-то при испытаниях управляемой торпеды [165], успешно попавшей в цель в присутствии морского начальства, радость создателей чудо-оружия была резко омрачена замечанием заказчиков, что аппаратура управления по своим массогабаритным показателям не оставила места для размещения боевого заряда. Разработчики, гордые возможностями своей системы, только теперь к своему стыду с чужой помощью заметили, что просто забыли о главной цели разработки оружия.

Некоторое представление о том, что являла собой «техника особой секретности» (ТОС) к началу Второй мировой войны и о месте в ней телетанков, можно получить из приводимого ниже документа (Плана заказов НКО, НКВМФ и НКВД на 1940 г.).

«Радиотелеуправление – уже не мечта, а вполне проверенная реальная действительность», – говорилось в книге В.П. Внукова «Физика и оборона страны», выпущенной в 1936 г [166] Первые работы по созданию ТБ-3 без экипажа относятся к 1933 г., когда к этому самолету в Остехбюро начали приспосабливать систему «Дедал», спроектированную первоначально для ТБ-1. Предполагалось использовать радиоуправляемый ТБ-3 как самолет-снаряд с управлением с командного КР-6. Основным препятствием являлось отсутствие надежного отечественного автопилота. Так, в июле 1934 г. в Монино испытывали самолет с автопилотом АВП-3, а в октябре – с АВП-7.