Инновационная сложность

Сосредоточение же внимания на когнитивных девиациях: «прерывах постепенности» (Т. Кун), «эпистемологических разрывах» (Г. Башляр, М. Полани), противоречии теории – фактам (И. Лакатос), «семантической несоизмеримости» (П. Фейерабенд), как свидетельствуют блестящие исследования образцов (когнитивных паттернов) прикладной науки Б. И. Пружининым, – результат далеко не всегда оправданной экстраполяции на науку в целом результатов философско-методологической рефлексии прикладной науки [196]. Трансцендентализм по самой своей сути является философским отрицанием релятивизирующих подходов постмодернистской эпистемологии и превращенной формой поиска «твердой породы» человеческого бытия и мышления.

Оставим в стороне восходящие к Средневековой схоластике онтологические версии трансцендентализма с присущими им пониманием трансценденталий как всеобщих атрибутов сущего (Ф. Аквинский) или его надкатегориальных характеристик (Дунс Скотт). Ярчайшим представителем классического трансцендентализма, без сомнения, является И. Кант [197], унаследовавший от протестантской метафизики XVII–XVIII веков представление о связи трансцендентального с априорным (Хр. Вольф). По Канту, трансцендентальным является «всякое познание, занимающееся не столько предметами, сколько видами нашего познания предметов, поскольку это познание должно быть возможным a priori» [198]. Трансцендентализм Канта ориентирован на исследование познавательных способностей человека: выявление условий и границ познания, разграничения знания и веры, прояснения структуры опыта, механизмов получения всеобщего и необходимого («трансцендентального») знания и т. д. Кантовский трансцендентализм «представляет собой систему всех принципов чистого разума» [199]. И хотя в рамках трансцендентализма Канта впервые четко артикулирована проблема конституирования предмета исследования (априорными) формами чувственного созерцания и рассудка, т. е. когнитивным аппаратом человека, его рассуждения о познании остаются в рамках классической философии по преимуществу.

Адекватная неклассической рациональности концепция трансцендентализма обрела философски наиболее развитые концептуальные формы в феноменологической философии Э. Гуссерля. Феноменологически трактуемый субъект познания в целом адекватен когнитивным характеристикам неклассической науки. Ибо пафос феноменологической концепции когнитивной активности трансцендентально чистого субъекта – в изощренной философской артикуляции неразрывного единства (в идеализированном пространстве трансцендентально-чистого сознания) характеристик интенционального предмета познания (ноэмы) и способов его презентации в трансцендентальном сознании (ноэзы). Э. Гуссерль, как известно, предлагает различать в структуре познавательного отношения не только объект мышления (предмет интенциональной направленности сознания), но и процесс его «схватывания» сознанием, т. е. сами акты восприятия, в которых эти объекты конституируются в качестве предметов опыта. В обыденном мышлении («естественной установке сознания», по Э. Гуссерлю) последние, как правило, ускользают от нашего внимания: мы видим вещь, но не замечаем «процесса ее видения». В результате феноменологического усложнения традиционных представлений о структуре познавательного отношения когнитивная деятельность сознания предстает как «ноэтико-ноэматическое единство, конституированное совокупностью интенциональных актов. Сошлемся и на мнение одного из современных феноменологов: «Мир не наполнен объектами, которые имеет облики, независимые от воспринимающего их человека, а субъективный опыт не существует независимо от объектов, событий и воспринимаемых в опыте форм деятельности. Не существует чисто субъективного субъекта и чисто объективного объекта» [200]. Это высказывание является по существу феноменологической манифестацией неклассической познавательной установки в теории познания.

Согласимся и с двумя принципиальными констатациями В. И. Аршинова: в изучении становления нового типа методологического субъекта, точнее, субъекта методологического анализа постнеклассической науки, прямой ссылки на «единство сознания в духе Э. Гуссерля» недостаточно [201]. Ибо – добавим – само это единство является не изначальной данностью феноменологически трактуемого сознания, но результатом долгого и трудного преодоления основоположником феноменологии классически-рационалистического дуализма материального и идеального, субъекта и объекта, Я и Другого. Но и «пройти мимо трансцендентального субъекта Э. Гуссерля, пытавшегося восстановить единое информационно-коммуникативное пространство человеческого познания на основе данности трансцендентального опыта и особой науки о конкретной трансцендентальной субъективности, данной в действительном и возможном трансцендентальном опыте, невозможно» [202], – справедливо полагает названый автор. Ибо трансцендентализм Э. Гуссерля – это обращение к последним истокам и глубочайшим основам всех познавательных формообразований. А потому его эвристическая ценность для философско-методологического анализа проблем (пост)неклассической науки вообще и концепта сложности, в частности, неоспорима.

Равно как и Кант, философски анализируя когнитивные характеристики «познания вообще», дал философский портрет науки своего времени, Э. Гуссерль в трансцендентально-феноменологической философии познания дал когнитивный портрет неклассической науки со свойственным ей представлением об относительности результатов познания к средствам и операциям когнитивной деятельности. Но идейное родство Гуссерля с Кантом в отношении философской репрезентации характеристик современной им науки этим не исчерпывается. Философские прозрения обоих философов – результат не только углубленной теоретико-познавательной рефлексии современной им науки, но и заготовка впрок будущих возможных миров предметного освоения, т. е. «заглядывание за горизонт» науки своего времени. Ведь постулированная Кантом способность субъекта классической науки конституировать объект (пусть и на основе необъяснимых по происхождению априорных форм чувственности и рассудка) в явном виде обнаружилась лишь в неклассической науке – квантовой механике. Аналогично, будучи философской рефлексией неклассической науки, трансцендентальная феноменология содержала в себе принципиальные ходы мысли, которые могут быть атрибутированы как «заглядывание за горизонт» неклассической науки, «заготовка впрок» когнитивных характеристик (пост)неклассического субъекта и его сознания. Обоснование этого тезиса и составит содержание дальнейшего изложения.

Пожалуй, наиболее сложной системой, известной и обыденному сознанию, является само сознание. Оно же может служить и образцом самоорганизации: «…я уверен, – констатирует В. И. Аршинов, – что существенным шагом в нашем продвижении к пониманию сложности явилось бы обращение ктемпоральности (в смысле И. Пригожина), а также сознанию и самосознанию как сущностных характеристик субъективного опыта (в смысле Гуссерля)» [203].

Для экспликации когнитивного горизонта понятия сложности в рамках трансценденталистской модели сознания обратимся к ключевой метафоре феноменологически трактуемого сознания – восходящему к А. Бергсону и У. Джемсу понятию «поток сознания». Метафора потока означает, что сознание не слагается из отдельных дискретных актов восприятия, но «течет», т. е. является непрерывно длящимся процессом. По А. Бергсону, «сознание… – это не просто поток представлений, ему присущ внутренний динамизм, напряженный ритм взаимопроникновения и взаимодействия, в процессе которого предшествующее, сложившееся живое целое организует свои элементы» [204]. Каждый переживаемый мигуникален. Невозможно пережить заново одно и то же состояние сознания, так как между любыми его состояниями существует временной разрыв, наполненный человеческими переживаниями – в поток сознания нельзя войти дважды. Человек живет в потоке сознания как в непосредственной психофизической данности своего Я, в дорефлексивной («естественной») установке не выделяя себя из потока сознания.