Инновационная сложность

Иными словами, и у сложных, и у не имеющих этого качества процессов есть корреляты в сфере идеальных миров Создателя, но для первых учет глубинных динамик значим для понимания смысла происходящего в нашем мире, а для вторых – этим знанием можно пренебречь, поскольку оно не вносит принципиально нового в понимание имеющего место на уровне физической реальности.

Теперь взглянем под этим углом зрения на некоторые аспекты сложных процессов, чтобы попытаться объемнее смоделировать природу сложного и по возможности очертить параметры когнитивных ресурсов, необходимых для схватывания так понимаемой сложности. В этой связи хочу обратить внимание на характеристику сложного поведения, которая встретилась мне в основополагающем труде «Познание сложного» Г. Николиса и И. Пригожина и которая, на мой взгляд, недооценена в плане выявления истоков рождения сложности. В частности, касаясь темы возникновения ячеек Бенара, они отмечают, что когда разность температур (ΔТ) верхнего и нижнего (нагреваемого) слоя жидкости ниже критического значения, сохраняется независимость различных частей системы друг от друга. «Напротив, выше порогового значения ΔАТс [157]все происходит так, как если бы каждый элемент объема следил за поведением своих соседей и учитывал его с тем, чтобы играть нужную роль в общем процессе (курсив мой – И. Б.)» [158].

Подобная формулировка производит впечатление довольно мистической. Стоит ли за ней какое-либо значимое содержание, или это просто метафора, не предполагающая глубинных оснований для уподобления процессов и удовлетворяющаяся внешним, совершенно поверхностным, сходством (на это деликатно намекает использование авторами оговорки «как если бы»)? Но даже если верно последнее, случайно ли упомянутое сходство? Или же перед нами довольно точное выражение одной из значимых черт подлинно сложного, но данное вне объяснительной модели, позволяющей снять кажущуюся избыточность аналогии? Остановлюсь на этом вопросе подробнее, поскольку полагаю упомянутую характеристику поведения эвристически ценной в плане определения параметров когнитивных структур, адекватных для ее выражения.

На мой взгляд, во взаимодействиях, которые мы готовы признать сложными (или сложностными – согласно терминологии В. И. Аршинова), действительно представлена человекомерная сложность [159]. Но как такое возможно? Не можем же мы всерьез допустить, что неодушевленные объекты неслучайным образом способны к демонстрации «человекомерного» поведения?

Сначала некоторые соображения относительности «одушевленности и неодушевленности», а также того, что могут и что не должны демонстрировать «объекты» в рамках привычно воспринимаемой действительности.

2.1. «Флирт» сноподобных взаимодействий и понимание сложного

Если мы посмотрим на мир, рождающий сложные взаимодействия, сквозь призму идей известного исследователя, физика по первоначальному образованию, доктора философии, практикующего психоаналитика, одного из создателей процессуально ориентированной психологии, Арнольда Минделла, то сможем увидеть немало интересного. В частности, Минделл хочет проанализировать природу тонких, «сноподобных», как он их называет, взаимодействий, характеризующих, скорее, квантовую реальность, чем мезокосмическую. В частности, в создаваемой им модели получается, что объекты, которые мы антропоцентристски воспринимаем лишь как пассивную, претерпевающую воздействие, сторону, могут выступать инициирующим началом, играя активную роль в коммуникативном эпизоде. С этой позиции может оказаться верным, что не мы обратили внимание на объект, а он привлек наше внимание к себе. Чтобы стала понятнее логика подхода, коротко остановлюсь на некоторых постулатах А. Минделла.

Ему удалось создать концепцию, в которой современные представления о природе сновидений и методах работы с ними (существующие в области юнгианской и гештальтпсихологии), синтезированы с некоторыми идеями традиционных культур, в частности, австралийских аборигенов. Согласно верованиям последних, Сновидение – это таинственная энергия, скрывающаяся за всем, что мы воспринимаем. Они говорят, что Сновидение представляет собой тонкую силу, заставляющую человека тяготеть к вещам, например, провоцирующую посмотреть на что-либо до того, как он это осознает. По их мнению, Сновидение – это сила и образец, которая создает физическую реальность. Поэтому, как они говорят: «Ты можешь убить кенгуру, но не можешь убить его сущность – „Сновидение Кенгуру“» [160].

Здесь особенный интерес представляет констатация наличия некой побудительной энергии, провоцирующей человека к совершению действия еще до момента осознания им такого побуждения и формирования осознанного решения его осуществить. А. Минделл так выражает эту примечательную особенность мира побудительной реальности, которую он, вслед за австралийскими аборигенами, именует миром Сновидения (правда, уточняя при этом, что Юнг назвал бы эту силу бессознательным): «Согласно моей интерпретации математики квантовой физики, повседневная реальность возникает из быстрых, воображаемых-виртуальных или сноподобных – взаимодействий между наблюдателем и наблюдаемым. Эти двусторонние сноподобные взаимодействия – я называю их „заигрываниями“ (flirts) – необходимы для объяснения квантовой механики и того, как происходит наблюдение реального мира. Иными словами, то, что мы называем „вами“ и „мной“, отчасти представляет собой две взаимодействующих силы в невидимом мире.

С точки зрения того мира нельзя с уверенностью сказать, кто кого наблюдает [161], как будто и наблюдаемый, и наблюдатель составляют часть ума Создателя Сновидений, Ума Бога, мыслящего о Самом Себе» [162]. И еще: «В квантовой физике невидимая, неподдающаяся измерению реальность того, что называется «квантово-волновой функцией», дает начало частицам и, в конечном итоге, бесконечности форм, составляющих обыденную реальность. Иными словами, для того, чтобы понимать реальность материи, вам приходится отказываться от того, что вы считали известным и истинным, и признавать, что квантовый мир, возможно, является необъяснимым» [163].

Относительного последнего я бы поспорила: если принять во внимание возможность понять природу сноподобных взаимодействий на основании уподобления миров иллюзий, создаваемых как творцом, так и Творцом, а также учесть наличие обусловленности между разного типа мирами, то можно взглянуть на проблему под несколько иным углом. В частности, в поисках объяснения характера взаимодействий, имеющих место в рамках квантового мира, я бы обратила более пристальное внимание на механизм обеспечения творческих прозрений, который составляет часть практики человека (пусть и не повседневной, но все же данной ему в собственном непосредственном опыте, и потому потенциально доступной для объяснения).

Продолжим. Минделл полагает, что Сновидение проявляется в тончайших аспектах восприятия, суть которых трудно уловить и выразить словами. Человек переживает процесс Сновидения как тенденцию или побуждение что-либо предпринять, или представить себе: «Мы думаем, что нечто воображаем, но побуждение к воображению исходит от Сновидения, над которым мы почти не властны. Мы считаем, что мыслим или ходим, но побуждение, скрытое за мышлением или ходьбой, представляет собой опыт, остающийся непостижимой тайной для рационального бодрствующего ума. Мы представляем собой каналы для побуждений Создателя Сновидений. С нашей точки зрения – точки зрения наших обыденных личностей, или „маленьких Я“ – сигналы между миром и нами обусловлены либо миром, либо нами самими. Однако, с точки зрения ума Создателя Сновидений, не мы воспринимаем, а, скорее, восприятие происходит с нами. В Сновидении не существует различимого раздела между наблюдателем и наблюдаемым. Не мы наблюдаем, а наблюдения основываются на квантово-подобном взаимодействии между нами и всем, что нас окружает» [164].