Инновационная сложность

Förstl H. (Ed.) Theory of Mind. Neurobiologie und Psychologie sozialen Verhaltens. 2nd ed. Berlin: Springer, 2012.

Glymour C. et al. Discovering Causal Structures. Artificial Intelligence, Philosophy of Science, and Statistical Modeling. Orlando: Academic Press, 1987.

Flaken H. Synergetik. Eine Einführung. 3. Aufl. Springer: Berlin, 1983.

Kajita 5. (Ed.) Humanoide Roboter. Theorie und Technik des Künstlichen Menschen. Berlin: Akademische Verlagsgesellschaft, 2007.

Kaneko K. Life: An Introduction to Complex Systems Biology. Berlin: Springer, 2006.

Knoll A., Christaller T. Robotik. Frankfurt: Fischer, 2003.

Kriete A., Ei Is R. (Ed.) Computational Systems Biology. Amsterdam: Academic Press, 2007.

Mainzer K. Die Berechnung der Welt. Von der Weltformel zu Big Data. München: C.H. Beck, 2014.

Mainzer K., Chua L O. Local Activity Principle. The Cause of Complexity. London: Imperial College Press, 2013.

Mainzer КChua L O. The Universe as Automaton. From Simplicity and Symmetry to Complexity. Berlin: Springer, 2011.

Mainzer К. Leben als Maschine? Von der Systembiologie zur Robotik und Künstlichen Intelligenz. Paderborn: Mentis, 2010.

Mainzer K. From Embodied Mind to Embodied Robotics: Flumanities and System Theoretical Aspects // Journal of Physiology (Paris). 2009. Vol. 103. P. 296–304.

Mainzer K. Organic computing and complex dynamical systems. Conceptual foundations and interdisciplinary perspectives // Organic Computing. Ed. by R.P. Würtz, Berlin: Springer, 2008. P. 105–122.

Mainzer К. Thinking in Complexity. The Computational Dynamics of Matter, Mind, and Mankind. 5th ed. Berlin: Springer, 2007.

Mainzer К. Der kreative Zufall. Wie das Neue in die Welt kommt. München: С. H. Beck, 2007.

Mainzer K. Symmetry and Complexity. The Spirit and Beauty of Nonlinear Science. Singapore: World Scientific, 2005.

Mainzer K. Kl – Künstliche Intelligenz. Grundlagen intelligenter Systeme. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 2003.

Mainzer K. Computernetze und virtuelle Realität. Berlin: Springer, 1999. Mainzer K. Gehirn, Computer, Komplexität. Berlin: Springer, 1997. Mainzer K. Computer – Neue Flügel des Geistes? 2. Auflage. Berlin/New York: De Gruyter, 1995.

Müller O. et al. (Hg.) Das technisierte Gehirn. Neurotechnologien als Herausforderung für Ethik und Anthropologie. Paderborn: Mentis, 2009.

Nolfi, 5., Floreano D. Evolutionary Robotics. The Biology, Intelligence, and Technology of Self-Organizing Machines. 2nd ed. Cambridge (MA): MIT Press, 2001.

Pfeifer R., Scheier C. Understanding Intelligence. Cambridge (MA): MIT

Press, 2001.

Pühler A. et al. (Hg.) Synthetische Biologie. Die Geburt einer neuen Technikwissenschaft. Reihe: acatech Diskussion, Berlin: Springer, 2011.

Picard R. W. Affective Computing. Cambridge (MA): MIT Press, 1997. Rammert W., Schulz-Schaeffer I. (Hg.) Können Maschinen handeln? Soziologische Beiträge zum Verhältnis von Mensch und Technik. Frankfurt: Campus Verlag, 2002.

Thrun 5. et al. Probabilistic Robotics. Cambridge Mass.: MIT Press, 2005. Tuci E. et al. Self-Assembly in Physical Autonomous Robots: the Evolutionary Robotics Approach // Proc. of the 11th International Conference on Simulation and Synthesis of Living Systems (ALifeXI). Hg. von S. Bullock et al. MIT Press: Cambridge (MA), 2008. P. 616–623.

Varela F. et al. The Embodied Mind. Cognitive Science and Human Experience. Cambridge (MA): MIT Press, 1991.

Перевод с немецкого E. H. Князевой

Иллюзия сложности мира hi-tech

И. В. Мелик-Гайказян

Ставится проблема измерения динамики социокультурных систем и предлагается методологический вариант ее решения.

Выдвигаются основания для разграничения действительной и иллюзорной сложности современных социокультурных систем, обеспеченной внедрением высоких технологий.

Ключевые слова: проблема измерения, характеристики информации, модель семиотической динамики, «семиотический аттрактор».

Прорыв в исследовании самоорганизации сложных систем, совершенный в XX веке, одновременно и открыл новые перспективы перед постижением сложного, и поставил новые проблемы перед всеми способами этого постижения. Одна из этих проблем столь болезненна для гуманитарных наук, что ее стыдливо обходят вниманием. Для того чтобы представить ее суть необходимо отметить взаимосвязь слоев проблемной ситуации. Первый, или даже самоочевидный, слой образует то обстоятельство, что постижение сложного лишило нас надежды на обнаружение единственной позиции, с которой это сложное можно представить, исследовать и понять. Следствием данного обстоятельства стал вывод о множественности «правильных ответов», праве на легитимность различных «точек обзора» и языков описания сложных объектов, то есть – утверждение методологического принципа многомерности. Реализация принципа многомерности послужила для выстраивания так называемого моста между «двумя культурами», воплощающих традиции естествознания и гуманитарных наук, что привело к непрекращающейся разработке междисциплинарных и трансдисциплинарных исследовательских программ. И здесь возник второй слой проблемной ситуации, который связан с методологической корректностью сопоставления различных позиций и результатов исследования сложного. Если естествознание быстро справилось с мировоззренческим шоком, вызванным внедрением в его исследовательскую практику парадигмы гуманитарных наук, и достигло уровня синтеза, сделавшего условными дисциплинарные границы, в частности, физики, химии и биологии [397], то для гуманитарного знания стало большой трудностью соединение концептуальных позиций, имеющих принципиальные различия. В гуманитарных исследованиях чрезвычайно редки случаи фиксации пределов применимости собственных подходов, учений и концепций, а именно эти границы делают возможным сопоставление различных позиций и результатов исследования сложных объектов. Генезис указанной специфики принадлежит третьему слою проблемной ситуации, который составляет дефицит процедур измерения динамики социокультурных систем, то есть наиболее сложных систем. Итак, круг проблем замкнулся, поскольку применение принципа многомерности в гуманитарных исследованиях приходит в столкновение с необходимостью решения проблемы измерения в науках о человеке. Следует отметить, что реализация принципа многомерности способствует выявлению эффектов вариативности и процессуальности в становлении и жизни феномена сложного.

Весь этот клубок проблем иллюстрирует остроумная фраза Льюиса Кэрролла: «А Контролер все это время внимательно ее разглядывал, – сначала в телескоп, потом в микроскоп и, наконец, в театральный бинокль» [398].

Приведенная цитата ведет к большому соблазну сказать о том, что излюбленным инструментом гуманитарных исследований стал «театральный бинокль», позволяющий схватывать языковые игры, мерцание знака, тотальность визуализации, коммуникативную реальность, маету жизни на сцене общества зрелищ и новые роли человека, и сделать вывод о легкомысленности подобного инструмента эпистемологии. Этот соблазн велик, поскольку, продолжая аналогию с фразой Льюиса Кэрролла, можно сообщить, что если Контролером владеют чувства, то через театральный бинокль он разглядит сложность как трагедию, а если Контролер склонен к рациональной интерпретации наблюдаемого, то увидит сложность как комедию положений и игры случая. Преодолеть этот соблазн можно по двум причинам. Во-первых, добыча исследования, проводимого с подобными средствами, представляет собой схватывание внешних эффектов проявления сложного. И по-другому не может быть, поскольку исследователь, держащий «театральный бинокль», погружен в действие, которое открыто его взору, и он входит в число субъектов самого действия. В данной позиции – находясь внутри действия и всецело принадлежа изучаемой сложности – сквозь любую «оптику» исследователь изучает себя и собственную реальность, что является достойными предметами постижения, и лишь «Зазеркальем» действительности. Под «Зазеркальем» здесь выступает то, что А. Дж. Тойнби было вскрыто в эффекте, при котором наблюдатель, включенный в действительность социального распада, признает симптомы этого распада «как признание взлета и возрождения, а наблюдатели, оценивающие ситуацию со стороны, ясно видят состояние агонии» [399]. Эффект «парадоксального непонимания» [400] имеет прямое отношение к теме данной работы об иллюзиях, порождаемых сложностью. Во-вторых, владение «театральным биноклем» можно счесть за симптом попытки преодоления беспокойства по поводу отсутствия у гуманитарных наук собственных «микроскопов» и «телескопов», и неудовлетворенностью результатами исследования сложных объектов, полученных при помощи каждого из этих оптических инструментов.