«Новый завет»

У Матфея есть тоже свой Апокалипсис — от самого Иисуса. Вот он.

«Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь…

Восстанет народ на народ и царство на царство…

Будут глады, моры и землетрясения по местам…

Будут предавать вас мучениям и убивать вас…

И вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое…

И тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга…

Умножатся беззакония, во многих охладеет любовь…

И будет проповедано сие Евангелие Царства по всей вселенной…

Очень радостная, действительно благая весть, правда?

И тогда придет конец…

И увидите мерзость запустения…

И будет великая скорбь, которой не было от начала мира доныне, и не будет…

Но ради избранных сократятся те дни…

И где будет труп, там соберутся орлы…

И вдруг солнце померкнет, и луна не даст света своего…

И тогда восплачут все племена земные и увидят Сына Человеческого…

И пошлет Ангелов своих с трубою громогласною…

И соберут избранных его от четырех ветров…»

Мне про избранных очень понравилось.

«Не пройдет род сей, как всё сие будет…»

Это значит, что уже всё давно произошло. А наши всё ждут. Подкрепления не будет!

«Когда же придет Сын Человеческий, тогда сядет на престоле Славы Своей…

И соберутся пред ним все народы, и отделит одних от других,

Как пастырь отделяет овец от козлов…

И поставит овец по правую сторону, а козлов — по левую…

Тогда скажет тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный,

Уготованный Диаволу и ангелам его…

И пойдут сии в муку вечную, а праведники — в жизнь вечную…»

Вот такой расклад. Ад уже нарисовали, до рая дойдет черёд.

Сын человека будет судить все народы, а никакой не бог-творец.

Вот такой вот Апокалипсис. Если учесть все предыдущие откровения этого рода, то бедному Иоанну вообще ничего описывать не остаётся.

После сеанса предсказаний Христос опять напомнил ученикам, что до Пасхи осталось два дня, по истечении которых его должны распять.

Конкуренты времени тоже не теряли. Все те, с кем он вёл такие жаркие споры, собрались в доме первосвященника Каиафы.

Кто это были такие? Первосвященники, саддукеи и старейшины народа. Совещались и постановили. «Взять Иисуса хитростью и убить».

Вот так просто: раз и всё.

Главное — «только не в праздник, чтобы не сделалось возмущение в народе». Мало ли. Вдруг народ будет праздновать, а тут ему праздник испортят — распнут Иисуса. Народ начнёт возмущаться, понятное дело. Так и до восстания недалеко. Только зря они боялись, но об этом чуть позже.

Ночевал Иисус опять в Вифании. Гостил у приятеля — прокажённого Симона. Этот парень болел проказой, в лепрозорий его не упрятали — уже хорошо.

Христа и его команду он с охотой взял на постой — а вдруг исцелят? Иисус, который исцелял всех в округе, как-то забыл помочь человеку, давшему ему приют.

Итак, сиеста. Иисус отдыхает, лёжа на кровати в доме прокажённого Симона. В комнате он не один — с ним женщина. Кто она такая, Матфей не говорит. Наверное, он её просто не знает.

Женщина принесла в алебастровом сосуде самую дорогую парфюмерию — мирр. Она наклоняет сосуд — драгоценный мирр льётся на голову Иисуса. Все в экстазе.

Нет, не все. Апостолы «вознегодовали».

— К чему такая трата? Лучше продали бы эти духи, а деньги отдали нищим.

— Не смущайте женщину, — ответил Христос, — она делает мне хорошо. А вдруг она к похоронам меня готовит? Может быть такое?

Апостолы усовестились. Но не все. Иуда Искариот, например, после этой сцены в спальне, побежал к первосвященникам. И задал сакраментальный вопрос.

— А что вы мне дадите, если я предам Иисуса Христа?

— Тридцать серебренников. Как тебе такая цена?

Они ударили по рукам. «И стал он искать удобного случая предать Его».

Вопрос — в чём должно было заключаться предательство? Ещё вопрос — откуда об этом знает Матфей?

Решили праздновать Пасху — как и все остальные иудеи. Иисус послал учеников в город по известному ему адресу и просил передать хозяину на словах: хочу отметить у тебя праздник со своими учениками. Почему вдруг такая конспирация?

Приготовились. Возлегли — повечерять. Вместо праздничного тоста учитель сказал:

— А ведь один из вас предаст меня.

Все сразу начали заглядывать друг другу в глаза и спрашивать Христа:

— Не я ли?

А он им строго ответил:

— Вот кто руку со мной в тарелку опустит, тот и предаст.

— Не я ли, учитель? — спросил в свою очередь Иуда.

— Ты это сказал, — ответил Христос.

И продолжили кушать. Пока Иисус преломляет хлеба, я недоумеваю: как после его ответа у всех могли остаться хоть малейшие сомнения в личности предателя? И опять: в чём заключалось предательство?

В момент вечери предательство ещё не случилось, оно лишь должно свершиться, хотя Иуда уже совершил сделку. Так в чём предательство? Ладно, посмотрим, что было дальше — вдруг прояснится?

А дальше Иисус разломал хлеб и роздал куски ученикам. И сказал:

— Это моё тело. Ешьте его.

Потом он налил в чашу вино. И сказал:

— Это моя кровь. Пейте её.

И они ели его тело и пили его кровь. А потом запели песню и пошли на гору Елеонскую. На горе Христос сказал ученикам:

— В эту ночь вы обо мне соблазнитесь. А я после воскресения встречу вас в Галилее.

Пётр, как всегда, порывался быть в передовиках.

— Я никогда о тебе не соблазнюсь.

— Ты не только соблазнишься, но отречёшься от меня три раза ещё до утра.

— Да умереть мне на этом месте — никогда не отрекусь.

— Да, не отречёмся, — загалдели апостолы.

Они были просто пьяны.

Иисус привел их к Гефсиманскому саду. Взял с собой Петра, Иоанна, Иакова и пошёл в сад — молиться. Андрея опять не взяли. Ну и Матфея не взяли. Так что, он опять всё пропустил, и записал с чужих слов. Интересно, с чьих?

Христос усадил трёх учеников на полянке, а сам начал «скорбеть и тосковать». Проще говоря, ему было страшно. И он молился! И просил у бога, чтобы «миновала его чаша сия», но чтобы при этом исполнилось желание бога, а не Иисуса. Хитро.

Помолился, подошёл к трем ближайшим друзьям, а они спят. Растолкал верных учеников:

— Я же вас просил пободрствовать хотя бы часик, а вы храпите на весь сад. Лучше помолитесь.

Апостолы согласились и пообещали исправиться. Христос опять пошёл молиться. Опять попросил бога «отвести чашу» и опять за «чужой счёт».

Вернулся. Верные апостолы опять храпят. Нехорошо. Разбудил. Поругал. Опять пошёл молиться. Вернулся, а они опять спят!

Вот такие ученики. Но ведь, вино и не таких ломало.

Христос растолкал их и сказал:

— Пора на выход, друзья мои. Вон идёт предатель.

И пришёл предатель со свитой. Началось предательство.

«Вот Иуда, один из двенадцати пришел, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных».

Вот видите, с Иудой пришла огромная толпа. С мечами и кольями. Видать, крепко полюбили Христа жители Иерусалима. Тем временем Иуда сказал толпе:

— Кого я поцелую, тот и есть — возьмите его.

Так вот, в чём предательство! А я-то думал, голову ломал. Всё дело в поцелуе.

Подождите, о чём речь? Иисус въехал в Иерусалим под рёв восторженной толпы. А теперь толпа стоит с мечами и кольями — и не знает, кого бить!

Он доводил в спорах священников до белого каления, а теперь они не знают, кого брать!

Есть только два объяснения этого феномена.

Первое: никакого въезда в Иерусалим и массовых сеансов психотерапии, изгнания из храма и религиозных диспутов не было — Матфей соврал. Это значит, что не было никакого предательства.

Ведь убить Христа решили за то, что он проповедовал и делал. А если не проповедовал и не делал — нет причины убивать. Вся история выдумана.