Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки

Дома после захоронения в нем представителей одного поколения пустели и фактически становились фамильными святынями. Имущество умершего часто становилось неприкосновенным, и почти все оно оказывалось в его могиле. «Если он был жрецом, они хоронили его вместе с его магическими камнями». Прорицателя (чилан)часто хоронили с его «книгами» (Киддер обнаружил одно такое захоронение в Каминалькуйю в Гватемале), что отчасти может объяснить исчезновение такого рода произведений (документов).

Было найдено очень немного хорошо сохранившихся могил. Представителей знати, а также жрецов часто хоронили в небольших склепах, выложенных камнем; там их клали в полный рост и окружали керамическими сосудами. В 500 году н. э. один вождь в Каминалькуйю был захоронен в сидячем положении вместе с двумя подростками и ребенком, которых «избрали», чтобы убить и послать вместе с вождем в потусторонний мир. Даже собака вождя сопровождала своего хозяина в обитель смерти – как проводник.

Знатных людей хоронили на площадях храмовых городов. В Чичен– Ице нашли верховного жреца, похороненного в богато обустроенной могиле, выложенной камнем. То, что когда-то было шеей жреца, обвивало ожерелье из жемчужин неправильной формы, привезенных из Венесуэлы плававшими по морям купцами майя. Захоронение вождя, найденное не так давно под храмом в Паленке, так же изысканно и великолепно, как и подобные находки в Старом Свете.

На Юкатане знатных людей кремировали, а пепел помещали в урну (керамическую или деревянную), на которой были запечатлены черты лица умершего. Портретные статуи делались с тех умерших людей, которые занимали видное положение. Затылок статуи оставляли пустым и туда помещали пепел усопшего. «Они хранили эти статуи и относились к ним с огромным почтением». Династия Кокомов, правившая Майяпаном на закате «империи», разработала единственный в своем роде способ хоронить умерших. Они обезглавливали своих мертвецов и «после вываривания голов счищали с кости плоть, а затем отпиливали верхнюю половину черепа сзади, оставляя всю переднюю его часть с челюстями и зубами. Потом они заменяли мягкие ткани… чем-то вроде битума [и штукатурки], который придавал голове естественный вид, очень похожий на живой… Эти головы они хранили в молельнях своих домов и по праздничным дням угощали их пищей… Они верили, что души умерших покоятся внутри и что эти подношения будут им полезны». Слова Ланды подтвердили археологи, когда вытащили из жертвенного колодца в Чичен-Ице череп с отпиленной макушкой (именно так, как описывал это Ланда, вместе с остатками штукатурки и дерева, которые придавали черепу сходство с живой головой).

Греки делали похожие захоронения в Мирине, где археологи обнаружили зеркала, лопаточки, скребки, украшения, диадемы, кубки, блюда и фигурки второстепенных богов из обожженной глины. И майя, и греки страдали от одной и той же религиозной иллюзии. Живые хотели окружить мертвых привычными для них предметами, среди которых они прожили свою жизнь; ведь если умерший счел бы, что ему не хочется идти одному в загробный мир, он мог бы унести с собой себе в утешение и живых. Умершие, как считалось, питали злобу к тем, для кого еще был доступен дневной свет, поэтому живые должны были умилостивить их, предоставив мертвецам все удобства живых.

Майя верили в бессмертие, небеса и ад. Те, кто исполняли обряды, то есть «хорошие» умершие люди, отправлялись в край под сенью «первого дерева мира» и пили под ним свое какао. Куда отправлялись другие, неясно. У ацтеков была сложная система богов и мест загробного мира, которая заслужила бы похвалу от самих древних греков. Мы не знаем, насколько близкую параллель проводили майя между этими понятиями. Символы имен девяти владык ночи и загробного мира у майя были установлены (у ацтеков было тринадцать небес и девять преисподних), но все девять остаются неназванными. Это является свидетельством того, что у майя, как и у ацтеков, существовал вертикально организованный мир, состоящий из небесных уровней и кругов ада, куда отправлялись в путь души умерших людей. Эти места загробной жизни не имели нравственного значения. В мифологии майя человек не вознаграждался, как у христиан, за праведные или полезные дела. Место, куда человек отправлялся после смерти, больше зависело от того, кем он был в жизни, нежели от того, что сделал. Воины, рыбаки, жрецы, женщины, умершие при родах, – все они отправлялись в ту часть небес или преисподней, где обитали их духи-покровители. Самоубийцы отправлялись на свое собственное небо; они считались священными. У них даже была своя богиня, Иш-Таб (Иштаб). Ее изображали висящей на веревке, и в таком виде Иштаб можно увидеть на рисунке в «Дрезденском кодексе».

Как и везде, наследники умершего были ограничены запретами. С точки зрения общества они были осквернены; по обычаю своего клана они должны соблюдать все ритуалы, иначе умерший вернется и потребует что-нибудь от живых. Наследники должны были переносить разного рода лишения. Смерть мужа делала его вдову «нечистой», и, пока связь с умершим не рвалась, она таковой и оставалась. Что же касается мертвых, то они были заняты тем, чтобы попасть из жизни в мир смерти. Мартин Лютер заметил, что он завидует мертвым, потому что они находятся в покое. Он ошибался. У мертвых много дел – они подготавливают жизнь.

Так проходила повседневная жизнь (и смерть) простого индейца майя. Он был налогоплательщиком, благодаря труду которого строились храмовые города. Над ним были правящие классы: городской советник, батаб,который собирал подати, правитель, который «сидел во главе циновки», чилан,или прорицатель, военачальник и тот, кто был выше их всех, наследный правитель – одновременно и верховный жрец, и великий владыка, выполняющий функции архиепископа, – воплощение временной и вечной власти, «настоящий мужчина» халач уиник (виник),который сидел на самом верху.

Глава 3

ПРАВЯЩИЕ КЛАССЫ

Владыки майя

Во главе города-государства майя стоял халач уиник.Он был тем самым человеком, «настоящим мужчиной», «законным мужчиной», наделенным всей полнотой власти, ограничиваемой лишь членами совета, которые, очевидно, были связаны с ним узами крови. Его власть была абсолютной, а он, как и во всех теократических государствах, считался полубогом. Когда один из таких владык встретился в 1542 году с испанским конкистадором Франсиско де Монтехо, то он, несмотря на то что его земли были разорены, передвигался в паланкине в окружении внушительной свиты.

У майя халач уиник окружал себя изматывающим церемониалом. По словам испанцев, он пытался называть себя «отцом государства, владыкой и халач уиник… что на нашем языке означает великий владыка… они обладали абсолютной властью, и все, что они приказывали, выполнялось обязательно».

Подчиненные выражали свое почтение владыкам майя точно так же, как и другим полубогам. Это было похоже на практику, принятую у ацтеков: когда вождь представал перед Монтесумой, «он должен был снять свои богатые одежды и надеть другие, попроще… он должен был входить босой и не смотреть ему в лицо». Владыка инков занимал столь высокое положение, что все, кто представал перед ним, даже правители обширных провинций, должны были класть себе на спину символический груз, словно они были простые индейцы.

Владыка майя носил набедренную повязку, покрытую великолепной вышивкой, все изобилие информации на которой было подробно проанализировано. Его череп был настолько уплощен, что превращался в узкий мыс на макушке, а его лицо было покрыто татуировкой, фактически надрезами. Халач уиник переделывал себе форму носа с помощью шпаклевки, делая из него крючковатый клюв, чтобы «соответствовать канонам красоты». Выдающийся нос – доминирующая особенность многих каменных барельефов (в Йашчилане, Паленке и на погребальной стеле № 9 в Ошкинтоке, Юкатан). Волосы отпускались длинные, и в них вплетали различные украшения. Уши прокалывались и постепенно увеличивались, и в мочку уха вдевали огромные украшения. (Это напоминает обычай, принятый у знатных инков, которых испанцы прозвали orejones, Большие Уши.) Перемычку носа прокалывали и вставляли в отверстие нефритовое украшение. Левую ноздрю также прокалывали и не давали ей зарастать при помощи деревянных затычек, которые в праздничные дни заменяли топазами, а испанцы называли «янтарем».