Ветхий завет

Дальше Иов начал повторяться. Опять рассказал, как ему плохо, и какой он хороший парень, а вот бог стал плохим парнем.

В спор вмешался Велдад и тоже начал восклицать: сколько уже можно спорить об одном и том же?

Сценка была ещё та: каждый из собеседников заглядывал остальным в глаза и вопрошал: сколько можно заниматься пустой болтовнёй? Пора прекращать это дело. А между тем, болтовня именно из этих реплик и состояла.

Тут и Елифаз подал голос. Сказал, что богу от человека никакой пользы нет, и быть не может, а посему самое лучшее, что он может сделать — это приносить пользу себе самому.

Ну, это уже что-то новое. Хороший ты или плохой — какая разница? Для бога — никакой. Ему от этого ни холодно, ни жарко. Станет праведник богу претензии ставить и на судьбу свою жаловаться — богу-то что?

Он не испугается таких претензий, не станет прятаться за шкаф в гостиной и говорить оттуда жалобным голосом «Я больше не буду».

Но не только этим хороша речь Елифаза. Он сказал ещё нечто.

— Иовушка, не такой уж ты праведник, каким прикидываешься. Бедным ты милостыню не подавал, вдов и сирот не защищал, а даже очень наоборот — ссуживал бедняков под большой процент, а потом отнимал у них последнее. Так что, грех тебе жаловаться.

И то правда, скажем мы. Одно поведение его зажравшихся деток чего стоит.

Так всегда было. Рассекают на чужих джипах с ворованными номерами, ёжиков на тротуарах давят, в прокуроров стреляют, на трёх работах числятся, а потом заявляют, что они бедные студенты и глубоко веруют в бога.

И папашки их туда же — проказой покрываются. Чем не Иовы?

А Елифаз продолжал.

— Ты не рви глотку, дорогой, бога всё равно не дозовёшься. По небу тучи ходят табунами — он тебя не видит. Да и недосуг ему разглядывать со своей высоты таких придурков, как ты. Так что, ты не напрягайся, а расслабься — и получай удовольствие.

Представь себе, что бог тебя любит — и живи радостно, даже если твои конечности будут на ходу отваливаться. Это же просто игра.

А Иову всё казалось, что есть какой-то секрет, что существует где-то чёрный ход, по которому можно добраться в тронный зал небесного хозяина и замолвить ему словечко за себя.

Взятку сунуть или подарок дорогой подарить. Если людям можно, то почему богу нельзя? Ведь мы же созданы «по образу и подобию» — так почему бы не попробовать?

И вот он плакался перед своими собеседниками, жаловался на то, что сколько не искал он служебный вход в царство небесное, а всё же не нашёл. Почему так? — недоумевал Иов.

Почему нет какого-то тотального контроля за бездельниками и недостойными, за злобными бедняками, за презренной голытьбой? Ведь творят, что хотят! Непорядок.

— Почему бедных грабят всегда, а богачей никогда? Почему хороших убивают, а злых восхваляют? Почему честных сажают в тюрьму, а воров сажают на троны? Почему?

Чем ты помог хоть одному слабому, как просветил хоть одного тупицу, насколько обогатил хоть одного нищего? Разве это по-божески?

Иов перевёл дух, и взялся за своих приятелей:

— А вы, пустозвоны, о чём языками молотите? Есть в ваших словах хоть какой-то смысл? Все знают, где можно найти золото, а где — серебро. Но кто знает, где можно найти мудрость? Где та пещера, в которой она спрятана?

Ну, это уже не похоже на речи человека, страдающего от проказы. Далее Иов делает совершенно неожиданный вывод:

— Мудрость человека в том, чтобы бояться бога, а его ум в том, чтобы избегать зла.

Стоило ли ради такоговывода огород городить?

Иов наконец-то оседлал новую тему. Его пробила ностальгия по старым добрым временам.

— Эх, были раньше денёчки! Когда-то и мы были рысаками! А я был рысаком, понятное дело.

Вернуть бы те времена! Бог меня любил, и я жил у него за пазухой — прямо подмышкой. «Пути мои обливались молоком». И устилались сыром. Я выходил на городскую площадь, как король. «И на площади ставил седалище свое». Да уж.

Молодые пацаны сразу прятались по норам, а старики принимали строевую стойку — при моём появлении. Князья затыкали свои пасти и заглядывали мне в рот. А у богачей прямо языки к нёбу присыхали — намертво.

Вот такой я был крутой мужик. Настоящий праведник — вам не чета.

«И сердцу вдовы доставлял я радость»!!!!!

Действительно, парень был, хоть куда.

«Сокрушал я беззаконному челюсти, и из зубов его доставал похищенное».

И серьёзный боец к тому же.

«После слов моих уже не рассуждали».

Куда уж тут. Ему есть, с чем сравнивать свою гнойную коросту, нашему праведнику.

Да, но он все-таки сравнивает.

— А сегодня! Вы посмотрите — во что я превратился! Надо мной даже ленивый посмеялся. Я теперь в изгоях — хуже бомжа. Да что говорить! Бомжи — князья по сравнению со мной.

Они плюют на меня — слюной. Смачно так. А я даже утереться не могу. Мне теперь всё страшно, всё больно, всё стыдно, всё ужасно.

«Я стал братом шакалам и другом страусам»!!!

Ух, ты! Шакалы — куда ни шло, но страусы… В Палестине…

Видно, крепенько взялись небесные спорщики за нашего героя — даже страусов ему доставили. Наверное, из Австралии. Или из Африки — это ближе. Хотя, для них — это ж не расстояние. Могли даже из Америки выписать.

— «Завет я положил с глазами своими, чтобы не помышлять о девице».

Куда тебе, братан? Какие девицы? С такой-то внешностью — как у Фредди Крюгера. Да и женат ты, дружище. Нехорошо. Праведник называется.

Опять же, кто помышляет о девицах, устраивая разборки с богом?

Иов опять рассказал трём своим приятелям о том, какой он хороший паренёк, и приятели заткнулись. Им показалось, что он прав. Казалось бы, спор окончен — пора по домам. Но не тут-то было.

У бога объявился ещё один защитник.

Елиуй Варахилович «воспылал гневом» на Иова за то, что гниющий праведник «оправдывает себя выше, нежели бога».

Елиуй был самым молодым из присутствующих. Моложе Иова, и намного моложе трёх его собеседников. Он думал, что его дело телячье — помалкивать, когда старшие говорят. Но оказалось, что старики запороли дело — бог оказался в опасности.

— Эй вы, старые пни! Слушал я вас и диву давался. Как можно вести таким образом религиозный диспут! А где ваша партийная позиция? Али вы не иеговисты-саваофовцы? Стыдно!

Поэтому — заткнитесь все, и слушайте сюда! Именно отсюда будет проистекать.

Иов, старый хрыч, ты так красиво обвинил бога, но ты неправ. Куда тебе равняться — он намного выше, и не тебе судить, что он делает правильно, что нет. Зачем тебе вообще с ним спорить?

Елиуй, видимо, был очень рассеянным пареньком — он почти слово в слово повторил первые скэтчи трёх старцев. И при этом думал, что говорит что-то новое.

— Поэтому, старичок, если тебе есть что сказать по существу — говори сейчас, а если нет — заткнись и слушай, я научу тебя мудрости.

Итак, давайте поступим, как настоящие философские диспутанты. Определимся в понятиях. Нужно знать для начала — что такое «хорошо» и что такое «плохо».

Все покачали головами и застыли в удивлении. Надо же! Парень действительно был умником, возможно, он даже умел читать! Наверняка он сейчас расскажет нечто такое, что им и в голову придти не могло.

Но паренёк не оправдал их ожиданий. Никаких определений он больше не дал. Все определения ограничились вопрошанием: что такое «хорошо»? А дальше всё пошло по старой колее.

— Иов, если ты поступаешь хорошо, то не приносишь богу никакой выгоды. Если же ты поступаешь плохо, то не наносишь ему никакого урона. Иначе говоря, богу ни холодно, ни жарко от того, как ты себя ведёшь.

Судить нас — другое дело. Он делает это потому, что ему так хочется. Он абсолютно беспристрастен. Так что, ты бы лучше поостерёгся, и не говорил лишнего.

Так бы всё и сошло на нет. Но в спор решил вмешаться бог. Он выглянул из-за тучи и заревел басом:

— Кто там вякает не по делу, я не пойму? Иов что ли? Так, мужичок, надевай пояс «на чресла» и сюда — на раздачу. Сейчас я буду тебе вопросы задавать. А ты ответь, если сможешь. Итак, начнём, пожалуй.