Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки

Пусть никто не сомневается в великолепии этого искусства. Сохранилось одно изделие, головной убор, присланный Монтесумой Эрнану Кортесу, когда тот впервые высадился в Веракрусе, и все считали его Кецалькоатлем, возвратившимся, чтобы потребовать обратно свою империю. Он был послан, в свою очередь, Карлу V, который передал этот головной убор другому Габсбургу, эрцгерцогу Фердинанду Тирольскому. Он долго хранился в замке Амбрас. Когда этот головной убор был обнаружен, а его история стала всем известна, он был отправлен в Вену, где он в настоящее время и покоится, вспыхивая золотым и зеленым сиянием, в Музее культуры народов мира – двойное подтверждение – если оно вообще нужно – чувства прекрасного у ацтеков.

Каждый член общества ацтеков владел каким-нибудь ремеслом. Слово «искусство» для этого будет, по всей вероятности, не совсем правильным, но есть ли в данном случае другое определение? Ацтек был создателем разных вещей; все они были функциональными, настоящими, имели свое назначение. Олдос Хаксли, когда в первый раз осматривал их, подчеркнул: «Мастерство приносит психологическое удовлетворение; общество, в котором каждый является мастером своего дела, – это общество удовлетворенных личностей». Более того, оно было обществом целостных личностей. «Первобытный человек вынужден быть целостной личностью – человек-умелец, обученный делать все в своей общине, способный заботиться о себе при любых условиях; если он не является таковым, он погибает». Но производило ли впечатление на ацтека его мастерство, его «искусство»? По мнению доктора Вайяна, нет: «Они не размышляли об эстетике». И все же мексиканский социолог, внимательно исследующий тексты на языке науатль, полагает, что это не так, что ацтеков вдохновляло настоящее чувство прекрасного. Он перевел «Песнь художника»:

Тексты на языке науатль, которые сейчас имеются в нашем распоряжении, демонстрируют многие выражения, которые наводят на мысль, что такое отношение было не единичным примером. Занимаясь своим «искусством», ремесленник ощущал божественность вещей. Вот песня (которую хорошо помнили и не раз исполняли для последующих поколений) о человеке, который ухаживал за птицами и видел, как смерть накрыла Мехико-Теночтитлан, а все птицы, о которых он заботился, погибли в огне:

Если же это чувство не выдумано, то как объяснить другой мир ацтеков, «явное несоответствие», как написал Прескотт, «сравнительно утонченного народа – его религии, проникнутой духом неумолимой жестокости»? Почему ацтеки вдыхали трупный запах, как возбуждающий аромат?

Религия, война, исполнительная власть

Война и религия, по крайней мере, у ацтеков были неразделимы. Они были неотъемлемой частью друг друга. «Не будет преувеличением сказать, – замечает современный автор, – что управление ацтеками Мексикой было организовано сверху донизу таким образом, чтобы удовлетворять и тем самым успокаивать невидимые силы при помощи такого количества человеческих сердец, какое только было возможно дать им».

Кровь была напитком богов. Чтобы заполучить подходящее число военнопленных для принесения в жертву богам, велись нескончаемые небольшие войны, так как едва ли можно было ожидать, чтобы ацтеки сами встали в бесконечные очереди кандидатов на принесение в жертву. Недостаточно объяснять такую позицию с точки зрения морали. Все воинственные регионы в той или иной форме были вовлечены в кровопролитие.

Целью религии ацтеков было привлечение к ней добрых сил и отталкивание или, по крайней мере, смягчение тех сил, которые таковыми не были. Ацтеки знали, что природа развивается по определенным циклам и ритмам. Они поставили задачу всем своим обсерваториям – обнаружить, каковы эти ритмы, и использовать их не только для собственного блага, но и для выживания всего человечества. «С этой точки зрения, – писал доктор Альфонсо Касо, – магия и наука одинаковы: обе они являются методами, нацеленными на управление миром, и обе они считают, что магия или природа являются необходимым звеном между явлениями».

Так как человек всегда превращает вещи в подобие самого себя, то было бы невозможно, чтобы у ацтеков был умозрительный образ, лишенный человеческих черт. Силы природы у них были персонифицированы. По мере усложнения структуры общества усложнялись и боги, которые брали на себя особые функции.

На важнейшем месте ацтекского пантеона находился бог солнца, который нес жизнь своим ежедневным появлением на небе. Поклонение солнцу было неотъемлемой частью религии ацтеков. У них были боги четырех сторон света, каждый из которых был представлен своим собственным цветом, так как, по словам доктора Вайяна, «представления ацтеков о вселенной имели скорее религиозный, нежели географический смысл». Богам – и характерному для каждого бога цвету – предписывалось хранить предрассудки их собственной истории жизни: восток был красным, юг – синим и символизировал зло, запад был белым (с ним были связаны хорошие предзнаменования), север – черным, это был цвет мрака, которым правил Миктлантекутли, владыка мертвых (а также его супруга Миктлансиуатль. – Ред.).

Существовали персональные боги; у каждого растения был свой бог, каждая деятельность имела своего бога или богиню, даже у самоубийц он был. Иакатекутли (Якатекутли) был божеством купцов. В этом политеистическом мире у всех богов были четко определенные черты и функции. Так что пантеон становился все более сложным ввиду того, что люди принимались поклоняться различным проявлениям богов, и эта двойственность настолько сбивала с толку, что только жрецы – в чьи обязанности это входило – могли отследить их все.

Боги ацтеков воевали с Эсхиловым размахом. Боги зла – а ацтеки верили в имманентное зло – боролись с богами, совершающими добрые дела. Свет и тьма сражались за душу человека.

И тем не менее все это было вне простого человека. Он держался богов помельче. Изображение богини кукурузы он покупал на рынке; это была штампованная глиняная фигурка, которую он закапывал на своем поле с молитвами и слезами. У ацтеков были боги домашнего очага, установленные в каком-нибудь дальнем углу. Была богиня агавы по имени Майяуэль, дух которой вызывали, когда из этого растения вытягивали сладкий сок и превращали его в опьяняющий напиток.

Все эти земные боги составляли жизнь этих людей. Сложную модель религии простые ацтеки оставляли жрецам, которые говорили им, когда нужно рыдать, когда напиваться, когда радоваться и когда умирать. Казалось, люди были согласны подчиняться тем, кто говорил о непостижимых вещах с такой большой уверенностью.

Уицилопочтли, Волшебник Колибри, был собственным богом ацтеков. Они были его детьми, «избранным народом». Именно он привел их из засушливых северных краев в землю обетованную Мехико-Теночтитлана. Он занял свое место среди других богов, взятых из далекого прошлого и из других культур. Он был солнцем, вечно молодым воином, который сражался с другими богами за выживание человека. Каждый день Уицилопочтли поднимался на небосклон, бился с ночью, звездами, луной и, вооруженный солнечными стрелами, приносил новый день. Поскольку этот бог вел все эти баталии ради них, ацтеки могли отплатить ему лишь тем, что давали ему пищу для ведения этих нескончаемых войн. Пищей, которая ему предлагалась, не мог быть ни разбавленный водой пьянящий напиток пульке, ни кукурузные лепешки, которые ел смертный человек, – бог должен был питаться тем, что составляет жизнь: кровью. Священным долгом каждого ацтека – ведь все они входили в народное ополчение – было брать пленных для принесения их в жертву, чтобы добыть для Уицилопочтли нектар богов – человеческие сердца и кровь.