Учение Оригена о Святой Троице

quam οίκονομίαν dicimus, ut unici Dei sit et Filius etc. (adv. Ргах. с. 2); Filium (misisse) vicariam vim Spiritus sancti (de praescr. c. 13).

1) Заметное исключение в этом отношении представляет крещальный символ в VII кн. «Постановлений апостольских» (Hahn, S. 40). Замечательны следующие выражения этого символа: «Верую и крещаюся во единого нерожденного, единого истинного Бога (εις ἕνα ἀγέννητον, μόνον ἀληθινὸν θεόν) вседержителя Отца Христу… и в Господа Иисуса Христа, единородного Его Сына… прежде век по благоизволению Отца (εὐδοκία του Πατρός) рожденного». Едва ли есть возможность доказать, что этот символ, записанный в памятнике конца III в. (Hahn, S. 41) или даже начала IV в. (Schaff, Geschichte der alten Kirche. Leipzig. 1867- S. 367), восходит ко II веку; но если бы это было доказано, то на крещальный символ можно было бы смотреть как на прямой источник аналогичных с вышеприведенными выражений древних христианских писателей. Во всяком случае эти слова памятника, авторизованного самою церковью, представляют одно из важных данных для правильного представления отношения к церковному учению некоторых опытов уяснения догмата о Св. Троице, для правильной оценки той формы воззрения на единство Божества, которая господствует в древней христианской литературе.

ФИЛОСОФСКОЕ УЧЕНИЕ О ПЕРВОМ И ВТОРОМ НАЧАЛЕ

Учение Филона (10) о Боге (11) и Его Слове (13); Λόγος ένδιάθετος и Λόγος προφορικός (15); Логос как посредник (18); вопрос о его личности (20). Характер учения Филона о Логосе (21). Учение Плотина о едином (22); единое как бла­гое (23) и сверхразумное начало (26). Рождение ума (30). Ум как многое (31) и энергия (33); его отношение к единому. Философия Плотина в отношении к Филону (36) и к христианству (36).

Вслед за учением церкви о Св. Троице рассмотрим господствовавшие в первые века христианства философские представления, которые имеют некоторую аналогию с этим церковным догматом. Их влияние на мысль христианских писателей началось так рано и продолжалось с такою устойчивостью, что обзор этих воззрений становится настолько же важным для понимания учения Оригена, как и большинства его предшественников. Прямо или косвенно, путем непосред-

8

ственного изучения философских сочинений или чрез посредство той суммы философских представлений, которая усвоена образованным обществом, христианские писатели становились в то или другое отношение к современной им философии и обыкновенно поддавались ее влиянию. Если учение церкви давало содержание их воззрениям, то философия была тою призмою, чрез которую оно проходило. Влияние философии не было только формальным: оно отражалось не только на языке, не только на форме изложения, но привносило нечто и в самое содержание учения церковных писателей. При этом нет необходимости предполагать, что эти привносные элементы заимствованы непосредственно из философии: ознакомившись с кругом вопросов, которые решала философия, церковные писатели с подобными же вопросами обращались и к церковному учению и в нем самом находили те пункты, в которых их воззрение соприкасается с философскими представлениями той эпохи, но находили эти пункты благодаря лишь тому, что усвоили от философии определенную форму воззрения. ¹

Для нашей цели представляют особенный интерес две философские системы, учение Филона и Плотина. Первый, замечательный представитель иудейско–александрийской философии, писал в первой половине I в. по Р. X. Его учение тем легче могло найти себе доступ в христианской среде, что оно, по–видимому, было основано на Св. Писании Ветхого Завета. Знаменитый представитель неоплатонической философии, Плотин (204–270 по Р. X.) жил позже самого Оригена и потому, конечно, не мог влиять на него своею системою. Но и Плотин и Ори-

1) Как на замечательный пример такого воздействия философии на представления христианских писателей, можно указать на одно место из книги «К Автолику» (ad Autolyc. 1. 2. n. 22). Здесь Св. Феофил антиохийский различает Λόγος ἐνδιάθετος от Λόγος προφορικός и прибавляет: «Посему нас учат св. писания и все духоносцы, из коих Иоанн говорит: „в начале было Слово, и Слово (было у Бога", показывая, что исперва был один только Бог и в Нем (ἐν αὐτῶ) Слово (т. е. как Λόγοςἐνδιάθετος); потом говорит: „и Бог было Слово; все произошло чрез Него"(т. е. как Λόγοςπροφορικός)». Такое различие в словах евангелиста могла подметить только мысль, воспитанная в известной умственной атмосфере, сроднившаяся с философским представлением о двояком Слове. Ср. Origenis in Ioh. t. 2. n. 7. p. 65.

9

ген были учениками Аммония Сакка, ¹ о системе которого по необходимости приходится судить по философии знаменитого ученика его, Плотина. ² В отношении к христианским писателям, жившим раньше Оригена, философия Плотина небезынтересна потому, что ее сродство в общем с системою Филона ³ служит хорошим показателем того, как продолжительно было господство идей этого рода и, следовательно, как однородно было то философское влияние, которому подвергались христианские писатели.

В основе философии Филона лежит дуализм, хотя и далеко не строго выдержанный. ⁴ Видимый мир представляется сознанию Филона в таких чертах, которые стоят в диаметральной противоположности с тем представлением о Боге, к какому вела его и религия и философия. Под этим углом зрения Бог и мир могут быть лишь двумя полюсами, между которыми не должно быть никакого соприкосновения, никаких непосредственных

1) Вопрос о том, был ли Ориген учеником Аммония Сакка, принадлежит к числу спорных. Редепеннинг решает его в положительном смысле (I, S. 421 f.).

2) Сохранились только два отрывка, принадлежащие самому Аммонию; для нашей цели они не имеют значения. Неизбежное заключение от философии ученика к философии учителя представляется в данном случае тем более законным, что Плотин чувствовал себя вполне удовлетворенным философией Аммония, и впоследствии решение — обнародовать философию своего учителя было весьма видным событием в жизни Плотина: с тех пор началась его литературная деятельность. Porphyrius, Vita Plotini, n. 3. in Ορρ. Plotini, ed. Kirchhoff. Lipsiae. 1856.

3) Владиславлев, Μ. Философия Плотина, основателя новоплатоновской школы. СПб. 1868. стр. 288. «Достаточно… сравнить учение Филона с плотиновским, чтобы видеть влияние первого на Плотина. В весьма различных, и притом самих решительных для системы, пунктах мы замечаем связь понятий».

4) Для того, чтобы удержать решительно дуалистический характер, философская система должна представлять материю самостоятельным началом, независимым по своему бытию от первой причины. Напротив, для Филона Бог — более, чем образователь материи (ὁ κοσμοπλάστης, который τὴν οὐσίαν ἄτακτον… εις τάξιν ἐξ ἀταξίας… μορφοῦν ῆρξατο, de plantat. Noae p. 214 (ed. Francofurti. 1691) ap. Keferstein, Philo's Lehre von den göttlichen Mittelwesen. Leipzig. 1846): Он — творец ее. Ibid, de somniis I, 577. ὡς ὁ ἥλιος τὰ κεκρυμμένα τῶν σωμάτων ἑπιδείκνυται, οὕτω καὶ ὁ Θεὸς τὰ πάντα γενήσας, οὐ μόνον εἰς τοὐμφανὲς ἤγαγεν, ἀλλὰ καὶ ἃ πρὸτερον οὐκ ἦν, ἐποίησεν, οἠ δημιουργὸς μόνον, ἀλλὰ καὰ κτιστὴς αὐτὸς ὤν.

10

отношений. ¹) Между тем религиозный элемент, один из отличительных признаков философии той эпохи, располагал именно в Боге искать объяснения существования мира. С другой стороны, и самый мир, при всей противоположности его основных черт с представлением о Боге, поражал Филона гармонией своего устройства. Это для иудейского философа было очевидным доказательством того, что мир не только должен находить свое объяснение в Боге, но и действительно стоит в некотором отношении к Нему. ² Необходимо было найти пункт, в котором примирялись бы эти противоположные воззрения на мир, так чтобы и Бог стоял выше отношений к миру и мир имел общение с Богом. Таким примиряющим пунктом и было учение о низшем божественном начале, посредствующем между миром и Богом.