Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада

Тат. Скажи мне еще вот что: кто родитель возрождения?

Гермес. Сын Бога, человек (Фестюжьер: …такой же, как и все…), по Воле Божией.

5) Тат. Теперь, отче мой, после того, как ошеломляющим ударом ты сделал меня немым, мои ощущения замерли, я могу только думать, и я вижу тебя все время той же величины и тех же внешних очертаний.

Гермес. Ты ошибаешься даже в этом, ибо вещи смертные меняют свой вид изо дня в день, время их увеличивает или уменьшает, они всего лишь призраки.

6) Тат. Что же тогда подлинно, о Триждывеличайший?

Гермес. То, Что не испорчено (Скотт: испорчено материей), сын мой, то, Что не имеет ни границ, ни цвета, ни формы: нерушимое, нагое (Фестюжьер: нагое перед взглядом), лучезарное; То, Что постигает Самое Себя; неизменное, Благо, Бесплотное.

Тат. Действительно, я теряю рассудок, отче мой. Мне кажется, ты сделал меня мудрым, и эта мысль усыпляет мои ощущения.

Гермес. Так оно и есть, сын мой; (ощущения воспринимают) то, что вздымается, как огонь, то, что опускается, как земля, дует через всю Вселенную, как воздух, течет, как вода; но как ты можешь ухватить ощущениями то, что не есть ни твердое, ни жидкое, ни жесткое, ни мягкое, то, что постигается только через свое могущество и свою энергию, что требует того, кто способен постичь рождение в Боге (Скотт: рождение бесплотное)?

7) Тат. Значит, это за пределами моих возможностей, отче мой?

Гермес. Да не будет так, сын мой. Постарайся, и это придет; возжелай, и твое желание сбудется. Усыпи свои телесные ощущения, и произойдет рождение в божестве; очисти себя от слепых мучителей материи.

Тат. Значит, во мне есть мучители, отче мой?

Гермес. И их немало, сын мой, они грозны и многочисленны.

Тат. Я их не знаю, отче мой.

[* У Скотта без запятой. – Прим. пер.]

Гермес. Само Незнание есть первый [4]из этих палачей [5]. Второй – печаль; третий – неумеренность; четвертый – вожделение; пятый несправедливость; шестой – алчность; седьмой – лживость; восьмой зависть; девятый – хитрость; десятый – гнев; одиннадцатый опрометчивость; двенадцатый – коварство. Числом – двенадцать, но под ними, под их главенством еще большее количество. Посредством пленения тела они заставляют находящегося внутри его человека страдать через ощущения. Они удаляются мало-помалу, правда, не все сразу (Скотт: все вместе, все как один), от того, кого Бог наделил милостию Своею (Скотт; и тогда Ум (Слово Божие) рождается в нем). Вот в этом-то и состоит способ и смысл возрождения.

8) А теперь не говори ничего более, сын мой, и храни набожное молчание: в награду за это милость Божия впредь не перестанет нисходить на нас. Возрадуйся теперь, сын мой, вот, наконец, Силы Божий очистили тебя до глубины; они прибыли для того, чтобы создать в тебе тело Слова Божиего.

Оно дошло до нас, Знание Бога, и с его приходом невежество изгнано. (Далее у Скотта – мелкий шрифт. – К. Б.) Оно дошло до нас, знание радости (хара), и с его приходом печаль уйдет к тому, в ком еще есть для нее место.

9) Сила, которую я призываю после радости, это воздержание (эгкратейа). О, сладчайшая сила! Подготовим ей, сын мой, самый дружелюбный прием: смотри, как своим прибытием она изгоняет неуверенность! На четвертое место я призываю терпение (картерия) силу, противостоящую вожделению. Этот уровень, сын мой, есть местопребывание праведности (краевое): смотри, как она без суда изгоняет несправедливость. Мы оправданы (Скотт: …без суда; Фестюжьер: стали справедливыми), сын мой, несправедливости здесь больше нет. Как шестую силу я призываю к нам общность (койнониа), борющуюся с алчностью. Когда алчность отступила, я призываю еще истину (алетейа): обман исчезает, и к нам приходит истина. Смотри, сын мой, как с приходом истины благость достигает своей полноты. Зависть отделяется от нас (как и остальные пороки).

К нам приходит Истина, за нею следует благость, сопровождаемая жизнью и Светом, в нас не осталось больше палачей тьмы, все улетели, поверженные, громко трепеща крыльями [6].

10) Теперь ты знаешь, сын мой, как происходит возрождение. С прибытием Десятки, сын мой, духовное рождение произошло, Двенадцатка изгнана и мы обожествлены этим рождением. Тот, кто получил по милости Божией рождение в Боге, освобожденный от телесных ощущений, познает (Менар: познает божественные стихии, из которых он составлен…), как он составлен Силами, и наслаждается совершенным блаженством.

11) Тат. Усиленный Богом, отче мой, я созерцаю, но не посредством глаз, а (Скотт: : …работая умом) посредством духовной энергии, полученной мною от Сил. Я в небе, на земле, в воде, в воздухе; я в животных, в растениях, в утробе, перед зачатием, после рождения, я везде.

Но скажи мне еще вот что: как палачи мрака, числом двенадцать, были изгнаны десятью силами? Каким образом это произошло, о Триждывеличайший? (Далее у Скотта – мелкий шрифт. – К. Б.)

12) Гермес. Этот шатер, из которого мы вышли, сын мой, представляет собой зодиакальный круг, состоящий из знаков (Скотт: частей) числом двенадцать, единой природы, но способных принимать всякого рода формы, чтобы ввести человека в заблуждение [7]. Среди этих палачей существуют пары, организованные для того, чтобы сбивать людей с толку, объединенные в своем действии (в самом деле, Опрометчивость неотделима от Гнева), и их даже невозможно различить. Вполне естественно и согласно здравому смыслу, что они исчезают вместе, изгнанные десятью Силами, иначе говоря, Десяткой; ибо Десятка, сын мой, – родительница души. Жизнь и Свет объединены в Единицу, в Дух, и число Один есть источник Декады [8]. Посему вполне разумно, что Единица содержит в себе Десятку, а Десятка содержит в себе Единицу.

13) Тат. Отче мой, я вижу Все и себя самого в Уме.

Гермес. Именно в этом и состоит возрождение, сын мой, не строить более свои представления в форме тела в трех измерениях, но строить их в бесплотном; благодаря этой речи о возрождении, которую я записал (только для тебя) [9], чтобы мы не были врагами (диаволой) Вселенной для толпы, которой Бог не хочет (это открыть) (Фестюжьер: чтобы мы не открыли все перед толпой, но только перед теми, кого Сам Бог для этого избрал).

14) Тат. Скажи мне, отче мой, это новое тело, составленное из Сил, когда-либо разлагается?

Гермес. Молчи, сын мой, не говори вещи невозможные, это было бы заблуждение, грех и безбожие ока твоего разума. Чувственное тело Природы далеко от рождения сущностного. Один разлагаем, иной нет, один смертен, иной бессмертен. Разве ты не знаешь, что ты стал богом и сыном Единого, так же как и я?

15) Тат. Я хотел бы, отче, услышать это восхваление Силам в виде гимна, который ты обещал мне спеть, когда я достигну Восьмерицы (Менар: Восьмерицы Сил; Скотт: восьмой сферы неба).

Гермес. Согласно Восьмерице, открытой мне Поймандром, ты прав, сын мой, в том, что спешишь выйти из шатра, ведь ты теперь полностью очищен. Поймандр, Высший Ум [10], не передал мне ничего больше, чем то, что написано [11], зная, что я сам мог бы понять и постигнуть все, что желал, мог бы все увидеть, и он мне предоставил делать то, что хорошо. Вот почему все Силы, которые во мне (Менар: …будут воспевать его), поют то же, что и Силы, которые пребывают во всех иных вещах.

16) Тат. Я хочу, отче мой, услышать это и постичь в мысли.

Гермес. Так помолчи, сын мой, и услышь теперь совершенное восхваление, гимн возрождения, который я не намеревался открыть так легко, если бы это давалось не тебе в завершение всего посвящения (Тидманн: моей речи). Ибо ему не учатся, он таится в тишине. Итак, сын мой, найди открытое место и, стоя лицом к южному ветру, воспой Бога в момент захода Солнца, и точно так же в момент его восхода, повернувшись в сторону восточного ветра [12]. Слушай же, сын мой.