Сравнительное Богословие Книга 6

. [787] Огромную роль играет культ предков

. [788] Согласно этому культу, умершие предки осуществляют деятельную связь между миром духов и людей. Без совета с духами умерших предков не предпринималось ни одно серьёзное начинание.

Одной из главных особенностей китайского империализма является то, что с глубокой рабовладельческой древности в понятие «высшая справедливость» был вложен рабовладельческий смысл. Конфуцианство пронесло этот смысл “справедливости” через два с половиной тысячелетия и он устойчиво вошёл в генетику людей китайской цивилизации. Даосизм же, существовавший параллельно конфуцианству, был во-первых, разным для разных слоёв населения (для немногочисленных “мудрецов” и поддерживаемой ими “элиты” даосизм представлял собой систему стимулов посмертной “справедливости” — “бессмертия”; а для простонародья даосизм представляет собой систему суеверий, дополняющую имперскую систему церемоний, но основанную на религиозной мистике для толпы). Во-вторых, даосизм вынужден был подстраиваться под конфуцианство и с первых же веков их параллельного существования они “нашли общий язык”

[789] — оба поддерживали смысл понятия «справедливость» в том смысле, который в него вкладывал Конфуций.

Признавая единственно верной незыблемость земной имперской иерархии (которая держалась на сословном принципе, как и в Индии), Конфуций, а за ним и высшая государственная “элита” придерживалась сама и учила подчинённых придерживаться созданного ими кодекса «законов», за нарушение которых следовало наказание, а за верную службу — поощрение. Таким образом, параллельно даосским религиозным стимулам, выражающим «смысл жизни», существовала мощнейшая система социального стимулирования «на все случаи жизни». Оба контура стимулов

[790] работали в согласованности и обеспечивали надёжное «зомбирование» подчинённых всех слоев общества

. [791] При этом высшая имперская “элита” управляла Поднебесной, создав себе имидж «строгих справедливых мудрецов», олицетворяющих «высшую мудрость Неба», главным из которых был признан Конфуций. Про него сказано примерно следующее, что можно выразить в коротком отрывке:

«На службе мудрец строг, но одинаково ласков и приветлив со всеми, весел и всегда ровного нрава со своими друзьями. Ему приятнее общество мудрецов, но и немудрыми он не пренебрегает. В семье мудрец любит одинаково всех своих домашних; любимцев у него нет. Если кто обидит мудреца словом или делом, он не выказывает ни гнева, ни раздражения. В каком бы состоянии ни был мудрец, он всячески старается быть полезным отечеству или согражданам; оказав услугу, он ею не хвалится, но скромно и терпеливо ждет воздаяния за нее. Если же его обойдут наградой, он не ропщет и не жалуется. Похвала честных людей, сознание, что он сделал добро для добра — вот самые лестные для него награды. Если же его взыщут почестями, он не гордится и по-прежнему доступен всем и каждому. Ему неведомы зависть, надменность, презрение — он со всеми живет в согласии. Последнее порождает всеобщую к нему благосклонность. Главный же источник мудрости — любовь и сострадание ко всему человечеству».

Подобные принципы взаимоотношений пронизывали Поднебесную «сверху донизу»: подчинённые как правило не слышали от вышестоящих “мудрецов” презрительных окриков, истерических упрёков. “Мудрецы” наказывали подчинённых спокойно за нарушение имперского рабовладельческого порядка, а подчинённые принимали наказания — как должное, тоже спокойно, следуя всеобщим правилам поведения и этикета

. [792] Такие взаимоотношения имитировали гуманизм, который якобы пронизывал всю Поднебесную «сверху донизу»: ведь чем «выше», тем больше мудрости, поэтому подчинение вышестоящему признавалось тоже мудростью, а “милость” вышестоящего (пусть даже это и наказание за проступок) считалось любовью и состраданием к провинившемуся. И такая система взаимоотношений работала и работает по сей день в Поднебесной

. [793]

Учение Конфуция заключается в следующих «трёх правильных отношениях»: государя к подданным, отцов к детям, мужей к женам. К тому же в нём есть принцип точного соблюдения «пяти верховных добродетелей или обязанностей»: «человеколюбия, то есть сострадания ко всем себе подобным без различия, затем правосудия или воздаяния каждому должного безо всякого лицеприятия, повиновения действующим законам и соблюдения установленных обрядов господствующей религии, правдоподобия, то есть неуклонном отвращении от всего ложного, и, наконец, верности и честности всегда и во всём

[794]».

В этих отношениях и “добродетелях” Конфуций видел счастье человеческого рода и, обставив их известными церемониями, создал своё «учение о нравственности»

. [795] Основным принципом этой «нравственности» является отсутствие увлечений, равновесие в деятельности, сохранение и соблюдение середины во всех поступках — умеренность и сдержанность всегда и во всем и, как результат этого, спокойствие, невозмутимость. Человек, согласно Конфуцию, во всем должен придерживаться середины: он не должен иметь ни чрезмерной злобы, ни чрезмерной любви, не должен слишком предаваться печали, ни восторгаться от радости

[796] — одним словом, в нём должно быть полнейшее отсутствие крайностей и увлечений. То же должно соблюдать и в нравственном отношении к другим людям, то есть «стараться избегать причинять другим то, чего себе не желаешь, сохраняя, таким образом, и здесь гармонию» — главный принцип конфуцианства

. [797]

Все остальные «нравственные добродетели» приводятся к тому же началу. Китайские «справедливость и честность, верность себе и своему слову, искренность как основа мирных и добрых отношений к общественной жизни и средство к устранению недоразумений, послушание и почтительность к старшим, кротость, терпение и, наконец, вежливость ко всем без исключения» непосредственно связаны с началом середины, или гармонии. Эта сдержанность во всех этических проявлениях, разумеется, обусловливает некоторую сдержанность и в чувственных наслаждениях.

Все вышеперечисленные качества китайской «нравственности», которую воспитывает дух и буква конфуцианства — сами по себе хороши если предположить, что люди живут в справедливом обществе, где господствует Человечный тип психики. Но про Поднебесную (как в прошлом, так и в настоящем) такого не скажешь. Поэтому мы опять имеем дело с очередной разновидностью восточной имитации благонравия, которая на деле является — вежливостью “доброго” «зомби»-биоробота, надёжно включённого в китайскую толпо-“элитарную” иерархию. Ясно, что “доброта” «зомби» заканчивается в тот момент, когда он сталкивается с угрозой своей безопасности, а значит и — угрозой безопасности имперскому толпо-“элитаризму”. Как только «зомби» сталкивается с этим, он перестаёт быть добрым и становится опасным инструментом охраны рабовладельческой иерархии, выполняя при этом функции её целеполагания, заложенные в генетику и духовность «зомби» издревле.

Учение о середине

[798] является идейным стимулом, обусловливающим и охватывающим весь внешний быт китайцев, весь образ их жизни, весь государственный строй, а также нравственное и духовное состояние жителей Поднебесной. Для того чтобы укоренить это учение, конфуцианство создало целый кодекс обрядов — так называемых, церемоний. Церемонии являются сдерживающим началом — предписывающим «зомби», когда и как ему надо поступать в известное время и при известных обстоятельствах. Именно поэтому «зомби» всегда внешне ведёт себя «прилично и с достоинством» избегая разного рода столкновений, ссор и брани. В случае возникновения угрозы имперскому порядку «зомби» также «прилично и с достоинством» будет защищать этот порядок согласно церемониалу. И лишь в случаях нестандартных ситуаций, не предусмотренных церемониалом — может произойти сбой, который выведет «зомби» из состояния «приличия и достоинства», обнажив лживость имитационной доброты толпо-“элитаризма”. Для того, чтобы этого не происходило высшая имперская иерархия и поддерживающие её “мудрецы” старались вовремя адаптировать систему церемониалов к изменившейся внешней и внутренней (по отношению к имперскому порядку) обстановке.