Бесследно пропавшие Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести
Бесследно пропавшие Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Ритуалы имеют большое психологическое значение, так как помогают принять смерть, потерю и исчезновение. Они знаменуют переходы от времени, когда любимый человек был рядом, ко времени, в котором его нет. Поэтому ритуалы необходимо совершать обязательно, в идеальном случае – так, как это предписывается соответствующим социальным сообществом. Если это невозможно, то ритуал нужно создать и совершить через какое-то время. Для пропавших без вести никаких специальных ритуалов нет, поэтому необходимо придумывать новые формы. Зачастую бывает достаточно небольшой модификации известного ритуала – это могут быть заимствования из других традиций и религий или же новые фантазии.
VI. Семьи и насильственные исчезновения
Полин Босс очень точно описывает хаос в структуре семей, в которых кто-то пропал без вести:
«В случае неопределенной потери идентичность семьи нарушается, потому что одного из членов нет ни внутри, ни вовне системы…»
В настоящей главе речь пойдет прежде всего о трудностях, возникающих внутри семьи из-за исчезновения кого-то из родственников, и о том, какую помощь им могут оказать психосоциальное консультирование и психотерапия.
1. Перенимание ролей
Во время кризисов дети особенно сфокусированы на родителях или на том из них, кто остался с ними. То, как реагируют родители, оказывает значительное влияние на их социальные и прежде всего психологические возможности справиться с ситуацией.
«… На детях отражаются эмоции и глубокое переживание стресса и потерь в семье, они в высшей степени чувствительны к конфликту и отчаянию, а также к копингу и дисфункциям своих родителей. Дети, родители которых способны поддерживать их и остаются дееспособными даже в ситуации глубочайшего опустошения и хаоса, защищены их рациональностью и таким образом менее уязвимы для травмы… К сожалению, в семье в которой убили одного родителя, оставшийся в живых родитель или опекун может глубоко переживать утрату и становиться недоступным для своих детей на эмоциональном уровне»
Родители (родитель) могут быть настолько сконцентрированы на пропавших членах семьи, что перестают обращать внимание на своих здоровых детей. Небрежное отношение к детям можно, конечно, понять как форму агрессии, но возникает оно чаще всего из-за эмоциональных перегрузок вследствие тяжелой травматизации и скорби. Психосоциальное сопровождение или психотерапия, где мать или отец могут не только поговорить, но и выплеснуть наружу собственное отчаяние и горе, где им можно какое-то время поплакать, проявить свою беспомощность и получить немного материнской заботы, помогает многим родителям начать снова действовать как взрослые, ответственные люди, как хороший отец или мать. Поэтому индивидуальная психотерапия с тяжело травматизированными родителями должна в итоге всегда хорошо сказываться и на их детях.
В семьях, где пропал кто-то из родителей, случается, что – подобно тому, как это происходит после смерти родителей – другие члены семьи пытаются взять на себя их роль. Чаще всего это – старший сын или старшая дочь. Они не только чувствуют себя ответственными за братьев и сестер, но и пытаются заменить партнера оставшемуся родителю. Это – чрезмерная перегрузка для ребенка, выражающаяся в разных формах.
В случае с 13-летним Ц. перегрузки проявляются в сильной агрессии.
Когда его мать вступила в легкую словесную перепалку с соседом из-за какой-то мелочи, Ц. схватился за нож и стал угрожать мужчине. Маленький, выглядевший младше своих лет Ц. не знал, как еще ему защитить свою мать. В общежитии, где живет эта семья, дело дошло до скандала, о чем мне рассказала соцработница.
На следующем сеансе психотерапии я спрашиваю, не произошло ли с ним чего-то особенного, но он отрицает. Только когда я сообщаю ему о телефонном звонке из общежития, он начинает рассказывать. С одной стороны, этот случай и переполох, который он вызвал, ему неприятны, с другой стороны, он отстаивает свое поведение, потому что ему нужно заботиться о матери.
Смятение в связи с изменившейся ролью оказалось особенно драматичным и разрушительным для юного Е.
После исчезновения отца он, тогда 13-летний, встал рядом с матерью и начал распоряжаться своими младшими братьями и сестрами. Он получил поддержку от тети и дяди, постоянно хваливших его за зрелость. Тем больше был шок, который испытала семья, когда в возрасте 16 лет Е. был арестован за разбойные нападения, которыми он занимался в молодежной банде. За несколько месяцев до этого его мать познакомилась с мужчиной и вышла за него замуж – толком не поговорив об этом с Е. Тот пришел в ярость на мать, которая, с одной стороны, предала отца, а с другой – после стольких лет, что он заменял ей партнера, вновь стала обращаться с ним, как с ребенком. Он потерял свое место в семье. Защищенность, которую он вновь обрел в молодежной банде, оказалась, к сожалению, губительного характера.
Психосоциальная работа с Е. затруднена тем, что он лишен свободы. В его случае, однако, крайне важно участие семьи. Мать должна признать, как много он сделал для семьи за последние годы и какое, совершенно особое, место в семье он по-прежнему занимает. Отчим должен чутко прислушаться, откуда юноша ощущает угрозу, от чего он был оттеснен из-за появления в доме нового мужчины и как отчим может облегчить легшее на плечи юноши бремя? Мать и отчим должны создать такое пространство, в котором Е. сможет хотя бы отчасти наверстать что-то из своего преждевременно оборванного детства, наполненного взрослыми заботами.
Но не только смена ролей, произошедшая сразу после исчезновения члена семьи, несет с собой тяжесть и испытания для его близких. Как показывает пример Н., перегрузки могут быть мучительны и годы спустя:
Н. вынуждена была заменить мать своим братьям и сестрам. Ее мечты об окончании школы и о высшем образовании, увы, закончились. Поскольку она не смогла полностью соответствовать требованиям новой для нее роли, ее мучает чувство вины. Она боится найти своих пропавших братьев и сестер, чтобы услышать от них лишь упреки в том, что она их бросила. По отношению к матери она тоже чувствует себя виноватой, ведь она пообещала ей присмотреть за младшими детьми. Чувство вины преследует ее в снах. Один сон особенно мучителен для Н. К ней пришла мать и поначалу была с ней очень сердечна и мила, но потом спросила, где остальные братья и сестры. Поскольку Н. этого не знает, то не может дать матери ответ.
Заверение психотерапевта, что данное матери обещание Н. выполнила хорошо и не сделала ничего неправильного, приносит ей облегчение. Однако ей недостаточно услышать это на сеансе психотерапии лишь однажды. Снова и снова Н. спрашивает, считаю ли я, что она могла сделать для своих братьев и сестер больше, и каждый раз успокаивается, услышав все тот же ответ.
Таким образом, как психотерапевт я беру на себя по отношению к Н. роль матери, освобождая ее тем самым от части мнимой ответственности. Так она может снова вернуться к адекватной своему возрасту роли по отношению к братьям и сестрам.
.
2. Дети как носители симптомов
Напряжение в семье из-за исчезновения одного из ее членов ведет к обострению отношений между оставшимися. Важные вещи больше не обсуждаются, проблемы повседневной жизни кажутся слишком банальными, чтобы их решать, и из-за этого перерастают в непреодолимые препятствия.
Иногда, если возникает какая-то проблема, которая всех занимает и объединяет, общение в семье возобновляется. Часто – это странное поведение или внезапная болезнь кого-то из детей. Может случиться, что самый чувствительный член семьи «приносит ей себя в жертву». Если физические симптомы или отклонения в поведении ребенка усиливаются настолько, что все вынуждены им заниматься, семья снова становится жизнеспособной и ее члены начинают общаться между собой.
