Прошлые жизни детей. Как воспоминания о прошлых жизнях влияют на вашего ребенка

В довершение ко всему, мои подружки-католички пугали меня своими вариантами рая, ада и чистилища. Смерть в их представлении была чем-то ужасным, так как душа может навсегда попасть в очень плохое место. В их представлении, дорога в рай была совсем не простой – только небольшому проценту людей удавалось осилить ее. Итак, сделай я что-то дурное – и это обречет меня на вечные муки?

Одним дождливым днем мы играли в нашем гараже с соседскими ребятами, как вдруг одна девочка встала и объявила, что мы обязательно попадем в ад, так как евреи не признали Иисуса Христа Спасителем. Ее слова разъярили меня. Это было несправедливо. С этого момента я отказывалась признавать их версию загробной жизни! Если они не дают мне никакого шанса лишь потому, что я еврейка, что ж, мне безразлично, что они думают о том, что происходит после смерти. Это была последняя капля!

Затем мои мысли поплыли в другую сторону, к тому времени, когда я училась в колледже Симона в начале шестидесятых и впервые познакомилась с поэзией Элиота, с его шедевром «Четыре квартета», поразившим меня. Мой преподаватель, Конрад Сноуден, высокий представительный негр, обладающий незаурядным интеллектом, стоял перед нами и держал в руках книжечку Элиота, словно Моисей с Десятью Заповедями. Мы застыли на стульях, трепеща. Он заворожил нас своим магическим и страстным голосом, прочтя всю поэму. Исполненные тайны слова «Квартетов» звенели в моих ушах: «В моем конце – мое начало... чтобы обладать сознанием, не нужно быть во времени» ^{1}.

Эти две фразы я никак не могла забыть, они звенели в моей голове и сопровождали меня повсюду, подобно мелодии. Правда, таящаяся в этих строках, глубоко запала мне в душу и требовала от меня понимания. «В моем конце – мое начало... чтобы обладать сознанием, не нужно быть во времени». Месяцами я носила книжку Элиота в своем рюкзачке, надеясь, что это поможет проникнуть в тайну запомнившихся мне строк.

Тем летом я с несколькими подружками отправились на Плам-Айлэнд, расположенный на север от Бостона, где еще сохранилась нетронутая природа, чистые дюны и пляжи. Весь вечер и всю ночь мы хохотали, рассказывали истории, ели китайские блюда и играли в разные игры среди темнеющих дюн. Ночное небо было особенно чистым, и звезды казались гораздо более яркими, чем в дымном небе над Бостоном. Когда первые лучи солнца озарили небо над океаном, я решила, что достаточно наобщалась, и, покинув друзей, поднялась на дюну, чтобы полюбоваться восходом и послушать шум океанского прибоя.

Когда оранжевая полоска солнечного диска проклюнулась над горизонтом, я почувствовала странный гул в ушах, и все вокруг меня начало искриться и мерцать. От горизонта исходило сияние. Затем все переменилось совершенно необычным образом. Моя усталость, гипнотизирующий шум прибоя, отблески восходящего шлица на воде переместили меня в совершенно неведомое мне раньше состояние сознания.

Я не просто видела с помощью глаз – я постигала все окружающее меня. Я видела, ощущала, становилась песком, волнами и бесконечным оранжево-розовым небом. Мое тело все еще сидело на дюне, но я не могу сказать, что «я» сидела там, так как внезапно я превратилась в чистую энергию, и все окружающее также стало энергией, струящейся по мне и вне меня. Все то, что я всегда считала плотным веществом, превратилось в цельное отражение этой золотой энергии. Казалось, мое тело полностью растаяло и я превратилась в единое целое с песком и прибоем, а затем, на одно мгновение, слилась со всем Мирозданием. Я ощутила, что невероятно увеличилась. В моем теле находились миры, которые были больше «меня», я была гораздо больше той «Кэрол», с которой привыкла себя отождествлять. Легкость и радость хлынули в мой мозг, и я поняла, действительно поняла, что являюсь частью чего-то гораздо большего, чем мое ограниченное я.

Тут же я осознала, что энергия, которую я ощутила в себе, никогда не исчезнет. Умереть может лишь тело, тогда как суть, пронизывающая все, но каким-то образом сфокусированная в моем теле, будет существовать вечно. «В недвижимой точке вращающегося мира нет ни плоти, ни плотского. Нет ни вперед, ни назад в недвижимой точке, где существует танец...» ^{2}. Слова Элиота наконец обрели смысл!

Этот момент откровения, это блаженство были внезапно прерваны вспышкой молнии, прорезавшей небо. Мои друзья подбежали к дюне, на которой я сидела, и закричали, что собираются отправляться обратно в город, так как к острову приближается шторм. (Шторм так и не разразился.)

По дороге в Бостон я пыталась описать этот «момент вечности» своим друзьям. Они не могли понять, шучу ли я или говорю всерьез. Как я ни старалась, у меня ничего не получалось – все звучало фантастично, даже для меня самой. Но это не было фантазией. Не было шуткой. Не было иллюзией. Все было реально – более чем реально. Все, что я пережила, не давало покоя мне несколько дней, и я никогда не забывала этого чувства. И сегодня я могу перенестись на тот пляж и ощутить неописуемое счастье тех блаженных мгновений.

На следующий день я гуляла по Гарвард-сквер, все еще оглушенная тем необыкновенным переживанием и в отчаянии, что не могу подобрать слов, чтобы описать все это. Я зашла в одно из своих излюбленных мест – книжный магазин «Сфинкс» – и без всякой мысли вытащила наугад одну из книг, стоящих на полке. Я раскрыла ее и начала читать со средины. Слова словно ударили меня током – они в точности описывали то, что я пережила на берегу. «Твое собственное сознание, сияющее, пустое и неотделимое от Великого Тела Сияния, не имеет ни рождения, ни смерти и есть Неизменный Свет» ^{3}. Книга называлась «Тибетская Книга Мертвых».

На следующей неделе я отложила в сторону «Четыре квартета» и ушла с головой в чтение «Тибетской Книги Мертвых». Я поняла, что в ней говорится не столь о смерти, как о той части нас самих, которая никогда не умирает, – о сознании.

Для буддистов сознание является непрерывным континуумом, который существует вечно, даже после того, как мы умираем. Возрождение является само собой разумеющимся фактом. «Тибетская Книга Мертвых» описывает стадии, через которые проходит сознание непосредственно перед моментом смерти и сразу же после смерти. В ней рассказано о том, какое путешествие совершает душа, покинув тело, и о возращении ее в матку для нового воплощения. Этот древний текст, написанный мудрецами Тибета, предназначен для того, чтобы его читали человеку, находящемуся на пороге смерти, и его душе после того, как она покинет тело. В нем содержатся детальные инструкции, касающиеся стадий сознания, сквозь которые проходит душа в своем путешествии после смерти и перед возрождением. Они называются состояниями бардо.

Согласно «Тибетской Книге Мертвых», самая важная стадия покинувшей тело души – это время, близкое к моменту смерти. В момент, непосредственно следующий за смертью, душа с наибольшей полнотой осознает свою божественную и вневременную природу и единство с Великим Телом Сияния. Слова, эхом отозвавшиеся в моей душе, когда я впервые раскрыла книгу, описывали величайшие моменты озарения. Они были столь красноречивы для меня, поскольку в тот момент на берегу я попала в бардо и поняла вневременность существования.

Знакомство с «Тибетской Книгой Мертвых» привело меня, в свою очередь, к изучению таких древних текстов, как «Упанишады» и «Бхагавадгита». Я, пользуясь любым доступным источником, пыталась понять, что такое непрерывность сознания и механизм перевоплощений. В «Упанишадах» говорилось о возрождении в поэтических выражениях. Там есть такие строки: «Подобно злаку человек созревает и падает на землю; подобно злаку он восходит вновь, когда приходит его время» ^{4}.