Радость

В последующих терапевтических сеансах Рейчел выразила нежелание видеться с матерью, с которой ей по-прежнему приходилось иметь дело. Она чувствовала, что мать все еще располагает над ней какой-то властью и что сама она в отношениях с ней продолжает оставаться несвободной, больше напоминая марионетку, чем независимую личность. Однако, невзирая на все это, Рейчел была не в состоянии мобилизовать в себе хоть какой-то гнев против матери — она была слишком переполнена чувством вины и слишком заледенела, чтобы противостоять матери. На определенном уровне она воспринимала свою мать как ведьму и мегеру. Несомненно, что поведение той по отношению к Рейчел было бесчеловечным. По моему убеждению, в этой женщине имелась какая-то доза любви к собственной дочери, но при нападках на девочку в нее, казалось, вселялся какой-то злой дух. В эти моменты она страстно ненавидела свою дочь и была в состоянии причинить ей даже физический урон. Нет сомнений, что давным-давно к ней самой относились сходным образом, и ненависть, которую она питала к своей дочери, являлась проекцией скопившейся в ней ненависти против тех, кто когда-то унижал и оскорблял ее саму. Ее ненависть против собственных родителей, не найдя выхода, стала чем-то автономным и превратилась в дурную, зловредную силу, которая внутри нее и превратилась в злой дух.

Ненавидела ли Рейчел свою мать? Мой ответ — недвусмысленное «да». Однако и она тоже как бы отделилась от ненависти к матери, которая впоследствии, как и ненависть Рейчел к самой себе, оказалась загнанной внутрь. Если помните, она ведь говорила: «Я ненавижу себя за это» (за неумение стоять на собственных ногах). Но как бы она смогла стоять на ногах, если они были в самом буквальном смысле отрезаны от нее? А как индивид может выразить сколько-нибудь сильный гнев против матери при отсутствии ног, на которые можно было бы опереться? Рейчел оказалась обездвиженной и замороженной своим страхом, а также чувствами вины и ненависти, которые безраздельно владели ею.

Я попросту не верю, что человек может полностью капитулировать перед любовью, если он не умеет признать и выразить свою ненависть. Последняя становится злой силой только в том случае, если она отрицается или проецируется на невинное лицо. Выступать с проповедями против ненависти, на мой взгляд, тщетно. Это все равно что уговаривать айсберг истаять от горячей любви. Если мы намереваемся помочь людям освободиться от сил, которые создают отрицательные эмоции, то, как минимум, нуждаемся в понимании этих сил. Чтобы добиться этого, нужно первым делом согласиться с реальностью существования указанных чувств, а не огульно осуждать их.

Во всех моих пациентах имеется заряд ненависти, и она должна быть выражена. Но сначала ее следует прочувствовать и распознать как естественную реакцию на измену какой-то любви. Человек должен ощутить, насколько глубоко и тяжко он был ранен — психологически и физически, — чтобы почувствовать себя вправе выражать охватившую его ненависть. Когда пациент начинает глубоко ощущать причиненную ему рану и осознает меру предательства, я вручаю ему полотенце, которое он должен скручивать, лежа в кабинете на терапевтической кровати. При этом я рекомендую, чтобы, крутя и плотно свивая полотенце, они не сводили с него глаз и произносили: «Ты ведь меня на самом деле ненавидишь, верно я говорю?» После того как пациенты окажутся в состоянии выразить это чувство, им станет вовсе не трудно продолжить указанную фразу, сказав: «И я тебя тоже ненавижу». Во многих случаях это будет получаться совершенно спонтанно. Испытывая должную ненависть, человек сможет при выполнении упражнения по нанесению ударов мобилизовать более сильный гнев. Однако никакое единичное выражение чувств, даже самое интенсивное, само по себе не может привести к трансформации личности. Принимать как должное весь спектр собственных чувств, выражать их и наращивать самообладание — вот верстовые столбы, расставленные вдоль дороги, по которой человек продвигается в своем длинном странствии в страну, где ему предстоит открыть собственное Я.

В этом процессе открытия самого себя надежным компасом, дающим верное направление нашему продвижению вперед, служит анализ поведения и характера. Прежде чем мы сумеем заняться изменением поведения, необходимо понимать все его «как» и «почему». Мы всегда должны начинать с констатации и признания факта детской невинности. Ребенок не располагает знаниями о сложных психологических проблемах, гнездящихся в недрах человеческой личности. Любовь ребенка к родителю, которая является двойником и взаимным дополнением любви родителя к ребенку, настолько укоренена в натуре малютки, что с его стороны требуется немалая умудренность и продвинутость, чтобы поставить это естественное чувство под сомнение. До этого момента ребенок будет думать, что причиной обид, унижений и недостатка любви, которые он испытывает, являются какие-то его собственные плохие поступки. Прийти к такому заключению совсем нетрудно. К примеру, конфликты между родителями повсеместно проецируются на ребенка. Один из родителей будет порицать другого за чрезмерную снисходительность и мягкость, а ребенок в результате начинает понимать, что он не в состоянии одновременно ублажить их обоих. Ребенок зачастую становится символом и козлом отпущения супружеских проблем, и во многих случаях бедному ребенку, хоть он и находится посередине, приходится принимать чью-то сторону. Мне известно лишь весьма немного людей, которые вышли из детства без сильного ощущения того, что с ними многое не в порядке и что они не являются теми, кем должны были бы стать. Этим лицам остается только додуматься, что если бы они были более любящими, более усердными и старательными, а также более послушными, то с ними все было бы хорошо. В зрелом возрасте все они во взаимоотношениях с другими людьми несут в себе такую установку: всячески пытаться ублаготворить их — и бывают шокированы, когда обнаруживают, что подобная установка не срабатывает.

Здоровые взаимоотношения взрослых людей базируются на свободе и равенстве. Свобода означает в этом контексте право беспрепятственно выразить свои нужды или пожелания; равенство означает, что каждая из сторон пребывает в данном взаимоотношении ради себя самой, а не для того, чтобы служить другой стороне. Если человек не может выговориться, не может высказаться до конца, он несвободен; если он должен служить другому, то между ними нет равенства. Однако слишком много людей вовсе не чувствуют, что они обладают указанными правами. В детстве их упрекали за то, что они требовали удовлетворения своих надобностей и желаний; за такие проявления на них навешивали ярлыки себялюбивых и неделикатных, даже бестактных. Помимо этого, их заставляли испытывать чувство вины в силу того, что они ставили собственные желания выше родительских. В этой связи припоминается та моя пациентка, которая, будучи ребенком, пожаловалась матери, что чувствует себя несчастной, и услышала в ответ: «Мы живем на этом свете не для того, чтобы испытывать счастье, а дабы делать то, что от нас требуется». Впоследствии она кончила тем, что, повзрослев, стала матерью для собственной матери. Сходная участь выпадает на долю многих девочек, обкрадывая их и лишая права на удовлетворение и радость. Такая измена чувству любви со стороны родителя обязательно порождает в ребенке сильный гнев против матери или отца — гнев, который ребенок не в состоянии выразить — в силу присущего ему статуса. Подавленный гнев неизбежно приводит к тому, что детская любовь замораживается и переходит в ненависть. А это, в свою очередь, порождает в ребенке чувство вины и готовность к покорному подчинению родительской власти. Пока указанные чувства гнева и ненависти не найдут выхода и разрядки, человек не в состоянии чувствовать себя свободным и равным другим людям. Оставшись неразряженными, эти чувства переносятся во взрослые взаимоотношения.

Почти все отношения между людьми начинаются с того, что их влекут друг к другу позитивные чувства и взаимно доставляемое удовольствие. К сожалению, все эти хорошие вещи редко продолжают нарастать и углубляться с годами. Удовольствие блекнет и выцветает, позитивные чувства становятся негативными, зато накапливаются обида и неудовлетворенность, поскольку без ощущения свободы и равенства индивиды чувствуют себя неудовлетворенными и угодившими в западню. Подавленный в себе гнев тем или иным способом, в той или иной форме — то ли психологически, то ли физически — прорывается наружу, и, казалось бы, прочно сложившиеся взаимоотношения вдруг подвергаются серьезному испытанию. В этот момент пара может распасться или обратиться к разнообразным консультантам в попытке восстановить те добрые чувства, которые они когда-то питали друг к другу. К сожалению, мне известны лишь немногие случаи, когда подобные консультации оказались эффективными. Большинство консультантов по внутрисемейным проблемам нацелены на то, чтобы помочь сторонам лучше понять друг друга и предпринять больше усилий к взаимному продвижению навстречу. Однако в результате оказывается, что эти специалисты по межчеловеческим отношениям лишь поддерживают и усугубляют невротическую установку — во что бы то ни стало пытаться и стараться. Но никакое количество усилий и попыток не делает человека ни более любящим, ни более любимым. И никакое количество попыток и усилий не порождает удовольствия или радости. Любовь представляет собой свойство бытия — бытия открытым, — а не действования. Человек за свои попытки и усилия может заработать вознаграждение, но любовь никогда не является наградой за что-то. Она представляет собой тот восторг и наслаждение, которые два человека находят в общении друг с другом, когда они капитулируют перед взаимным влечением, существующим между ними. Поскольку все любовные отношения начинаются с капитуляции, невозможность их дальнейшего продолжения берет свое начало в том, что указанная капитуляция сопровождалась дополнительными условиями, а не являлась безоговорочной и тотальной; кроме того, это была капитуляция перед другим человеком, а не перед самим собою. Свершившаяся капитуляция была предварительно обусловлена тем, что один из партнеров станет удовлетворять потребности второго, и в ней каждая из сторон не была нацелена на то, чтобы полностью поделиться с другой своим собственным Я. Какая-то сокровенная часть этого Я оставалась в тени, скрывалась и отрицалась из-за чувств вины, стыда или страха. Эта упрятанная за кулисами часть личности, которую в значительной мере образуют таящиеся в человеке чувства гнева и ненависти, действует на любовные взаимоотношения подобно язве и исподволь разъедает их. Задача терапевта состоит в том, чтобы напрочь ликвидировать указанную язву.