Уловки в споре

Интересно то, что во многих пособиях [3], предлагающих различные рекомендации по достижению делового успеха, спор считается по своей сути деструктивой формой общения, которая ведет только к конфронтации и усилению конфликта вследствие обилия негативных характеристик спора, важнейшие среди которых — его традиционная неуправляемость и постоянное соскальзывание в область взаимных упреков и обмена различными некорректными приемами. Поскольку, по мнению этих авторов, основное содержание спора — борьба и стремление к победе над противником любой ценой, то представляется вполне логичным и даже полезным избегание спора, тоже, видимо, любой ценой.

У идеи о необходимости избегать споров, свойственной многим людям, есть вполне рациональный мотив, связанный с тем, что они пытаются достичь удовлетворяющего их равновесия между активным стремлением к достижению собственных интересов и целей и, одновременно с этим, необходимостью сохранять хорошие отношения с окружающими. Поэтому многие люди ощущают необходимость «лавировать» между жесткостью или даже просто уверенностью в себе, в отстаивании своей позиции и уступчивостью, готовностью поступаться своими интересами и менять свою точку зрения ради сохранения мира и спокойствия в отношениях с другими людьми. Важно иметь в виду, что очень часто разногласия между людьми действительно возникают из-за разного понимания ими того, как складывается их общение и что его осложняет, из-за рассогласованных взаимных требований и ожиданий.

Очевидно, что постоянное следование «рекомендации» избегать споров нереально, потому что принципиальный отказ от спора равнозначен отказу от общения с другими людьми, а также от удовлетворения своих интересов и потребностей, поскольку наивно полагать, что другие люди всегда и без возражений будут идти навстречу и уступать.

Довод против необходимости вести спор, заключающийся в том, что человека, убежденного в своей правоте и активно отстаивающего свою позицию, переубедить невозможно, явно несостоятелен. Действительно, часто спор завершается тем, что его участники расстаются еще более уверенными в своей правоте и еще менее внимательными к позиции собеседника. Но это во многом зависит от манеры ведения спора, оттого, насколько корректна аргументация и как проходил сам диалог. Если бы спор не приводил к изменению позиций сторон и к их сближению, было бы непонятно, что позволяет достигать согласия в трудных переговорах, что приводит к изменению убеждений человека и что рождает его сотрудничество с другими людьми.

Идея необходимости избегать споров укоренилась в культуре многих народов. Например, японцы вообще не пытаются что-либо доказывать друг другу и тем более яростно спорить, что так свойственно европейцам. Они считают, что слова следует произносить только для того, чтобы рождать гармонию, а не разногласия или даже раздор, и убеждены, что истина присутствует везде и ее крупицы принадлежат каждому.

Безусловно, спор — не единственное средство достижения взаимопонимания между людьми. Но нередко без него невозможно решение конкретной проблемы, поскольку общение, нередко неизбежно связанное со столкновением разных точек зрения, является элементом любого взаимодействия. Как ни странно это звучит, спор изначально предполагает определенную общность исходных позиций оппонентов, их общий базис. Противоположные либо противоречащие точки зрения не могут существовать одна без другой. Это аналогично тому, как, казалось бы, не может быть ничего более противоположного, чем левое и правое, например, левый и правый башмаки. Но каждый из них имеет смысл своего существования постольку, поскольку существует второй, и оба они друг без друга абсолютно бесполезны.

Всякий спор опирается на определенные предпосылки принципиальной возможности согласия в точках зрения оппонентов, иначе он изначально невозможен. Общность исходного базиса (например, наличие общей для участников диалога проблемы, которую им предстоит совместно решать) формирует платформу, на которой развертывается сам спор. Если оппоненты с самого начала совершенно не понимают друг друга и не имеют даже минимальной «территории» согласия хоть в чем-то, они не способны спорить и, соответственно, не смогут прийти к более широкому согласию. Спор не имеет решения, если спорные позиции с самого начала не имеют пересечений. Вступая в спор, важно также исходить из предпосылки, что стороны, как минимум, «равны» по своим знаниям и интеллекту, иначе они просто не заметили бы противоположной позиции, не поняли ее, не обратили на нее внимания, не вступили в диалог друг с другом, тем самым потеряв возможность услышать другую точку зрения. Аналогично тому, как аппетит рождается во время еды, мысль нередко рождается во время диалога с другим человеком.

Приведенную выше позицию убедительно отстаивает польский философ Т. Котарбиньский: «Кто хочет выявить истину, тот не менее усердно ищет ее и в убеждениях или предположениях противника, хотя последние вначале и нс согласуются с его собственными взглядами. Чтобы извлечь ее оттуда, он старается помочь противнику найти для его мысли слова, которые наиболее точно выражали бы ее. Он пытается понять противника лучше, чем тот сам себя понимает. Вместо того, чтобы использовать каждый слабый пункт аргументации противника для низложения, развенчания и уничтожения того дела, которое тот отстаивает, участник предметной дискуссии прилагает усилия к тому, чтобы извлечь из утверждений противника все то ценное, что поможет выявлению истины. И в этом нет противоречия. Это как бы определенное разделение труда: "Ты будешь пытаться отстаивать свою гипотезу, а я — свою. Я буду пытаться опровергнуть твои утверждения, а ты — мои. Давай опровергать все, ибо только таким образом можно выявить то, что опровержению не поддается. То, что при этом устоит, и явится совместно найденной истиной. Пусть она и окажется единственным победителем в этом споре». Можно считать, что если у определенной точки зрения нет оппонента, —- скорей всего, у нее нет и собственных сторонников, хотя бы в виде внутренней аргументации, которая бы в таком споре проверялась на прочность.