Я окей и ты окей

С: Знаете, вы говорите как психиатр. Конечно, вы и есть психиатр, но это так бросается в глаза.

П: А что, это плохо?

С: Ну, это очень похоже на телепередачу о психиатрии, а я такие передачи ненавижу. Я вот выгляжу как типичный пациент. Хотя я, конечно, знаю, что так оно и есть.

П: А почему бы нам не поговорить о Р-В-Д?

С: Сегодня я не могу. Я не умею этим пользоваться, сейчас я это не использую. Все, что я знаю, абсолютно, полностью неправильно.

П: Ты понимаешь, что ты говоришь?

С: Нет.

П: Ты говоришь сидящему перед тобой человеку, который ведет себя как психиатр: "А ну-ка, попробуй изменить меня". Не это ли ты на самом деле говоришь?

С: Разве я так говорила?

П: По-моему, ты это имела в виду. Я спросил тебя, почему ты не пользуешься Р-В-Д, а ты ответила: "Я не могу этим пользоваться, я не собираюсь этим пользоваться, попробуйте-ка меня заставить".

С: Я не сказала, что вообще не могу, только сегодня я не чувствую себя использующей это. Я сегодня нервничаю, в этом все дело. Я вообще какая-то возбужденная в последнюю пару дней.

П: И поэтому ты хочешь сегодня разыгрывать из себя нервную.

С: Ничего я не хочу разыгрывать. Мне просто нужен более сильный транквилизатор.

П: Более сильный транквилизатор?

С: А почему бы и нет? Я хочу принять более сильное лекарство. А на занятие я вообще сегодня не хотела приходить.

П: Сильное лекарство ты хочешь принять потому, что ленишься воспользоваться Р-В-Д.

С: Я пробовала этим пользоваться, но я такая невыдержанная...

П: Так что в этом нового?

С: Что нового? (смеется) Я очень вспыльчивая, но я такой не была, когда выписалась после лечения.

П: Для тебя это единственный вариант — быть вспыльчивой?

С: Нет, я стараюсь такой не быть, но иногда я такая.

П: Ты теряешь над собой контроль?

С: Не совсем, но когда я становлюсь бешеной и пытаюсь это скрыть, меня начинает бить дрожь. Вы меня понимаете?... Меня все это злит и сегодня я на всех злюсь. Мне надоела эта психиатрия. Я говорю как настоящий псих, правда?

П: С улыбкой — я рад, что ты при этом улыбаешься.

С: Да, меня это забавляет. Но... я из-за этого переживаю. Знаете, как это происходит?

Я: Как?

С: Сначала я улыбаюсь, потом смеюсь, потом мне становится грустно, потом...

Д: Ты можешь рассказать мне, что тебя огорчает?

С: Нет

П: Тебе хочется расплакаться?

С: Я надеюсь, нет. Да нет, я в порядке. Просто я сегодня расстроена, я это знаю — и это меня злит. У нас ничего не выходит. Давайте лучше все это прекратим, и я стану пить таблетки. Что со мной такого, кроме головной боли и всякой чепухи?... В чем моя проблема?

П: Ты не хочешь расти.

С: Вы мне это однажды говорили. Вы сказали, что я не хочу вырасти. Сейчас это не так.

П: Я не знаю, что значит "вырасти", я сказал "расти", открывать для себя какие-то новые идеи.

С: Какие идеи?

П: Р-В-Д.

С: В больнице я это для себя открыла. Потом дома я чувствовала себя хорошо.

П: Почему твой Взрослый сегодня молчит?

С: Не знаю.

П: Вот и твердишь: "Я расстроена. Не могу. Не буду. Я вообще сюда не хотела приходить. Я — псих, а вы — занудный психиатр".

С: Но сегодня так оно и есть.

П: Это уже не пустые слова. Здесь заговорил Взрослый. Так вот сегодня обстоят дела.

С: Но я не могу постоянно ощущать в себе Родителя, Взрослого и Дитя.

П: Хм, неплохая мысль. А я могу.

С: Вам хорошо, а у меня это сейчас не получается.

П: Но почему?

С: Потому что...

П: Потому что твоему Дитя нравится верховодить.

С: Наверное, это иногда случается. Но я не знаю. Я ведь всю жизнь прожила, ничего не зная об Р-В-Д.

П: А как ты ладишь со своим отцом?

С: Как лажу — я к родителям хорошо отношусь.

П: А как твоя мать?

С: Отлично, мы с ней стали ближе, чем когда-либо раньше. Я их обоих люблю и хотела бы быть им хорошей дочерью. Но я не знаю, у меня развивается какой-то комплекс вины — мне кажется, я такая дрянь...

П: Хорошо, давай посвятим этому секунд шестьдесят. Потому что я не понимаю, отчего ты должна считать себя дрянью.

С: Если вся эта психиатрия будет продолжаться, я доанализируюсь до точки.

П: А это плохо?

С: Ну да.

П: Вовсе нет, если это поможет тебе кое в чем разобраться.

С: Не всегда помогает. У меня, например, есть близкий друг, так я думаю, почти сумасшедший. Я его знаю несколько лет. Ни к каким психиатрам он никогда не пойдет. Он так далек от реальности. Постоянно занимается самоанализом. Он читает книги.

П: Он твой ровесник?

С: Да.

П: Понимаешь, одно дело заниматься самоанализом, не имея для этого подходящего средства. А у тебя есть Р-В-Д, и это поможет тебе найти нужные ответы.

С: Ну хорошо, я вам вот что скажу. Я не уверена, хочу ли я все время использовать своего Взрослого. Я стараюсь его включать как можно чаще. Но иногда мне этого не хочется, во мне какая-то борьба. Это значит — быть почти совершенной, все делать как надо в нужное время. В этом есть что-то почти нечеловеческое.

П: Я понимаю, что ты имеешь в виду. Мы уже говорили, что твое Дитя иной раз может придать тебе обаяние. Так что не надо его выключать насовсем. Пускай в тебе всегда будут и Родитель, и Взрослый, и Дитя. Действительно, и Родитель, и Дитя могут подавить Взрослого. По-моему, вся хитрость в том, чтобы Взрослый всегда был включен, даже если верх берет Дитя, Если Дитя не терпится поиграть, пусть Взрослый ему это позволит. Но он должен быть уверен, что все хорошо кончится. Ты сама знаешь, в какую беду может попасть девушка, если позволит своему Дитя играть в опасные игры. Да?

С: Кажется, да. Вы имеете в виду — когда начинаешь кокетничать, и все такое?...