Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность

Ну и о чем все это говорит? — анализирует происшедшее Ишервуд. — Что он чрезвычайно утвердился в своей самоуверенности. Что секс сам по себе стал более естественным для него — в том смысле, как плаванье естественно для умеющих плавать, когда ситуация этого требует <…>

Он спрашивал себя: Хочешь ли ты теперь отправляться в постель с женщинами и девушками еще? Конечно, нет, коль скоро я могу иметь парней. Почему я предпочитаю парней? Ну из-за их фигур, и их голосов, и их запаха, и того, как они движутся. Кроме того парни могут быть романтичными. Я могу вводить их в мой миф и влюбляться в них. Девушки могут быть ' абсолютно прекрасными, но никогда не романтичными. Право, полнейшее отсутствие романтики в них — это то, что я нахожу в них наиболее вероятным. Они так чувственны.

Не можешь ли ты возбудиться и от девичьих форм, если очень постараться? Возможно <…> Девушки — это то, что государство и церковь, и закон, и пресса, и врачи одобряют и приказывают мне желать. Моя мать наставляет меня тому же. <…> А моя собственная воля — любить в соответствии с моей натурой. <…> Если бы парни не существовали, я должен был бы их изобрести».

В петербургской газете «Новое время» в статье об одном педофильном маньяке-садисте цитируется главврач психиатрической спецбольницы (больницы-тюрьмы) В. Стяжкин:

«Насильники и извращенцы — это, пожалуй, самый трудный для излечения контингент. У нас они проходят курс лечения в среднем 6–8 лет. И вроде бы уже всё хорошо, как вдруг в его личных вещах обнаруживаешь картиночку с мальчиком на горшочке или девочкой в ванне. Он поступает на дальнейшее лечение в больницу общего режима или под наблюдение районного психоневрологического диспансера. Проходит год-два, и вновь поступает известие, что бывший наш пациент опять принялся за свое.» (Шумский 1991).

В печати часто можно видеть гордые отчеты психотерапевтов о процентах излечения гомосексуалов, но многие серьезные сексологи относятся к ним скептически: ведь это сообщают сами врачи, а им уж очень хочется, чтобы это было так, да и реклама, почет, заработки. Иногда излечение подтверждают и пациенты, но и это не внушает доверия: если уж гомосексуал захотел избавиться от своих склонностей, он тоже склонен к иллюзии, а специфика его положения не способствует огласке неудачи. Нужна независимая и долговременная экспертиза.

Кёрран и Парр (1957) сравнили группу в 25 гомосексуалов, подвергшихся лечению, с контрольной группой, не подвергавшейся лечению. Вывод оказался таким: «Между этими двумя группами нельзя заметить никакой разницы в отношении изменения сексуальной ориентации», а половина лечившихся даже испытала усиление гомосексуальной активности (цит. по: Boczkowski 1988:179). Учитывая колоссальную длительность лечения (годами), его интенсивность и стоимость, слабые и часто неожиданные результаты, а также психологическую дезориентацию и дезадаптацию пациентов, Даннекер пришел к выводу, что лечение только ухудшает жизнь гомосексуалов (Dannecker 1975). Вся эта армия проповедников, психоаналитиков и специалистов по терапии «молитвенной», «восстановительной», «отвращающей» и «приучающей», окруженных просто уймой шарлатанов, превратила лишенное для них риска лечение в доходный бизнес. Это просто огромная кормушка, которая существует за счет гомосексуалов и их родных.

Институт Кинзи, обладавший большими возможностями и средствами, ряд лет старался найти и проверить людей, чья половая жизнь действительно изменилась после лечения. Не нашел ни одного. Как-то один человек позвонил Кинзи и сказал, что вот он вылечился. Раньше он имел много сношений с мужчинами, а теперь с этим покончено. «Даже не думаю о мужчинах, — добавил он, — разве что во время онанирования». Такое вот исцеление. Один известный психотерапевт, написавший 358-страничную книгу о методах лечения гомосексуальности, гарантировал 19–50 % выздоровления. Он обещал прислать своих пациентов на проверку в Институт Кинзи, но потом сообщил, что, по зрелом размышлении, нашел только одного человека, да и с тем он рассорился (Tripp 1976: 236).

Известный немецкий сексолог Иоганнес Кемпер во втором томе своего труда «Практика сексуальной психотерапии» (1994: 10–11) пишет:

«Когда я начинал работать с пациентами, страдающими сексуальными нарушениями, устранение гомосексуализма как «болезни» хотя и было мыслимо, но всё же считалось отдаленной мечтой. Сейчас эта книга смогла стать тоньше на одну главу, поскольку лечение гомосексуализма можно четко отнести к утопическим идеям».

Уже с рубежа XIX–XX вв. появилось течение «приспосабливающей терапии» (adjustment therapy), возлагающее на врача функции лечить не саму гомосексуальность, а те невротические последствия, которые ее несовместимость с общественными нормами и ожиданиями вызывает в психике человека. Помогать человеку понять свои особенности и приспособиться к жизни с ними в обществе (первые такие работы: Stevenson 1908; Hirschfeld 1914, Кар. 23: 439–461; и др.).

Не хочется отнимать у людей надежду. Но и рождать иллюзии вредно: это мешает адаптации.

Возможность нормализации сексуальной жизни, по-видимому, зависит от степени и фиксированности уклонения. Если человек молод, если есть у него и гетеросексуальные переживания, а гомосексуальный опыт был неудачным и не укоренился, то поворот к гетеросексуальной практике считается возможным. В большинстве случаев, однако, полагаться лучше не на психотерапию и свою нынешнюю решимость, а на понимание и терпимость жены, на соглашение с ней относительно увлечений мужа. Если вообще гомосексуалам вступать в гетеросексуальный брак.

2. Бегство от любви

Гомосексуалы часто вступают в брак с женщиной (Ross 1983). Они делают это по двум причинам. Первая, наиболее частая, — маскировка, попытка прикрытия гомосексуальной стороны своей жизни. Собственная семья, свое гнездо, обзаведение детьми считается нормой для взрослого мужчины. Отсутствие жены вызывает подозрение, которого гомосексуалы гораздо больше боятся, чем обычные холостяки. Такое подозрение для них опаснее, так как ближе к реальности. Они прибегают к женитьбе, чтобы укрыться от гонений. Свои гомосексуальные приключения они не собираются бросать, они лишь надеются вести вторую, подпольную жизнь, для которой они и приберегают свои истинные чувства. Обычно жена ничего не знает, по крайней мере вначале, и не понимает постоянной холодности мужа. Такой брак основан на притворстве и чреват разоблачениями и скандалами. Со стороны гомосексуала тут налицо бесчеловечность и бесчестность по отношению к избранной женщине. Если же такой брак основан на изначальном признании, то оба супруга проявляют большую самонадеянность.

Второй причиной такого брака может быть надежда гомосексуала на то, что брак с женщиной его исцелит, поможет ему преодолеть в себе склонность к мужчинам. Он даже может не вполне сознавать свою гомосексуальность, только смутно подозревать ее. Такой брак для него — это бегство от самого себя. Известно по переписке с братом Модестом, что Петр Ильич Чайковский считал свою страсть к мужчинам пороком, стыдился ее и печалился. Но известно также, какой катастрофой закончилась попытка Петра Ильича найти в браке с женщиной спасение от страсти к мужчинам. Катастрофой для обоих молодоженов. После краткого опыта сожительства он был в истерике, а жена в конце концов оказалась в сумасшедшем доме. «Я знаю теперь по опыту, что значит мне переламывать себя и идти против своей натуры, какая бы она ни была», — писал он композитору Рубинштейну в 1877 г. А брату он позже добавил: «…после истории с женитьбой, я наконец начинаю понимать, что ничего нет бесплоднее, как хотеть быть не тем, чем я есть по своей природе» (Чайковский 1961:325;1940:374).

Человек обычно мало замечает, насколько он подвержен влиянию среды. Гомосексуалы, как правило, живут одиночками или небольшими вкраплениями в гетеросексуальной среде. Резко отрицательное отношение общества к гомосексуальности воздействует и на самих гомосексуалов. Они невольно впитывают гетеросексуальную оценку своих особенностей как унизительных и постыдных, а это означает негативную самооценку, презрение к себе, которое приносит им неисчислимые страдания, особенно в юности. Нередко первое осознание своей принадлежности к этой касте париев побуждает человека к попыткам убежать от самого себя. Сначала он пытается собственными силами перебороть в себе гомосексуальную склонность, гонит от себя ужасные мечты и мысли, мечется, старается отыскать в себе гетеросексуальные способности (они же обычно худо-бедно имеются) и соответствующие склонности (с этим гораздо хуже). Нередко он оказывается на грани самоубийства. Это тоже бегство — в никуда.