Синергетика как феномен постнеклассической науки

Таким образом, синергетика — наука, где «контактная» сфера деятельности — контакты разных дисциплин. Но это звучит немного загадочно. В самом деле, что мы можем сказать об этих контактах, областях «ненулевого пересечения»? Кажется ясным, что сформулированный в таком виде вопрос требует уточнения, контекстуализации. И уточнения прежде всего в отношении той позиции, из которой он задается. Очевидно, что физик, биолог, химик и математик действительно видят «свой материал», видят с точки зрения своей дисциплины, под углом присущего ей подхода, ее концептуальной перспективы. Здесь уместны и такие выражения как «горизонт», «парадигма» и т.д. Очевидно также, что это видение есть динамически стабильный процесс, и опирается он на достаточно устойчивое интерсубъективное согласие. Кроме того, это видение селективно, определено целостным набором предпосылок, установок, ценностных норм, наконец, используемым языком.

В то же время, нам трудно уйти от признания того факта, что это видение имеет одновременно и глубоко личностный характер и опирается, как это убедительно показал М.Полани, на молчаливое, неартикулированное, неявное знание [120]. Перечисленные выше фигуры физика, биолога, химика, математика — список можно продолжить вплоть до фигуры социолога и философа — это не просто по-разному названные субъекты познавательной деятельности, имеющей общее название «наука». Это субъекты, личностно вовлеченные в тот социокультурный исторический процесс, который наукой называется. Я пока воздержусь от разговора о том, что наукой называется, а что нет. Проблема демаркации границ науки, конечно, важна, но не сама по себе, а всегда под углом вопроса, для чего и во имя чего она становится. То же самое касается и междисциплинарных границ на всех уровнях, включая границу между естествознанием как наукой о природе и знанием гуманитарным. Достаточно вспомнить об осуществленном еще в 1912 году Виндельбандом жестком разграничении наук на номотетические (естественные) и идеографические (гуманитарные). Или об аналогичных попытках разграничить науки о живом — биологические — от наук неорганических, прежде всего физических.

Я вернусь к Полани, который для меня является во всех отношениях знаковой ключевой фигурой в той части современной философии науки, которая ориентирована непосредственно на синергетику и переоткрывается ею заново в новом диалоге. В данном случае мой интерес к Поляни обусловлен также и тем, что сейчас в более широких междисциплинарных рамках, которые потенциально включают себя как естественнонаучное, так и социогуманитарное знание, личностное знание Поляни конституирует ту «срединную» познавательную позицию, которая имплицитно или, точнее, когерентно ей предполагается синергетикой. Дальше в основном тексте настоящей работы я буду возвращаться к Поляни неоднократно. Здесь же, в круге рассуждений, имеющих своей целью обрисовать главные особенности топологии познавательного синергетически ориентированного дискурса, я ограничусь общей характеристикой личностной позиции в познавательном процессе в контексте ее отличия от позиции субъективной, как это понимается Поляни [120].

1.2 Личностное знание Поляни как позиция синергетики

Встреча с Полани представляется мной посредством обширного цитирования текста с некоторыми комментариями минимального характера его книги («Личностное знание» Москва, 1985). Не могу не заметить, что вследствии тех идеологических условий, которые существовали в то время, книга вышла с изъятиями, в неполном виде. Да и перевод не во всех отношениях был безупречным. Поэтому я, обращаясь к Полани, буду иногда пользоваться английским текстом. Однако слово — Полани. «Я верю, что призван искать истину и утверждать найденное мною, несмотря на весь связанный с этим риск. Эта сентенция, кратко суммирующая мою фидуциарную программу, выражает то основное убеждение, которым я считаю себя обязанным руководствоваться. Но если так, то утверждение данной сентенции должно согласовываться с ее содержанием, практически воплощая то, к чему это содержание обязывает»[120].

И дело действительно так и обстоит. Ведь произнося эту сентенцию, я одновременно и говорю о том, что я обязуюсь совершать посредством мысли и речи, и совершаю это. Всякое исследование в области наших фундаментальных верований и убеждений может быть непротиворечивым лишь в том случае, если оно предполагает свои собственные выводы. Такое исследование по самому своему смыслу должно содержать в себе логический круг.

И это последнее высказывание само может служить примером того действия, которое оно узаконивает. Ибо оно очерчивает основание моего рассуждения, опираясь при этом на эти же самые основания. Мое допущение логического круга и доверие к этому допущению могут быть оправданы лишь убежденностью, что в той мере, в которой я выразил свое чувство интеллектуальной ответственности в качестве моей личностной веры, в той же мере я могу быть уверен, что выполнил фундаментальные требования самокритицизма; убежденностью, что я действительно обязан сформировать такие личностные верования и могу с полным правом и ответственностью их придерживаться, даже если я вижу единственное оправдание такого в том, что на той же основе, что и утверждаемые им факты, говоря логически, вся моя аргументация есть не что иное, как разработка этого круга. Это систематический курс обучения самого себя быть верным своим убеждениям.» [120]

Прервем затянувшееся цитирование. Зафиксируем важные для нас особенности подхода к науке Полани, той позиции, которую он выстраивает. Это, во-первых, позиция самообучения вере, как вере самому себе. Это, если угодно, технология собственной самоорганизации личности ученого, пребывающего в науке, делающего эту науку, находящего путь к себе через посредство науки, обретающего уверенность в преодолении сомнений и т.д. В данном случае просматриваются глубокие параллели с концепцией самоактуализирующейся личности А.Маслоу; параллели, кстати говоря, признававшиеся как Полани, так и Маслоу [90]. Но об этом в другом месте.

Итак, личностная позиция — это позиция человека, взрастившего в себе веру (не обязательно религиозную), веру в себя, но не самоуверенного, а открытого миру, себе и другим. Логический круг, в таком случае, есть просто одна из проекций на плоскость логики, его пути обретения себя, своей бытийной устойчивости. Но ведь мы хорошо знаем и о так называемых порочных логических кругах. Мы хорошо знаем о том, что логика (то есть логики) на протяжении веков напряженно боролись с этими кругами, затрачивали много сил для их обнаружения и исключения из практики научного дискурса.

Зададимся наивным вопросом: а зачем, почему это делалось? По-видимому потому, что логический круг отождествлялся с «топтанием на месте», он ни к чему не вел, кроме, если трактовать проблему медико-психологически, к патологии психической или шизофрении. То же касается и логического противоречия, которое, однако, в образе фазового портрета динамической системы, такой как, скажем, регулятор холодильника, (пример Грегори Бэйтсона — кибернетический эквивалент логики) представляет собой колебания.

Но если логический круг — это только проекция (причем, одна из проекций) на пути «обретения себя, но никоим образом не топтания на месте». Таким образом, личностная позиция многомерна. А ее логический круг — знак-символ ее устойчивости и, одновременно, — динамичности. Но все эти рассуждения осмысленны, только если мы располагаем критериями различения ситуаций замыкания логического круга в качестве познавательного и, более того, экзистенциально значимого события, возвращения к тому же самому.

Личностная позиция саморганизованна и динамична. А ее существование в качестве таковой предполагает, помимо прочего, знание навыков саморазвития и умения пользоваться ими, навыков внутреннего мастерства, сопрягаемого с мастерством, профессионально проявляемым внешне в искусстве Мастера. В самом начале (Предисловии) к своей книге «Личностное знание» Поляни пишет: «Может показаться, что эти два слова - Личностное и Знание — противоречат друг другу: ведь подлинное знание считается безличным, всеобщим, объективным. Но это кажущееся противоречие разрешается иной трактовкой самого понятия «знание» [120].