Бамс!

— Здравствуй, Красная Шапочка, — говорит Вэ. — Куда идешь?

— К бабушке, — отвечает ему Леший — Красная Шапочка.

— А что в корзинке несешь?

— Пирожки, Зеленая — елки-палки, то есть мама — напекла.

— Дай попробовать. Фу, гадость какая — капуста?

— А ты думал, заяц? — не может сдержать эмоций в кустах Зеленая.

Леший думает, что она подсказывает, и повторяет за ней:

— А ты думал, заяц?

— Ничего я не думал, — удивляется Вэ такому повороту сюжета, — давай дальше.

— Чего дальше? — спрашивает из кустов Зеленая.

— Чего дальше? — эхом повторяет за ней Леший — Красная Шапочка.

— Как «чего»? — недоумевает Вэ. — Ты что, сказки не знаешь? Пирожок давай пробовать. Что это такое, червяки? Тьфу…

— На, возьми самый вкусненький.

Вэ надкусывает пирожок, а оттуда лягушка — прыг! Ква-а! Ква-а!

Побледневший, напуганный Вэ кидается опрометью через чащу, ломая кусты, по лесу, по полю, и в болото — бух!

А там уж Леший:

— Добро пожаловать!

Юля сладко вздыхает и поворачивается на бок. Так бывает: сказка закрутится — ни до бабушки, ни до охотников не доберешься…

Днем сказка улетучивается, и мы, сказочники поневоле, вместе с нею. Днем мы обыкновенные взрослые. У нас свои дела. Лишь немногие живут в этом странном мире, и похожем на наш, и одновременно не похожем. Мир детства, как заметил Януш Корчак, — «бесконечно повторяющаяся сказка». У него своя грамматика — грамматика фантазии, изложенная сочинителем Джанни Родари. Свои геометрия и топология, описанные математиком Льюисом Кэрроллом, тоже сочинявшим сказки.

Сказочники делают мир ярче и даже вкуснее. Когда ты немного подросла, мы поехали в Финляндию. Наступил Новый год. В доме, где мы остановились, для нас положили под елку красивую коробочку с двумя пирожными, которых мы никогда раньше не пробовали. При ней была записка, где говорилось:

Так что и в обыкновенной жизни всегда есть место сказке. А вы как думаете?

Сказка вторая

Картонная коробка из подземелья

— Зелененькая?

— А?

— А можно я к тебе в избушку зайду?

— А волшебное слово знаешь?

— Дя, — говорит Принц (вообще-то он большой, но иногда буквы не выговаривает).

— Ну попробуй.

Пошел Принц в лес, шел-шел, видит, избушка стоит на курьих ножках. Подошел и говорит: «Избушка-избушка, стань ко мне передом…» И забыл, что дальше. Постоял, постоял, стал стучаться, просить: «Избушенька, стань ко мне передом… Откройся, пожалуйста!» А избушка ему таким скрипучим противным голосом отвечает: «Еще чего? Ты волшебное слово скажи». Принц думает. Что же это за слово? «Избушка-избушка, стань ко мне передом, а…» Никак вспомнить не может, что дальше. Стал стучать сильней: «Избушка, откройся». Та поднимает одну куриную ножку и говорит:

— Сейчас ка-ак дам, ка-ак полетишь вон куда…

— А куда? — спрашивает Принц.

— За кудыкины горы! — отвечает избушка. — Понял?

— Ага… — сказал Принц и вздохнул. Подождал чуть-чуть. — Избушечка, а ты не можешь намекнуть немножко?

— Ох, горе луковое, на что тебе намекнуть? Не положено!

— Да ты хоть словечко…

— Ну, надоел, хуже горькой редьки. К лесу.

— Что к лесу?

— Все, — насупилась избушка, — ничего больше не скажу. Если уж ты с подсказкой догадаться не можешь…

— А, понял! Понял! — радостно запищал Принц. — Избушка-избушка, стань ко мне передом, а к лесу…

— Ну? — не выдержала напряжения избушка.

— …Попой! — вымолвил волшебное слово Принц.

Избушка чуть не рухнула со смеху.

— Какой еще попой?

— Не знаю, — опустил голову Принц.

— Ну, так ты пойди, узнай, — вздохнула избушка на курьих ножках. — О, господи, и кого только присылают. Баню им топи, скатерть-самобранку стели… А слов волшебных выучить не могут. Ты в каком классе учишься?

— Я пока не учусь, мне мама сказала, что еще рано.

— Гм… — хмыкнула избушка, у которой явно были педагогические наклонности. И проскрипела назидательным голосом: — Учиться никогда не рано. И не поздно, попа ты этакая… — И засмеялась добродушно. — Ладно. Только никому не говори, что подсказала. Не скажешь?

— Не…

— Ну, говори: «Избушка-избушка…»

— Избушка, избушка, встань ко мне передом, а к лесу…

— За…

Догадался Принц, выкрикнул волшебные слова, избушка выдохнула облегченно, заскрипела, повернулась к нему передом, а к лесу задом, распахнула настежь дверь, а там уж все прибрано, натоплено. Тут и дети вместе с Зеленой прибежали, в бане березовым веничком попарились, чая попили…

— С печеньем? — поинтересовалась внимательно слушавшая сказку Юля.

Бабушка Л. — моя знакомая, у которой мы иногда гостим в пригороде Хельсинки, — каждое утро, посмотрев в окно, говорит: какой страшный мороз, наверное, еще сильнее, чем вчера. А выходим — ничего подобного, никакого особенного мороза. Бабушка Л. смеется. Хоть она уже и бабушка с кучей внучат, смех у нее молодой, и вообще… Очень красиво свою жизнь выстраивает. Это ведь большое искусство — уметь так жить. Чтобы каждый день дарил радость тебе и окружающим.

Когда приходит зима, бабушка Л. в дом, где много белого, добавляет немножко красного — красную скатерть, занавески, налепляет на оконное стекло красных гномиков — это тут принято на Рождество. Горящие прямо на снегу и в окошках свечи, гномики — это все не для себя, а для окружающих — тех, кто мимо пройдет, увидит…

А весной все эти занавески, салфеточки в доме бабушки Л. станут зелеными. Дом меняется вместе с временем года. И опять не для себя только, но и для окружающих, особенно детей и внуков. Бабушка Л. считает, что если человек занимается детством, он достоин особого отношения.

Как она сама пришла к детству? О, это было давно, четверть века назад! Хотя и до этого что-то было — воспитывала своих детей, писала о педагогике, но та — главная, по ее мнению, — встреча еще не состоялась. И вот однажды она поехала с семьей первый раз в жизни за границу, в образовательное путешествие. Это было в конце восьмидесятых годов прошлого века. Уже было другое время. У бабушки Л. появились друзья в Европе, которые по очереди принимали у себя ее с семьей и детьми — «перебрасывали» друг другу, чтобы она побывала в самых разных учебных заведениях (между прочим, в России издавна именно так получали образование учителя и детские писатели — ездили и смотрели).

— И вот, — рассказывала бабушка Л., — мы с семьей поехали в Европу, потому что в Вечном герцогстве Люксембург появился странный человек. Назовем его господин 3. Он был собирателем культурных ценностей — покупал их по всей Европе и свозил к себе домой. У него был не просто дом, а замок, где имелись особые комнаты, посвященные культурам разных народов — китайская, индийская, скандинавская… Замок состоял из двух строений, находившихся по разные стороны дороги и соединенных подземным коридором. Мои дети обследовали его и сообщили: «Мама, там есть дверца…»

На следующий день к завтраку — а завтрак в этом доме происходил торжественно, с участием всех, кто в нем жил или гостил, — вышла старенькая женщина, которую хозяин представил так: «Это госпожа Клод В., она приехала из Парижа в аббатство молиться и будет тут жить несколько дней».