Стерва выходит сухой из воды. Как преодолеть полосу невезения

18. а — 4, б — 2, в — 1, г — 3;

19. а — 1, б — 2, в — 3, г — 4.

До 26 баллов. Ты — классический вариант «обиженной судьбой». Ты не в состоянии анализировать то, что с тобой происходит, поэтому то и дело принимаешь позу страуса и прячешь голову в песок, хотя это тебя ни от чего не спасает. Ты не разборчива в своих знакомствах, но и сама не безупречна в отношении тех, с кем общаешься. Ты живешь по принципу: «Кто старое помянет…» И с удивительной частотой наступаешь на одни и те же грабли. В своих неприятностях ты чаще всего винишь стечение обстоятельств, злой рок и окружающих. Если ты спотыкнешься на ровном месте, то будешь винить в этом скользкую дорогу, порыв ветра, колебания давления или решишь, что кто-то наслал на тебя порчу. Но не скажешь себе, что надо было смотреть под ноги. Ты научилась извлекать пользу из своего состояния: бедную сиротку часто жалеют, помогают ей, частенько из жалости делают ее работу. Однако подумай, если понемногу ты начнешь брать ситуацию под свой контроль, то может быть тебе не придется тратить столько времени и сил на жалобы и рыдания?

От 26 до 44 баллов. У тебя все в норме. Ты не держишь все под контролем, потому что тебе это слишком скучно. И слава богу! Ты не склонна идеализировать жизнь, а принимаешь ее такой, какова она есть. Ты не мучаешься над мнимыми или гипотетическими неприятностями, ты не стараешься предугадать, что ждет тебя впереди, а проблемы решаешь по мере их поступления. Обжегшись на молоке — на воду не дуешь, и младеньчика с водой не выплескиваешь. Это очень хорошо. Ты не боишься неприятностей, но в то же время, может, тебе стоит иногда задумываться о причинах происходящего и время от времени анализировать ситуацию. Только в этом случае не стоит усердствовать, иначе превратишься в перестраховщика. И поменьше слушай окружающих. На самом деле ты лучше них знаешь верное решение.

От 45 до 59 баллов. Ты молодец! У тебя есть редкое свойство — ты умеешь учиться на чужих ошибках, поэтому свои ты допускаешь по минимуму. Кроме того, ты очень уравновешенный человек и тебя нелегко вывести из себя. Неудачи не вводят тебя в состояние депрессии. Ты не коришь себя за промахи, ты стараешься спокойно проанализировать то, что произошло. И, как правило, больше их не повторяешь. Тебе свойственна осторожность. Но это качество находится у тебя в разумном количестве. Без перебора. Поэтому твои близкие всегда могут на тебя положиться и охотно это делают, не боясь ни подвохов, ни занудных нотаций.

От 60 до 72 баллов. Ты трусиха, каких мало. Или много. Ты настолько всего боишься, что норовишь десять раз подстраховаться, прежде чем сделать хотя бы шаг. Ты надеешься, что если ты все обдумаешь, причем лучше несколько раз, то это даст наилучший результат. Однако чаще всего все складывается совсем наоборот и ты снова анализируешь, осмысляешь. К сожалению, это тот вариант, когда умственная деятельность оказывается совершенно бесполезной. Ведь у тебя нет никакого жизненного опыта. Весь твой жизненный опыт умозрительный. В отличие от «обиженной судьбой» ты не закашиваешь на мятежный дух мироздания, ты пытаешься все контролировать и анализировать. Но твое познание слишком «чистое». И этим чистым познанием ты с удовольствием третируешь окружающих своим фирменным суперконтролем. Расслабься, отдохни.

Глава 9. За «все» и «ничего» не жалко

И первое, что требуется для нормальной работы и полноценного отдыха: перестать жить «по принципу». Удивительно, как принципы вообще способствуют неудачливости и невезучести. Иногда бывает достаточно обзавестись «неколебимыми устоями» — и все сразу становится… ну, скажем, не таким, как прежде. Друзья, с которыми было легко и весело, куда-то исчезают или вечно пребывают в раздраженном состоянии. Любая попытка общения переходит в ссору. Коллеги, завидев тебя в курилке или в кафешке, быстро-быстро докуривают, дожевывают, допивают — и разбегаются, словно зебры, узревшие крокодила. Постепенно осознаешь: кажется, в тебе явно начинает созревать крокодильское начало. Впрочем, когда осознаешь — это наилучший вариант. Гораздо хуже, если ничего такого не замечаешь, а только изумляешься: и куда это все подевались? Куда-куда. Жить хотят, вот и удирают. Ты перестала быть терпимой, как оно и случается с большинством «новообращенных». И теперь от тебя никому жизни нет. Не веришь? А ты приглядись — нет, не к себе. Себя объективно воспринимают единицы. Приглядись к личности, находящейся в аналогичном психологическом состоянии «адепта».

Заметь: стоит человеку — особенно нашему соотечественнику, с его исторически обусловленной склонностью к истерическим вспышкам, а то и к существованию на грани формирования истерической психопатии — принять новую «веру», неважно какого толка — религиозного, политического, медицинского или метафизического — как он вообще отключает все механизмы сознания, корректирующие поведение. Видимо, это связано с тем, что мозг, настроенный верить, отказывается мыслить. И существо разумное (относительно, но все-таки разумное) превращается в животное, которое руководствуется инстинктами и наследственным поведением — как все, так и оно. Или, еще того краше, в робота, выполняющего заданные команды в отрыве от самостоятельного анализа обстановки. Так зачем общественному животному, которым руководит биологическая программа, или роботу, которым руководит всякий, кто возьмет в руки пульт, индивидуальное мировоззрение? Оно будет только размывать четкую картину реальности и нарушать последовательность команд. Долой его! Станем проще и будем чище. Даже если эта метаморфоза произойдет в ущерб нашей собственной личности.

Ты, вероятно, и сама не раз замечала, как сильно менялись твои знакомые, пораженные (хотя, честно говоря, в этом случае хочется использовать другое слово — «зараженные») некой идеей — причем менялись не в лучшую сторону. Например, кто-то впадал в вегетарианство с особо бурными проявлениями психоза; или заболевал шизофренией в форме тяжелого буддизма; или примыкал к политической партии, которую стоило бы — ради спокойствия мирных граждан — в полном составе, стройными рядами, под маршевый музон отправить в соответствующее заведение на улице Восьмого марта. Им бы там хорошо-о стало: спецперсонал, спецобслуживание и спецпроцедуры — все для выведения вредных политических радикалов. И признайся: примерно так же хочется поступить с разными «неофитами», сердечно уверовавшими неважно во что и вербующими этому неважно чему новых последователей. Не от злости — от раздражения. Уж больно навязчивый народ эти «адепты неважно чего».

Из-за такого пугливо-раздраженного отношения к себе многие «последователи и единомышленники» сбиваются в стаи, где царит жесткая иерархия. Объединившись под штандартом избранной идеологии, представители группы становятся как бы «общественным организмом» — вроде муравейника. В такой системе никто не свободен — даже царица. Ведь каждым членом сообщества руководят скорее инстинкты, чем сознательно принятые решения. Соответствующий образ поведения изрядно экономит энергию и время — решений-то принимать уже не надо, а значит, и думать ни к чему. Но, конечно, разум на то и разум, чтобы скучать без работы. Поэтому время от времени и у самых отъявленных «адептов» случаются вспышки протеста: что это мною командуют все, кто ни попадя? А в условиях «общественного организма» срывы и проходят легче, и подчиняться необъяснимым (а вернее, необъясненным) принципам кажется не так унизительно. Хотя подобное существование «ради идеи» изрядно повреждает психику и вызывает болезненные последствия — как субъективные, так и объективные.

Одно из таких объективных последствий — одиночество. А причина одиночества — субъективная. Это потеря терпимого отношения к людям. «Заболевший идеей» не хочет смириться с тем, что у других людей — свои принципы, своя система ценностей, свое мировоззрение. Он пытается всех перевоспитать, сагитировать, убедить и обратить. В смысле, в свою веру обратить. Причем неважно, ведет ли он дискуссии, аргументируя логически собственную точку зрения, или читает бесконечные пламенные проповеди в стиле «Покайтесь, жалкие грешники!» — все равно аудитория слушает адепта с одной мыслью: «На-до-ел!» И не только потому, что им несимпатична идея, за которую борется агитатор. Талантливых агитаторов, ораторов, проповедников и вообще лидеров, способных вести за собой массы — их весьма немного. Фактически единицы. Даже среди людей известных, обладающих, как сейчас любят говорить, харизмой — а главное, статусом лидера — можно обнаружить мизерное количество хороших ораторов, которые типа того… «глаголом жгут сердца людей». Они все больше мычат, или мямлят, или чеканят, или цедят слова — но чтобы жечь глаголом (не говоря уже о прилагательных)… На это они вряд ли пойдут. Сама понимаешь: если таково положение дел в кругах, где риторика должна быть основополагающим фактором, то в мире обычных людей, лишенных этакой профессиональной харя… харизмы, все обстоит куда хуже. Так что «пропагандистские кунштюки» начинающих и вполне созревших «адептов» скорее всего нельзя назвать развлечением для публики.