Психология внимания

Эта теория, особенно блестяще развитая в английской ассоциационной психологии, верно указывает на зависимость внимания от интересности представления. Какой бы случай внимания мы ни взяли, очевидно, что причиной его служит интересность объекта, прямая и непосредственная или более отдаленная. Ясно также, что во многих случаях, именно в так называемом пассивном внимании, ничего, кроме интересности объекта, не требуется; соответственное представление благодаря этой эмоциональной окраске является особенно устойчивым и интенсивным. Признавая все это, мы полагаем, однако, что рассматриваемая теория игнорирует специфическую природу внимания как своеобразного и моментального приспособления организма к наилучшим условиям восприятия. Ниже мы рассмотрим этот вопрос, причем обнаружится, что хотя эмоция есть действительно обычная причина внимания (кроме, однако, той формы его, которую мы называем рефлекторной), но что эта эмоция не составляет еще самого процесса внимания и что так называемое пассивное внимание может быть называемо вниманием лишь по недоразумению.

Внимание как результат апперцепции

Учение об апперцепции было развиваемо, как мы видели, целым рядом немецких психологов: Лейбницем, Вольфом, Кантом, Гербартом, его школой, Вундтом. Лейбниц называет апперцепцией ясное и интенсивное сознание, сопровождающееся памятью и различением; Вольф и Кант полагают апперцепцию в акте самосознания; Гербарт, исследуя акт самосознания, находит, что он состоит в приведении в связь вновь воспринятого с тем, что уже осело в душе из предыдущих опытов; эту связь он и называет апперцепцией. Школа Гербарта развивала его определения. Наконец, Вундт внес в понятие апперцепции волевой элемент.

Ниже мы покажем, что это учение об апперцепции внесло немало истинных указаний в теорию внимания. Так, Лейбниц правильно указал на интенсивность как первичный эффект внимания; Кант справедливо рассматривает апперцепцию как от субъекта идущее (формальное) изменение данного извне содержания; Гербарт тонко указал на тот факт, что апперцептивное внимание обусловлено возникновением соответствующих воспоминаний; наконец, вундтовская теория, хотя ее основание и кажется нам неправильным, метко описывает результаты апперцепции и справедливо отличает внимание как активный (моторный) процесс от пассивного восприятия.

Внимание как усиление нервного раздражения

Так как психические состояния обусловлены процессом неравного раздражения в центральной нервной системе и так как те состояния, на которых сосредоточивается внимание, отличаются особой интенсивностью, то естественно было предположить, что внимание обусловлено увеличением местной раздражительности центральной нервной системы. Эту физиологическую теорию внимания мы нашли еще у Декарта и у Бонне; затем отчасти у Фехнера, у Э. Мюллера, Мейнерта и Лемана, с тем, однако, различием, что Фехнер считает внимание, или «парциальное бодрствование», за maximum «психофизической» деятельности, для Э. Мюллера усиление нервной раздражительности есть результат волевого удержания представления, Леман объясняет измененную раздражительность рефлекторным приливом крови к месту раздражения, а Мейнерт кроме мозговой гиперемии предполагает еще изменения в «нутритивной аттракции».

Из этих теорий особенно мейнертовская, отличающаяся ясностью анатомо-физиологических понятий, заключает, по всей вероятности, долю истины, т. е. действительно усилие ассоциационного процесса может вести к усилению интенсивности находящихся в сознании представлений (через усиление нутритивного притяжения и местную гиперемию мозга). Но весьма сомнительно, достаточны ли указанные обстоятельства для объяснения явлений волевого внимания. Во-первых, это внимание сопровождается чувством усилия, которое указанные физиологические теории не объясняют и которое объяснимо, по-видимому, лишь в предположении моторного элемента в акте внимания. Во-вторых, объяснение усиления данного представления вслед за появлением многих ассоциированных с ним представлений через усиление местного нутритивного притяжения есть не столько самостоятельная физиологическая гипотеза, сколько выраженный в физиологических терминах психологический факт; поэтому эта гипотеза не может сама служить достаточным объяснением психологических фактов внимания, и все выводы из нее должны быть проверяемы психологически, если мы не хотим попасть в логический круг. Эта гипотеза стала бы самостоятельной только тогда, когда получила бы самостоятельное физиологическое обоснование и нутритивное притяжение и его законы были бы доказаны физиологическим экспериментом. В-третьих, относительно изменений в кровообращении большого мозга надо сказать то же, что и о нутритивной аттракции; а кроме того, весьма сомнительным представляется возможность столь точно и вместе широко локализированных гиперемий, какие предполагаются по этой гипотезе актом внимания, обращенным на какую-нибудь группу представлений, состоящих из строго определенного комплекса разнообразных элементов.

Внимание как особая активная способность духа

Некоторые психологи, пораженные своеобразием явлений внимания, особенно же тем, что при внимании волевое усилие ведет к прямому изменению интенсивности известного представления, считают внимание за первичную и активную способность. Можно различать две формы такой теории — одну старую, представителями которой были шотландские психологи Рид и Стюарт, и другую, новую, поддерживаемую отчасти Вундтом, главным же образом американскими психологами Джемсом и Бальдвином.

Согласно первой теории разумение (understanding) и воля суть разные способности, внимание же рассматривается как влияние воли на разумение. Легко заметить, что теория Рида (и Стюарта) может дать лишь более или менее точное описание явлений внимания и их классификацию, но никоим образом не служить их объяснением. Сам Рид признает, что невозможно понять, каким образом воля направляет наши мысли: это факт, но факт столь же непостижимый, как тот, что воля приводит в движение наше тело. И тем не менее, рассуждая о внимании, он, очевидно, пытается дать такое объяснение. В этом и состоит танталова мука психологии, думающей объяснить психические явления из соответствующих способностей: с одной стороны, этим как будто дается какое-то объяснение, а с другой — немедленно оказывается, что это объяснение лишь словесное, истинное же объяснение постоянно ускользает от исследователя.

Вторая форма рассматриваемой теории явилась, как уже сказано, в наше время. Она состоит не столько в предположении особых способностей, сколько в утверждении, что внимание есть не результат, но сама сила (Джемс), что оно есть чисто духовная активность и истинное fiat воли (Бальдвин), что воля прямо влияет на силу данных представлений и это влияние есть первичное, дальнейшим образом неразложимое психическое действие (Вундт). Мы вряд ли ошибемся, если скажем, что эти теории представляют отголоски философии Шопенгауэра, видевшего в воле метафизическое начало мира. Общей и наиболее характерной чертой этих теорий является утверждение, что волевые движения должны быть объясняемы из волевого внимания, а это последнее дальнейшим образом необъяснимо.

Внимание как деятельность различения

В чем состоит первичный эффект внимания — в усилении ли (большей интенсивности) представления или в уяснении, т. е. большем различении его? Последний взгляд особенно защищался спиритуалистическими мыслителями Ульрици и Лотце, так как, признав эффектом внимания различение, они легче могли доказать чисто психический его характер.

Теория нервного подавления

Выше, обсуждая теорию внимания, объясняющую его из ограниченности объема сознания, мы указали на то, что вытеснение или подавление одним представлением других, хотя бы и верно изображало картину внимания, вряд ли может быть толкуемо чисто психологически, объясняемо, например, ограниченностью объема сознания, и что явление это имеет, по всей вероятности, физиологическую основу. Теория внимания как нервного подавления и решает эту задачу. Она желает объяснить основной факт внимания, именно исключительное преобладание одного представления над другими, тем, что лежащий в основе первого физиологический нервный процесс задерживает или подавляет физиологические процессы, лежащие в основе других представлений и движений, результатом чего и является факт особой концентрации сознания. Сторонниками этой теории можно считать до известной степени Феррьера, Рибо и Марилье.