Люди в концлагере (ЛП)

И в этом обольщении пассивностью или неуверенностью перед лицом жизни (а вовсе не в содержании омерзительных шоу) заключается настоящая опасность телевидения, но эта «ТВ-пассивность» всего лишь один из аспектов всеобщего мнения «пусть это делают машины».

Конечно, нет и речи о том, чтобы выкинуть ТВ из дома. Но надо знать, чем мы за это заплатим. Если ребенок пассивен перед ТВ, надо создать для него активную деятельность (при чем помимо физкультуры). Дети должны учиться жить и принимать решения непосредственно, а также отстаивать их, не принимая с готовностью чужого правильного решения.

Может нечто, менее противоречивое, чем ТВ, может дать более конкретный пример. Я не могу себе представить домохозяйку, которая не была бы довольной появлению посудомоечной машины. Но в некоторых семьях электрическая посудомойка устранила нечто ежедневно объединяющее семью — в то время, как один мыл, другой вытирал посуду. Посудомойка же не просто лишила усталости, она еще и подарила свободное время. Хотя домохозяйка скажет с тоской: «Да, это было мило, когда мы, уложив детей спать, каждый вечер мыли вдвоем посуду».

Эта необходимая рутина объединяла супругов. Очевидно посудомойка предпочтительнее ручной мойки посуды, да и у семьи появляется время на какое-нибудь совместное дело. И в этом, конечно, машина, помогает, если только не разлучает людей. Но в каких семьях это действительно очевидно?

В Ортогенической школе у нас не было выбора. Исходя из наших задач, мы использовали достижения современной науки и техники, не идя с ними на компромисс. От ошибок нас оберегало осознание того, что техника помогает нам понять невротические симптомы и их причины, а, следовательно, устранить препятствия к подлинной человеческой свободе и искренности.

Если невротические или психические отклонения укоренены во внутренних проблемах человека, то внешние их проявления или симптомы отражают природу общества. Тотальная дисфункция и крайняя тревожность свидетельствуют о психических нарушениях. Зачастую в преувеличенной форме они выражают то, что тревожит всех нас. И более, чем невротическое поведение, они могут рассказать о том, в чем происходит сбой при решении той или иной проблемы.

В средневековье, когда человек не мог справиться с встающими перед ним проблемами и убегал в иллюзорность, то он называл это состояние одержимостью. Но при этом, он считал, что его может исцелить помощь святых или ангелов. Во все времена и во всех культурах были люди, считавшие, что они одержимы или преследуемы какими-то потусторонними силами. Мы думаем, что такая нужда приписывать внутренний конфликт внешним силам возникает, когда индивидуум чувствует, что он не в силах решить проблему силами своей собственной психики.

Сексуальное обольщение демоном не часто использовалось, пока абсолютное целомудрие не стало внутренней целью, признанной как обществом, так и индивидуумом. Так верование, что для соблазна женщины нужен демон-искуситель, отражает тот факт, что внутренний стандарт целомудрия был столь строгим, что для его нарушения требовались сверхчеловеческие силы (злые духи). Но то же верование показывало, что для снятия неразрешимых внутренних противоречий общество прибегало к добрым духам.

В новое время решение проблем общество стало видеть в культе великих людей, о чем говорит преобладание мегаломанического бреда о мнении себя Наполеоном и т. п. Ангелы и демоны были сверхъестественными существами, но в человеческом образе. А великий человек — всего лишь апофеоз среднего человека. Даже если у человека мания преследования, то преследователь представляется в образе собаки или иного живого существа. А что можно сказать о страхах времени, в которое не верят ни в ангела, ни в великого человека, но считают, что все проблемы решаются механическими «мозгами» или управляемыми ракетами?

Современный человек больше не ищет решения своих неразрешимых проблем в нирване или на небесах, но с надеждой взирает на космическое пространство. В той мере, в какой он уповает на ядерное оружие и баллистические ракеты, в той же мере его преследует страх атомной бомбардировки. Действительно новое в чаяниях и страхах машинного века то, что спаситель и разрушитель больше не предстают в человеческом облике, они больше не являются носителями человеческих качеств.

Кроме того, сверхъестественные силы не воспринимались как слуги, а научные открытия и машины как рациональные создания человека призваны ему служить. Переход от полезной, но неразумной машины к машине-манипулятору и даже машине-убийце рассматривается не как изменение типа, а как изменение параметра или уровня.

Типичный пример можно привести из немецкого опыта с Kartenmensch — картотечным существованием. Картотека из перфокарт, обрабатываемая машиной, превращает каждого из нас в простой набор полезных характеристик, согласно которым нас отбирают заинтересованные лица. Случается, что мы бываем востребованы как целостные личности.

Возможно апокрифичная история из «Нью-Йоркера» проиллюстрирует это положение лучше длинных рассуждений. Одна дама записалась в книжный клуб, дела его пошли неважно, и она покинула его. Но ей продолжали приходить перфокарты с требованием оплатить счета несуществующих заказов. Она многократно разъясняла, что больше не состоит в клубе и ничего не должна. Карты продолжали поступать. Тогда она взяла карту своего сына и пробила там несколько дырок. Это машину устроило. Карты больше не приходили. Машинная организация смогла понять только машинный ответ.

Это забавная история. Наша готовность подчиняться требованию не портить перфокарты должна заставить нас задуматься. Большинство из нас, не задумываясь, мнет рукописные письма, а к требованиям машины мы относимся с большим уважением. Я понимаю, что нельзя ждать от машины приспособления к человеческим прихотям. Но чего ждать от будущего, когда мы все больше должны отвечать на перфокарты и все меньше на рукописные письма, запросы и даже чеки. Невозможность отреагировать свободно (например, смять или согнуть перфокарту как письмо) нарушает нашу основную способность реагировать искренне. Чем больше мы должны будем сдерживать спонтанность, тем быстрее она выйдет из употребления.

Кажется, что изменение уровня сложности принятия решения меняет природу процесса принятия решения и лишает его человеческих качеств. Гораздо проще задействовать перфокарту или номер ей соответствующий, чем обратиться к человеку. Много манипуляций, обычно вызывающих сопротивление, теперь спокойно проходят, поскольку все, что нужно сделать манипулятору, — это вставить безликие карточки в сортирующую машину. После сортировки остается лишь предписать выбранным машиной людям выполнение задания.

Люди, которые рассматриваются начальством как цифры на перфокарте, и сами начинают смотреть на себя как на цифры. Как заметил Дж. Х. Мэд, наш образ, создаваемый другими, меняет нас самих. Психоанализ указывает, что, каковы бы ни были рациональные причины действий, есть также и бессознательные мотивации. Каковы бы ни были рациональные обоснования использования перфокарт (избежание человеческих ошибок, экономия времени, рационализация процесса), есть еще и иррациональный аспект.

Ответ можно найти в методе восстановления личности по психоанализу: нельзя отрицать опасность или пренебрегать ею, нельзя убегать от трудностей путем разрушения или отказа от преимуществ. Нужно понять опасность и встретить ее осознанным действием, обоснованным личным решением. Это нейтрализует опасность и позволяет нам воспользоваться преимуществами технологий, не позволяя им лишить нас человечности.

В том же контексте можно рассмотреть проблему изобретения. С одной стороны машины изобретаются ради пользы. С другой стороны изобретатель проецирует в них человеческое тело либо его части. Получается, что человеческое тело и его функции или движения бессознательно использовались для изобретений.

В современном массовом производстве рабочий выполняет повторные узкие задачи и не в состоянии воспроизвести весь производственный процесс.