Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк.

— Готово! — воскликнул он противным скрипучим голосом. — Отличная работа, миссис Дженнингс! Асмодей не отличит меня от своего племянника.

— Надеюсь, — согласилась волшебница. — Ну, идем?

— А как с Арчи?

— Пусть остается самим собой.

— А что с вашим перевоплощением?

— Я позабочусь об этом, — ответила она довольно резко. — Занимайте свои места.

Миссис Дженнингс и я уселись верхом на одну метлу: я — впереди, лицом к свече, воткнутой в прутья. Мне вспомнились декорации ко Дню Всех Святых: метла у ведьмы там изображалась ручкой вперед. Значит, это было ошибкой.

Ройс и Джо должны были двигаться за нами. Серафим молниеносно прыгнул на плечо хозяйки и устроился там, усы его дрожали от нетерпения.

Бади произнес какое-то слово, наша свеча вспыхнула большим пламенем, и мы взлетели. Меня охватила паника; стараясь не выдать своего страха, я изо всех сил вцепился в метлу. Камин как бы зевнул огромным ртом и превратился в арку. Пламя внутри него бушевало, как в горящем лесу, и увлекало нас за собой. Кружась в огненном водовороте, я заметил саламандру, танцующую среди языков пламени, и счел это добрым предзнаменованием.

Ворота остались далеко позади, если это слово можно употребить по отношению к такому месту, где любое направление чисто символично. Оглушительного грохота пламени уже не было слышно. Я начал приходить в себя. Почувствовав успокаивающую руку у себя на плече, я оглянулся — и чуть не свалился с метлы.

Когда мы вылетали из дома, у меня за спиной сидела древняя старуха, чье сморщенное и высохшее тело оставалось живым только благодаря неукротимому духу. Сейчас же я видел молодую, сильную, волнующе прекрасную женщину. Нет слов, чтобы описать ее: в ней не было никаких изъянов, даже обладая самым утонченным воображением нельзя было представить большее совершенство.

Вы когда-нибудь видели бронзовую Диану-охотницу? Эта женщина чем-то напоминала ее, но только никакой металл не смог бы передать такую живую, динамичную красоту.

Миссис Дженнингс, Аманда Тодд, в свои двадцать пять лет, в расцвете прекрасной женственности, когда время еще не оставило ни одного губительного следа.

Я забыл о своем страхе. Я забыл обо всем, кроме того, что со мной рядом — самая прелестная женщина из всех, которых я встречал в своей жизни. Я забыл и о том, что она по меньшей мере на шестьдесят лет старше меня, и что ее нынешний вид — это шедевр колдовского искусства. Если бы меня спросили тогда, не влюбился ли я в Аманду Дженнингс, я бы ответил: «Да!» Впрочем, мысли мои были слишком беспорядочными. Она находилась здесь, и этого было достаточно.

Аманда улыбнулась. В ее глазах светились нежность и понимание. Потом она заговорила, и я узнал этот голос, хотя это было глубокое контральто вместо привычного чистого и тонкого сопрано.

— Все в порядке, Арчи?

— Да, — ответил я дрожащим голосом. — Да, Аманда, все в порядке!

Что же касается Полумира, то как я могу рассказать о месте, которое нельзя сравнить ни с одним из известных мне? Как я могу говорить о том, для чего не придумано слов? Человек описывает незнакомые вещи, используя знакомые понятия. Однако здесь не за что ухватиться, и все определения неуместны. Я могу лишь попытаться передать то, что предстало пред моими глазами, что затем происходило в Черном Королевстве и как все это воздействовало на мои человеческие чувства и эмоции. Знаю, что при этом мне не избежать двойного обмана — обмана моего зрения, моих ощущений и словесного их выражения.

Позднее я обсуждал это с Джедсоном, и он согласился, что трудности в описании практически непреодолимы, хотя кое о чем можно говорить с определенной долей достоверности.

Самое существенное различие между реальным миром и Полумиром состоит в том, что в реальном мире действуют естественные законы, которые остаются неизменными, даже если изменяются обычаи и культура. В Полумире лишь обычай правит бал, а природных законов нет вообще. Представьте себе: условия, в которых глава штата может отменить закон гравитации, и такое распоряжение действительно сработает; место, где король Канут может приказать морю отступить, и волны будут повиноваться ему; где понятия «верх» и «низ» весьма относительны, а расстояние может измеряться в днях или цвете, равно как и в милях. И еще там нет бессмысленной анархии; они чтут свои обычаи так же свято, как мы — законы природы.

Мы резко свернули влево в бесформенной серой субстанции, которая нас окружала, чтобы обозреть годы и попасть на шабаш. Аманда хотела предстать перед Старым Ником немедленно, а не блуждать в бесплодных поисках по изменяющимся лабиринтам Полумира.

Вскоре Ройс учуял шабаш. Я же ничего не мог различить до тех пор, пока не встал на ноги. Лишь тогда увидел свет и очертания. Впереди, наверное, за четверть мили от нас, просматривалась возвышенность, на которой располагался гигантский трон. Исходившее от него красное сияние рассекало тьму. Я не мог четко определить, кто сидел на троне, хотя точно знал, что это был он — наш извечный враг.

Мы больше не были одни. Зло, явственно ощущаемое, бессмертное, бурлило вокруг нас, парило в воздухе, выползало из-под земли.

Сама земля дрожала и пульсировала, когда мы шли по ней. Мы ощущали невидимое присутствие в туманном мраке каких-то существ, которые пищали, хрюкали, хныкали, хихикали, рычали и скулили.

Видимо, наше вторжение их встревожило. Я слышал, как они отпрыгивали и перемещались, освобождая нам дорогу, а потом осторожно следовали за нами, о чем-то предупреждая друг друга нечленораздельным мычанием. Некоторые принюхивались и хватали нас за пятки.

Один Бог знает, как я их боялся! Кто-то преградил нам путь — призрак с огромной, раздутой головой и влажными, проворными руками.

— Назад! — прохрипел он. — Кандидатов на колдовство принимают на нижнем уровне! — Он говорил не по-английски, но слова его почему-то были понятны.

Ройс съездил по безобразной физиономии и сбил чудовище с ног. Мы прошли напрямик, под ногами захрустели его подагрические кости. Восстановив себя, монстр прохныкал, что он — существо подневольное, и мелкими шажками побежал впереди нас, провожая до самого трона.

— Только так и нужно с этими тварями, — шепнул мне на ухо Джо. — Двинь по зубам — и тебя сразу же зауважают.

Перед троном толпились черные ведьмы, черные маги, демоны в самых разнообразных отвратительных обличьях и прочая нечисть. Слева кипел котел. Справа кого-то пожирали. Содрогнувшись, я отвернулся. Прямо перед троном, как того требовал обычай, для увеселения «Самого» исполнялся ритуальный танец. Несколько десятков мужчин и женщин, молодых и старых, миловидных и безобразных, скакали и кувыркались в немыслимом акробатическом адажио.

Танец кончился, они неохотно расступались, пропуская нас к трону.

— Что это? Что это? — раздался сиплый, флегматичный голос. — А, это ты, золотко? Поднимайся и садись рядом со мной! Ты пришла наконец подписать договор?

Джедсон схватил меня за руку; я прикусил язык.

— Я останусь здесь, — жестко и презрительно ответила Аманда. — Что же касается договора, ты хорошо знаешь…

— Тогда зачем ты тут? И что за странные у тебя спутники? — Он как букашек разглядывал нас с высоты своего трона, затем хлопнул себя по волосатым ляжкам и издевательски захохотал. Ройс что-то возмущенно пробормотал сквозь зубы; голова его дедушки тряслась от ярости. Серафим плюнул.

Джедсон и Аманда на мгновение склонили друг к другу головы, потом она заявила: «На основании договора с Адамом я требую права на проверку».

Старый Ник хмыкнул, а маленькие дьяволята вокруг него заткнули уши.

— Ты требуешь привилегий? Не подписав договора?

— Таков обычай! — ответила она резко.

— Ах, вот как! Ну, раз уж ты взываешь к обычаям, да будет так! И кого же ты хочешь проверить?

— Я не знаю его имени. Это один из твоих демонов, который позволяет себе неуместные вольности за пределами твоей сферы.

— Один из моих демонов? И ты не знаешь его имени? Милочка, да у меня семь миллионов демонов. Ты будешь проверять их по одному или всех вместе? — Его сарказм был почти равен ее презрению.