В лабиринте пророчеств. Социальное прогнозирование и идеологическая борьба

В. И. Ленин называл подобные расчеты абстрактно теоретическими рассуждениями, оторванными от социальной действительности. «Можно ли, однако, спорить против того, что абстрактно „мыслима“ новая фаза капитализма после империализма, именно: ультраимпериализм? Нет. Абстрактно мыслить подобную фазу можно. Только на практике это значит становиться оппортунистом, отрицающим острые задачи современности во имя мечтаний о будущих неострых задачах. В теории это значит не опираться на идущее в действительности развитие, а произвольно отрываться от него во имя этих мечтаний. Не подлежит сомнению, что развитие идет в направлении к одному-единственному тресту всемирному, поглощающему все без исключения предприятия и все без исключения государства. Но развитие идет к этому при таких обстоятельствах, таким темпом, при таких противоречиях, конфликтах и потрясениях — отнюдь не только экономических, но и политических, национальных и пр. и пр., — что непременно раньше, чем дело дойдет до одного всемирного треста, до „ультраимпериалистского“ всемирного объединения национальных финансовых капиталов, империализм неизбежно должен будет лопнуть, капитализм превратиться в свою противоположность». [24] Это ленинское предвидение, высказанное еще в 1915 году, было убедительно подтверждено последовавшим ходом истории и сохраняет свою силу поныне, независимо от того, идет ли речь об одном всемирном тресте капиталистов или же о нескольких сотнях международных монополистических корпораций, собирающихся перекроить земной шар, не считаясь с объективными закономерностями нашей эпохи и волей народов.

Представители «Большого бизнеса» уверяют, что они сознают свою «социальную ответственность», настаивают на «искренности» своих намерений. Никто и не сомневается в их искренности. Они в самом деле искренне озабочены отношением к себе со стороны общественного мнения, например, тем обстоятельством, что, по данным проведенного в 1966 году опроса, только 9 процентов выпускников колледжей считали бизнес воодушевленным интересами общественности, и даже среди выпускников высших деловых учебных заведений по крайней мере треть из них сомневалась в том, что бизнесмен в глубине души печется о благосостоянии страны. «Большой бизнес», несомненно, искренен в своем стремлении к «социальному обновлению», поскольку это сопровождается обновлением основного капитала и сулит баснословные прибыли. Его видные представители вполне искренне готовы «служить общественным интересам», отождествляя их с интересами монополистических корпораций, а потому охотно занимают официальные посты. Но ведь и Птолемей совершенно искренне полагал, что Солнце должно вращаться вокруг Земли… Иначе говоря, искренность отнюдь не является критерием истинности. Тем не менее в ряде случаев эта искренность справедливо заслуживает внимания. Так, отметая демагогические рассуждения о «народном капитализме», Л. Силк искренне рассматривает массу мелких акционеров как «заложников» в руках корпораций: «Это растущее превращение американцев в собственников акций, по всей вероятности, прямо или косвенно, исподволь окажет глубокое влияние на укрепление основ американского капитализма. Оно воздвигнет политический барьер на пути таких мероприятий государства, которые могли бы серьезно подорвать рост и прибыли бизнеса. Внемлют ли массы обеспеченных американцев какому-либо призыву в будущем объединиться, чтобы коренным образом изменить систему, коль скоро им нечего терять, кроме своих акций, страховых полисов и пенсионных прав? Это выглядит сомнительным». [25]

Столь же искренне Э. Шонфилд набрасывает долговременную стратегию «Большого бизнеса» в борьбе за ключевые позиции в обществе. Он считает целесообразным разделить всех акционеров на две категории, сохранив право голоса лишь за постоянными держателями; ратует за введение, по примеру японских фирм, пожизненного контракта в трудовых отношениях; готов допустить представителей рабочих в наблюдательные советы корпораций, как в ряде фирм ФРГ, в обмен на право забастовки; требует от правительства специальных общественных гарантий для деятельности корпораций в сфере жизненно важных социальных услуг вплоть до предоставления им права «осуществлять полицейскую власть», если это потребуется для выполнения ими своих обязательств и контрактов. В прогнозах Шонфилда корпорации отводится роль всемогущего социального арбитра. «Ее политическая власть будет значительной, — заключает он. — Она окажется способной натравливать друг на друга те силы, с которыми ей предстоит бороться. Например, можно будет опереться на массу потребителей против государства, оспаривая какой-либо дорогостоящий правительственный проект, касающийся сохранения среды во имя интересов будущего поколения людей. Или же могут сложиться обстоятельства, когда интересам корпорации будет соответствовать союз с планирующим государственным ведомством с целью навязать какое-либо непопулярное решение профсоюзам». [26] В конечном счете крупнейшие монополистические корпорации станут подлинно международными гигантами, так что «правительствам придется соревноваться между собой ради их благосклонности».

Видное место в своих расчетах на будущее «Большой бизнес» отводит идеологической борьбе. Его представители призывают предпринимательскую элиту «покинуть идеологическое гетто» (М. Крозье). Они советуют ей руководствоваться «не традиционной и формализованной идеологией, вроде „лессе фэр“, но достижением целей корпорации» (Р. Дж. Монсен). «Чтобы выполнить задачу, которая перед ним стоит, бизнес обязан, однако, обзавестись новой концепцией своей роли в обществе, — поучает Л. Силк. — В прошлом сила американского бизнеса, в сущности, вытекала из его идеологии, т. е. она-то и снабжала нацию ценностными представлениями, а также предписывала ей рамки того, что делать и чего добиваться… Эти идеологические рамки, которые мешают нам в использовании наших безграничных ресурсов энергии и воображения для улучшения жизни в Америке, нуждаются в расширении». [27]

Этот социальный заказ, как и следовало ожидать, не остался без ответа. За последние годы в американской печати появился ряд статей, непосредственно продиктованных стремлением обновить обветшалый идеологический арсенал «Большого бизнеса». Среди них обращает на себя внимание попытка «расширить идеологические рамки» деятельности корпораций, предпринятая профессором высшей школы деловой администрации Гарвардского университета Джорджем Кэботом Лоджем-младшим — сыном видного деятеля республиканской партии США. Опубликованная пер-воначально в университетском издании «Гарвард бизнес ревью», эта статья была затем воспроизведена журналом «Форчун» под броским заголовком «Почему старомодная идеология противоречит новому предпринимательскому сознанию?», явно с намерением повлиять на умонастроение деловых кругов страны. «Мы живем в период возрастающего недоверия к целям и деятельности основных учреждений США, в том числе бизнеса, правительства, университетов и церкви, — тревожно констатирует Лодж. — В то же время нам предстоит предпринять великие начинания. Мы столкнулись с социальными проблемами беспрецедентного масштаба, столь грандиозными в действительности, что для их совокупного обозначения мы пользуемся всеохватывающим понятием „кризис окружающей среды“». [28]

В деловых кругах и правительственных сферах, продолжает автор статьи, ныне стало признаком хорошего тона рассуждать о «социальной ответственности бизнеса». Однако, «прежде чем бизнес сможет предпринять широкое наступление на наши социальные проблемы, ему надлежит выступить за идеологическое обновление в США — за новый, динамический взгляд на общество и на то, как оно должно функционировать. Без таких руководящих принципов, — предостерегает он, — любая деятельность бизнеса, способная принести пользу обществу в целом, скорее всего приведет к замешательству и анархии, крайнему распылению наших усилий».